– Быть может, объяснишь, мать его, что тут вообще происходит? – пропыхтел Макото, с трудом протискиваясь между болтающимися досками высокой ограды.

– Нет, – отрезал Рю.

Выглянув из-за угла, он поднял руку, дав им знак остановиться, выждал немного и жестом велел следовать дальше.

– Мы, если что, как раз пытались спасти твою дряблую неблагодарную шкуру, – недовольно протянул Макото.

– И кто вас об этом просил? – буркнул Рю, оглянувшись через плечо.

– Мы думали…

– Думать – то, что у вас получается хуже всего, – с раздражением произнес Рю. – И вы не устаете это доказывать на деле. Ладно, пролитую воду назад в кувшин не соберешь. Доберемся до моего убежища, там и поговорим.

«Убежище» – слишком громкое слово для крохотной комнатушки, расположенной на втором этаже какого-то захудалого кабака, чей хозяин скорее походил на того, кто грабит подобные заведения, а не держит их. Однако он не удостоил новых гостей ни вопросом, ни даже взглядом, так что, думается, если где и скрываться от любопытных глаз, то именно в подобном месте. А о том, что Рю явно от кого-то прячется, Кенджи понял сразу, еще до того, как старик начал отколупывать от века фальшивое бельмо и сдирать накладную бороду.

– Неплохой маскарад, – заметил Макото, с трудом опускаясь прямо на пол, ведь, помимо тощего футона, из которого во все стороны торчала солома, более мебели здесь не водилось. – Я сначала даже принял тебя за простого уличного пропойцу.

– Смешно. Зато вот вам двоим, чтобы выглядеть идиотами, даже стараться не нужно, – съязвил в ответ Рю. Покончив с гримом, он принялся рыться в большом холщовом мешке, лежавшем в самом углу. – Ради хитроумного Каге, ответьте мне, пожалуйста: за каким бесом вы вообще вышли сегодня ночью из резиденции?

– Нам пришло зашифрованное послание, в котором говорилось о том, что либо мы придем на встречу, либо тебе конец, – произнес Кенджи, приваливаясь к стене. Сейчас, когда привычная боевая ярость схлынула, в висках перестало стучать, а руки – потряхивать, каждая полученная им рана, каждый новый синяк вдруг завыли в унисон, заставляя его стискивать зубы. – Мы думали, что тебя захватил Жнец или кто-то из его сподручных, и…

– И не придумали ничего лучше, кроме как побежать на зов, словно две глупые овечки на убой, – фыркнул Рю, доставая из мешка какую-то латаную-перелатаную накидку с капюшоном. Придирчиво оглядев свою находку, он кинул ее в сторону Макото. – Когда будете уходить – наденешь это.

– А что нам оставалось делать? Ты, конечно, та еще заноза в заднице – знаешь, очень старая и весьма мерзкая заноза, засевшая так глубоко, что проще с ней смириться, чем попытаться вытащить, – но все же оставлять тебя в лапах Пахаря – это слишком, – возразил тот и принюхался к обновке. – Боги милосердные, ее что, уличным псинам в качестве подстилки подкладывали?! И в жизни не подумаю напялить на себя эту рвань.

– Напялишь как миленький, – отрезал Рю и бросил похожий балахон Кенджи, который хоть и не был столь разборчив в одежде, как его друг, но тут не мог с ним не согласиться. – Вы подняли такой шум, что городской страже, которая в тот квартал лишний раз не суется даже под страхом лишиться жалованья, пришлось поднять свои ленивые задницы и посмотреть, кто это там решил сровнять с землей целое здание. Уходить будете по одному и разными путями. Макото, ты первый. Вали отсюда, и поживей.

– И не подумаю, – заявил тот, скрестив руки на груди. – С места не сдвинусь, пока ты не объяснишь, что тут вообще происходит.

– Как хочешь. Будешь сам объяснять своему папаше, по какой причине угодил за решетку, – отрезал Рю и повернул голову к Кенджи. – Тогда первым пойдешь ты. Сразу домой не иди – попетляй немного и убедись, что за тобой нет хвоста.

– Нет, – покачал тот головой. – Макото прав. Сначала ты уходишь за информацией и исчезаешь, никого не предупредив, а потом появляешься в самый неожиданный момент и с ходу раздаешь приказы, словно так и надо. Если мы работаем в команде, то должны действовать сообща. Разве не так?

– Искусный Каге, какие же вы зануды, – закатил глаза Рю, но все же сдался: – Хорошо. Зайду издалека. Последнее время я как раз был занят тем, что пытался поднять свои старые связи и разыскать хоть кого-нибудь, кто знает об этих самых сферах. Увы, пообещать оказалось куда проще, чем сделать, так как за время моего отсутствия в Каноку добрая половина моих знакомых померла, часть куда-то исчезла, а оставшиеся не сильно-то рвались вести со мной беседы по тем или иным причинам…

– Удивительно, – проворчал себе под нос Макото, но старик то ли не расслышал его, то ли пропустил колкую реплику мимо ушей.

– …Но когда я уже совсем было отчаялся, мне вдруг улыбнулась удача – я нашел одного человечка, который любезно согласился мне помочь. Не за просто так, разумеется, – но об этом позже. Однако в процессе моих поисков я привлек внимание своих бывших соратников, с которыми в свое время, скажем так, расстался не слишком добрыми друзьями. Собственно, именно поэтому мне и пришлось залечь на дно – так что они попытались выйти на меня через вас. И у них это прекрасно получилось, с чем я всех нас и поздравляю. Итак, я удовлетворил ваше любопытство?

– «Бывшие соратники»? – хмыкнул Макото. – Стесняюсь даже спросить – по чему? По вторжению в чужие дома или походам в заброшенные монастыри?

– И не только, – абсолютно серьезно произнес Рю. – Ведь вы двое, как бы смешно это ни звучало, наверное, одни из немногих, кто столкнулся в бою с Сотней Про́клятых и остался жив.

В комнате повисла мертвая тишина. Кенджи кинул взгляд на Макото, но тот в ответ лишь пожал плечами, видимо, тоже не понимая, о чем, собственно, толкует Рю.

– Прошу прощения. Совершенно забыл, что имею дело с провинциальными олухами. – Старик тяжело вздохнул. – Сотня Проклятых – один из могущественнейших кланов синоби, чьими услугами когда-то не брезговали пользоваться самые напыщенные аристократы. Шпионаж, диверсии, кражи, похищения и даже заказные убийства – мы… точнее сказать, они были лучшими в своем деле. Настоящие профессионалы.

– Мне показалось или ты говорил обо всех этих, без сомнения, «замечательных» делах с легкой ноткой ностальгии? – поинтересовался Макото.

– Что было, то прошло, – с некоторым смущением пробурчал Рю. – Став одним из Проклятых, ты оставлял позади все – семью, друзей, Дом и даже собственное имя, получая взамен новое. Жизнь твоя с того самого момента принадлежала Сотне, а выйти из клана можно было, лишь умерев.

– Не очень-то ты похож на покойника, – заметил Кенджи.

– В отличие от вас, – буркнул Рю. – Но как бы то ни было, наши пути с Проклятыми разошлись много лет назад после того, как мне поручили убить одну… Долгая история. В общем, мне удалось обмануть Сотню, инсценировав собственную смерть, и укрыться в одном дальнем городке, притворившись гончаром. Потом я продал мастерскую и перебрался чуть дальше на юг, следом решил отправиться на запад… Я уж надеялся, что за столько лет Сотня Проклятых – если они, конечно же, еще на плаву – забыли о моем существовании, но увы. Каким-то образом они прознали о моем возвращении – и, как вы поняли, весьма раздосадованы тем, что я еще жив.

– Так, значит, все дело в ваших личных распрях? – произнес Кенджи. – Ты уверен, что они не работают на Жнеца?

– Я не уверен ни в чем, – отрезал Рю, – кроме того, что Проклятые не остановятся, пока не увидят мой хладный труп. Для них это дело чести. Но вы все же показали им зубы – так что покуда они притаятся, чтобы зализать раны и обдумать следующий шаг. Нам же с вами предстоит встретиться с тем самым человеком, о котором я рассказывал. Думаю, лучше всего сделать это завтра ближе к полудню – как раз пока всякие индюки будут млеть от восторга, глазея на свой драгоценный Турнир, и на улицах будет меньше зевак.

– Идея неплохая, но кое-кто в этой комнате принимает участие в «драгоценном Турнире», поэтому встречу придется отложить, – произнес Макото.

– Все же сбылась мечта идиота? – фыркнул Рю. – Поздравляю. Уверен, твой папаша вне себя от радости, что один из его отпрысков будет соревноваться с такими же избалованными детишками, калеча друг дружку на потеху толпе.

– Во-первых, побольше уважения к моему отцу, – вспыхнул Макото; впрочем, его пылкий тон вряд ли произвел на Рю хоть какое-то впечатление. – А во-вторых, ты не угадал. Участвовать будет Кенджи.

Рю наградил того столь долгим и красноречивым взглядом, что Кенджи даже стало немного не по себе, словно бы он совершил какой-то неимоверно гнусный поступок.

– Долгая история, – ответил он старику его же словами, разведя руки в стороны.

– Ладно, – вздохнул Рю. – Развлекайтесь и постарайтесь не поломать себе шеи раньше времени. О Проклятых можете пока не беспокоиться – они все же шпионы, а не солдаты, так что в прямую конфронтацию вступать не станут. Максимум – попытаются вас отравить или прирезать в темном переулке.

– А ты умеешь подбодрить, – хмыкнул Макото, напяливая на себя врученную стариком накидку. – Так, значит, не принимать вино из рук того, кто одет как бродячий акробат, и не поворачиваться к нему спиной – вас понял.

– Подозреваю, здесь ты долго не задержишься? Как нам тебя найти? – спросил Кенджи, следуя примеру друга.

– Я свяжусь с вами через пару дней, – сказал Рю, сворачивая футон в подобие рулета. – А теперь кыш – мне еще нужно замести следы.

Из таверны они вышли вместе, но в резиденцию Змея отправились разными путями, как и советовал Рю. Если честно, Кенджи был до того вымотан, что вряд ли бы заметил, даже если за ним следила бы целая дюжина барабанщиков, гремящая на весь город. Дойдя до постели, Кенджи рухнул на нее и тут же уснул, даже не сняв сапоги.

Проснулся он от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо, – как оказалось, по его душу явились нанятые Каташи портные. Боги, Кенджи не мог бы с уверенностью сказать, что оказалось тяжелее: драться с профессиональными убийцами или же терпеть бесконечные примерки и пригонки, стоять статуей, покуда вокруг тебя носится толпа гомонящих людей, измеряющих каждую часть твоего тела и тыча в тебя иголками, и выбирать между девятнадцатью кусками ткани, которые выглядели совершенно одинаково…

Закончили они лишь под вечер, ближе к закату, когда Кенджи уже потерял всякую надежду. И это они кое-как выбрали лишь повседневный наряд! Отужинав остывшим супом, Кенджи отдал слугам грязную одежду и попросил их наполнить ванну – и вскоре уже с наслаждением вытягивал ноги в горячей воде. Он даже успел снова придремать, когда в дверь постучали, – как оказалось, его пожелал видеть сам старший Такэга. Видимо, он хотел дать ему наставлений перед завтрашним Турниром – ведь Каташи как-никак в свое время сам заслужил титул чемпиона.

Кенджи осторожно постучал в дверь и, не услышав ответа, осмелился войти без приглашения. Кабинет Каташи был куда более скромен, чем можно было ожидать от человека его положения, ведь он все же был главой правящей семьи одного из древнейших Домов, а не простым воякой или каким-нибудь торговцем, разбогатевшим на нескольких удачных сделках. И уж тем более эта небольшая квадратная комната в шестнадцать татами^[9] не шла ни в какое сравнение с залом для приема гостей в родовом замке Такэга.

Никаких изысканных ковров из дальних стран, картин в золоченых рамах, расписных шелков, статуэток, украшенных драгоценными камнями, и других предметов роскоши. Только крепкий стол из красного дерева, пара стульев, невысокий комод, алтарь для поклонения Юкану – богу войны, покровителю всех воинов, – и пузатый сундук. Сам же Каташи, склонившись над пухлой книгой и сощурив глаза, быстро водил пальцем по желтоватым страницам. Сделав шаг вперед, Кенджи тихо кашлянул, чтобы привлечь его внимание.