Зверский детектив. Право хищника (страница 2)
– Ко-ко-ко… ко… косточки?! – с трудом выговорила курица. – Ку-ку-ку… куриные?! Это наглая ложь.
– У нас есть доказательство, – сказал Барсук Старший. – Запись разговора с Мухтаром, начальником службы охраны села Охотки, вот на этом скворце. Минуточку, сейчас я найду… – Он взял Скворчонка в руки. – Отмотай-ка мне на… – Барсук на секунду задумался, – «живая она или дохлая – мне плевать».
– Живая она или дохлая – мне плевать, – грозно зарычал скворец голосом Мухтара. – Это же Кур-р-р-ра-четыре. Нина Пална в любом случае планировала из неё суп сварить в эту пятницу. Так что, если не хотите Большой охоты, верните нам её тушку в любом виде, а вот лису и котохомяка мы хотим живыми: звери, когда живые, – их терзать интереснее и…
– Ну всё, достаточно, – прервал скворца Барсукот, – дальше к делу не относится.
С полминуты Кура-четыре стояла молча, разинув клюв. Кроваво-красная её бородка мелко дрожала.
– Какая подлость, – сказала она наконец. – А мы ей ещё яички несём. На прошлой неделе я все свои яички Нине Палне отдала, до последнего! – Круглые куриные глаза наполнились слезами. – А она вот, значит, как со мной. – Кура-четыре разразилась кудахчущим плачем. – Я не хочу, не хочу, не хочу в су-у-у-уп!
– Мы можем вас защитить, – сказал Барсук Старший. – Если вы будете с нами сотрудничать.
– Хотите, чтобы я снесла вам яичко? – с готовностью предложила курица.
– Яичко не нужно, спасибо.
– Но больше ничего я снести не могу! – призналась курица.
– Она слишком тупая, – шепнул Барсукот на ухо Барсуку Старшему, – боюсь, она не справится с ролью.
– Вы в состоянии выучить наизусть несколько фраз? – спросил у курицы Барсук Старший.
– В нашем курятнике я самая умная, – с гордостью сказала Кура-четыре. – Я выучила наизусть все три куплета нашего гимна.
– А сколько куплетов выучила самая глупая курица? – полюбопытствовал Барсукот.
– Глупых у нас в курятнике нет, – оскорбилась Кура-четыре. – Есть просто более умные и менее умные. Менее умные могут запомнить и повторить только первые два слова нашего гимна «Слава курятнику». Между прочим, у нас очень красивый гимн. Вот, послушайте.
И она заголосила:
Слава несушкам! Курятнику слава!
И петухам, и яйца́м!
Кура – красава, курица – пава!
Слава твоим праотцам!
Подвигам ратным, раскинутым кры́лам
Скажем мы дружно: ура!
Чтобы свободно в небе парила
Гордая птица кура́!
Пусть над горами и над лугами
Длится несушек…
– Пусть длится, пусть обязательно длится! – перебил её Барсук Старший. – Прошу вас, достаточно. Мы видим, что у вас прекрасная память. И вообще вы очень одарены природой. Я уверен, вы сможете нам помочь.
– Нет, я всё-таки допою наш гимн до конца, – упрямо сказала Кура-четыре и снова запела:
Пусть над горами и над лугами
Длится несушек полёт!
Восторжествуем мы над врагами!
Скажем: курятник – вперёд!
Глава 3,
в которой появляется охотничий пёс
– Слава несушкам! Слава курятнику! – загалдели куры, увидев начальника охраны Мухтара.
– Ура! – рявкнул в ответ Мухтар.
– Мы требуем наказать врагов курятника! – заволновались куры. – Заклевать заклеватых врагов курятника!
– Обязательно накажем и заклюём, – пообещал Мухтар. – Прямо сейчас мы с Полканом отправимся в Дальний Лес за врагами и приведём их сюда!
– Полкан – чемпион! – закричали куры. – Полкан – ветеран!
– Здравствуйте, товарищи! – Старый охотничий пёс Полкан выбрался из будки в дальнем конце двора и, прихрамывая, засеменил к курятнику. Правое ухо его было порвано. На покрытой седой шерстью груди болтались, позвякивая, три золотые медали: за бесстрашие на охоте, за самоотверженность на охоте и за безжалостность на охоте.
– Слава курятнику! Несушкам слава! И петухам! И Мухтару! И Полкану! Курятник – вперёд! – пронзительно заголосили куры.
– Побежали быстрее, – шёпотом сказал Мухтар, и они оба припустили рысью в сторону Дальнего Леса.
– У меня до сих пор в ушах звенит от их воплей, – пожаловался Полкан. – Как ты их только выносишь целыми днями? У меня-то хоть будка далеко, а твоя прямо рядом с курятником…
– Да я привык, – ответил Мухтар. – Галдят себе и галдят. Я просто выполняю свой долг, и всё. Стараюсь не слушать. Время от времени гавкаю им «ура». Они это слово любят.
– Ура… – мечтательно протянул Полкан. – Действительно, хорошее слово. Я помню, когда в первый раз на охоту пошёл, страшновато мне было. И вот я, значит, бегу в свою первую в жизни атаку и, чтобы себя подбодрить, как рыкну на весь лес оглушительно: «Ур-р-р-р-р-ра!» И тут же белки и воробьи на деревьях завизжали от ужаса! И у меня сразу страх прошёл. Пускай другие боятся, я тут самый грозный, подумал я…
– Даже не верится, что ты вообще чего-то боялся, – отозвался Мухтар. – Ведь ты же бесстрашный.
– Ну, я тогда молодой ещё был, зелёный, – тяжело дыша, отозвался Полкан.
– Какого цвета ты был?!
– Цвета я был коричневого. Зелёный – это значит юный, незрелый… Это слово употребляют, когда хотят…
– Ура! – перебил Мухтар.
– Почему ты это сейчас сказал? – удивился Полкан.
– Ты очень умный. Знаешь много слов. Ты смелый! Ура тебе!
– Ты не мог бы бежать помедленнее, я не поспеваю, – попросил Полкан.
– Конечно, друг.
– Это раньше мне было «ура», – понурился Полкан. – А теперь я совершенно потерял форму. Старый охотник – плохой охотник…
– Это кто ещё сказал? – возмутился Мухтар.
– Это Нина Пална сказала.
– А, ну тогда верно, – сказал Мухтар. – Очень точно, – добавил он.
– Нина Пална собирается завести нового охотничьего пса. Мне на замену.
Мухтар промолчал.
– А ведь когда-то я получал медали за бесстрашие, самоотверженность и безжалостность! – воскликнул Полкан. – И Нина Пална хвалила меня за мёртвую хватку!
– Ну ничего, друг. Вот приведём в Охотки лису и котохорька, и ты их будешь по двору самоотверженно гонять, бесстрашно преследовать и безжалостно терзать, как будто бы на охоте.
– Ну, по двору… – ещё больше огорчился Полкан. – А ты почему так уверен, что мы приведём лису и котохорька в Охотки? А вдруг они своих не выдают?
– Не волнуйся. Полицейский Барсук нам их как миленький выдаст. Я ему в глаза заглянул и прямо насквозь увидел. Трус он. Страшно боится Большой охоты. Так что не беспокойся. Лиса и котоенот – наши. Ура?
– Ура, – нерешительно кивнул Полкан. – Хотя, знаешь, это же ведь немного нечестно. Охотиться на них во дворе. Во дворе им и спрятаться будет негде, и бежать некуда, не то что в лесу… Нечестно. Неравный бой.
– А тебе не всё ли равно? – удивился начальник охраны. – Главное ведь – растерзать?
– Тсс, – шепнул вдруг Полкан и сделал охотничью стойку. – Я их чую. Барсука и кота. И ещё нашу курицу.
– Но ведь мы ещё не в лесу, – удивился Мухтар. – Лес ведь вон он, на том берегу ручья…
– А я чую, – упрямо сказал Полкан. – Нюх меня пока не подводит.
– И как, – заинтересовался Мухтар, – чувствуешь запах их страха?
– Енотокоту страшновато, да. Курице очень страшно. А вот Барсуку не страшно.
– А курица что же, жива? – удивился Мухтар.
– Пахнет живой и здоровой курицей.
– А Лиса? Лиса очень боится?
– А Лисы с ними нет, – сообщил Полкан. – Вместо Лисы…
– Как так – нет Лисы?!
Глава 4,
в которой шрамы украшают зверя
– Где пр-р-р-реступная Лиса?! – взревел Мухтар вместо приветствия. – Я же чётко пр-р-р-риказал: Лису и котохорька предоставить для р-р-растерзания! Котохорька – вижу. А Лису – нет. Что за неподчинение пр-р-р-риказу?!
– Во-первых, котохорька вы тоже не видите, – спокойно сказал Барсук Старший. – Вы видите Барсукота – Младшего Барсука Полиции Дальнего Леса. А котохорьки в Дальнем Лесу не водятся. Во-вторых, вам следует взять себя в руки и успокоиться, а то у вас пена с бороды капает. В-третьих…
– Я хочу заявить! – завопила курица.
– Подожди, – одёрнул её Барсукот.
– В-третьих, вашим приказам Полиция Дальнего Леса не подчиняется, – продолжил Барсук Старший. – Мы с Барсукотом и курицей прибыли сюда для мирных переговоров. Курица тоже имеет своё мнение.
– Какие ещё переговор-р-р-ры? – Мухтар торопливо стёр с морды пену, но от возмущения из пасти сразу же полезла новая порция. – Какое ещё мнение?! Либо вы возвращаете курицу и…
– Хочу заявить, – встряла курица.
– Молчать, дура! – рявкнул Мухтар. – Либо вы возвращаете дурицу… то есть курицу и отдаёте на растерзание виновных, либо мы устроим Большую охоту. И возглавит её великий охотничий пёс Полкан. – Он кивнул на Полкана. – Я надеюсь, в Дальнем Лесу ещё помнят его мёртвую хватку?
– Помнят, – уважительно кивнул Барсук. – Мы специально пригласили на эту встречу ветерана прошлой Лесной Охоты…
– Чую старого знакомого. – Полкан потянул носом и оскалился. – Чую старого пушного зверька…
Из чащи леса на поляну прихрамывая, но с достоинством вышел пожилой Хорёк. На груди его красовалась медаль за зверскую отвагу.
– Приветствую тебя, беспощадный Полкан, – произнёс Хорёк.
– Приветствую тебя, бесстрашный Хорёк, – ответил Полкан.
– Помню твою знаменитую мёртвую хватку, – сказал Хорёк. – Как ты вцепился в мою заднюю левую лапу… до сих пор она ноет при перемене погоды.
– Помню, как ты в ответ вонзил свои зубы мне в ухо, – усмехнулся Полкан. – Оно так и не заросло.
– Нам ведь не нужно повторение той страшной охоты, не так ли? – прищурил красные глазки Хорёк.
– Не нужно, – кивнул Полкан. – Пусть Дальний Лес выполнит наши требования – выдаст курицу и виновных в её похищении, и охоты не будет.
– Видите ли, – сказал Барсук, – выполнить ваши требования невозможно. Дело в том, что никакого похищения не было. А значит, нет и виновных.