Я уже испугалась, что аватар божества впадет в гнев и покарает не только мою капризную старшую дочь Альм бин Зул, но и все прочее наше семейство, но он только рассмеялся.

– Честь стать человеком, мои дорогие деммки, – сказал он, – еще надо заслужить, как бессмертие души. Впрочем, вы попробуйте стать для этих людей своими, не меняя основных своих расовых признаков. Поверьте – для тех, в чью компанию вы попали, внутренняя сущность значительно важнее всех внешних отличий. Если вы это заслужите, то они примут и полюбят вас такими, какие вы есть, а если нет, то вам не поможет никакое внешнее сходство с ними.

Служить?! На фоне того, что мы с дочерьми остались без защиты Дома, без средств к пропитанию, вдали от самой Родины и всех знакомых, поступить на службу в плотно спаянный боевой отряд, состоящий из цивилизованных существ – это не самый плохой выход в нашем положении. По крайней мере, я так думаю. Конечно, хотелось бы знать, на каких условиях мы можем заключить свой контракт, но это божество, насколько мне известно, не склонно ни к прямому обману, ни к тонкому лукавству. Если его аватар говорит мне «заслужить», то это значит, что такая возможность будет нам предоставлена. Нам – это потому, что моя старшая дочь тоже прошла полный курс военной подготовки, а обученный деммский подросток в бою может быть куда опаснее большинства взрослых половозрелых самцов бесхвостых-безрогих. Остаются две моих младших дочери, но женщина, возлежащая на ложе, явно готова за ними присмотреть, и они уже не отходят от нее, будто предчувствуя свою судьбу. Ну да, моя младшая отличается особой чувствительностью, и скорее не понимает, а воспринимает ситуацию. Недаром же она, не задумываясь, первой из нас бросилась к этой женщине и первой получила от нее свое прощение.

Но остается один вопрос. Как мы сможем служить, если мы не понимаем их, а они нас. Навряд ли аватар возьмется всегда переводить наши слова, не говоря уже и о том, что служба с переводчиком – это ужасно неудобно для обеих сторон. Пока мы не решим этот вопрос, это будет не служба, а всего лишь игра в нее. Но вот я вижу, как мальчик-маг движением руки подзывает к себе мою среднюю дочь Тел бин Зул, и та, осторожно ступая, подходит к нему, показывая, что руки ее пусты и в них нет оружия, потому что мальчик окружен тяжело вооруженными воинами. Наверное, он их наследный принц, если не больше.

Мальчик жестом показывает, чтобы моя дочь опустилась на колени, ибо она почти на голову выше его – и кладет ей на виски свои ладони, из которых прямо в ее голову начинает струиться густая и клейкая, почти бесцветная магическая энергия. Я абсолютно не понимаю, что он задумал, ибо этот магический прием мне совершенно не знаком, но я ничем не могу ему помешать, так как вокруг меня столько силы – и магической, и грубого оружия, что я просто не успеваю спасти свою дочь, и мне только остается молить и того бога, к которому я иду, и тех, от которых я уже отреклась, о том, чтобы от этих манипуляций мальчишки с моей дочерью не случилось бы ничего дурного.

– О, Азраил и сестра его Азазель и ты, Всевышний, всемилостивый и милосердный, сделайте так, чтобы все обошлось, ибо нет для меня никого дороже собственных дочерей…

Не успела я договорить молитву (при этом Азраил с Азазелью были упомянуты в ней абсолютно зря от большого отчаяния), как мальчик-маг отпустил виски моей дочери, и та, чуть пошатываясь, поднялась на ноги, склонив перед ним свою голову. Потом вдруг они заговорили! И заговорили на их языке, а не на нашем. Удивлению моему не было предела. Если бы я знала, что он уже раньше проделывал нечто подобное со своими соплеменниками, то была бы немного поспокойнее – но все равно, я считаю, что вся эта операция представляла большой риск, и лучше бы он начал с меня, а не с моей милой дочери, которая, впрочем, обернулась и с довольно странной интонацией сказала:

– Мама, мама, мамочка, иди скорее сюда. Колдун Дим научит тебя своему языку. Совсем бесплатно. Поверь, это очень быстро и совсем не больно, только чуть-чуть неприятно от того, что потом немного кружится голова.

Пхе! Какая знатная деммская дама боится боли?! Боль – наш вечный спутник и лучший друг. Мы обожаем ее причинять другим, и вынуждены получать от нее наслаждение, когда боль причиняют нам. За возможность быстро выучить нужный мне язык я бы согласилась вытерпеть немного боли, если уж без этого совсем никак. Но если можно обойтись без боли, а риска при этом никакого, то я должна немедленно соглашаться, пока мальчик не передумал. Кстати, странное у него имя, в его роду случайно не было деммов вроде нас?

Когда я встала перед мальчиком-магом на колени, то мои глаза оказались почти на уровне его глаз. Такой уж у меня высокий рост. Чтобы ему было удобно и не требовалось тянуться к моей голове своими руками, мне пришлось опустить свой зад на пятки, а чтобы не было так страшно, прикрыть глаза и сосредоточиться на своих ощущениях. Когда на мои виски легли две прохладные ладони (у этих бесхвостых-безрогих температура тела градуса на полтора ниже, чем у нас, деммов), я приготовилась анализировать чужое заклинание, но была несколько обескуражена.

Это не было магическое заклинание в прямом смысле этого слова. В голове сперва мелькнули непонятные термины «драйвер», «последовательный интерфейс», «оперативная память» и «поисковая система». Я не успела даже попытаться понять, что это значит, как чужие слова потекли в мою несчастную голову сплошным потоком, то и дело разбегаясь по ней в поисках своих деммских близнецов. Отдельной кучкой стояли слова – сироты, то есть не имеющие своих аналогов в нашем языке. Их значение в разговоре я должна буду опознавать по контексту, или переспросив об их смысле – и тогда они тоже займут свое место в моем сознании. Природа всего процесса явно была магической, но построено все было так, что любой маг запрыгнул бы от ужаса на потолок. Тут явно чувствовалась рука какой-то технократической цивилизации с ее любовью к нулям и единицам, прямым углам и непересекающимся параллельным прямым.

Когда мальчик отпустил свои руки с моих висков, то я едва смогла встать на ноги, во-первых, потому, что все мое тело затекло, а во-вторых, от ной усталости, которую привнесла в мой ум сортировка слов. Но зато я теперь могла понять всех, а все могли понять меня – и это стоило очень дорогого. Теперь осталось пропустить через этот процесс самую старшую и самую младшую моих дочерей – и нам можно будет начинать новую жизнь.

* * *

Капитан Серегин Сергей Сергеевич

Едва наши волшебники, боги, маги, колдуны закончили разбираться с нашими новыми рогатыми-хвостатыми и краснокожими знакомыми, как, точно по песне Высоцкого, начался галдеж и лай и только старый попугай громко крикнул из ветвей…

– Молчать, смирно, равнение на середину, – вот что он, то есть я, крикнул, потому что в таком хаосе абсолютно невозможно решить ни один вопрос.

Невозможно от слова совсем. Их – то есть вопросы – необходимо решать в полной тишине по мере поступления, поэтому говорить все должны по-одному, внятно и членораздельно. А ведь эта Зул говорила, что имеет полную подготовку офицера запаса своей армии. Странные же в ней должны быть порядочки, если все свои вопросы она пытается пробить криком. Не то что я собираюсь ей отказать, но сперва хотелось бы понять, чего, собственно, она хочет, потом принять у нее зачет по основным нормативам, (хотя с этим, судя по фигуре, проблем не будет), а уж потом решать, на какую должность и в каком звании использовать ее в нашем отряде, и из того должно следовать – в каком объеме должны быть исполнены ее личные хотелки.

Если у нас нарисуется рота четырехвзводного состава, то у меня получится катастрофический некомплект взводных командиров. На эту должность можно ставить только Змея и с большой натяжкой Дока – и это все. Где взять еще двух взводных, я просто ума не приложу. Если эта Зул потянет на комвзвода, это будет просто замечательно, но судя по ее поведению здесь и сейчас, меня ждет глубочайший облом. В лучшем случае, это высококвалифицированный боевик-индивидуал, который всегда и везде работает только в одиночку или в составе маленькой и плотно спаянной команды, которая работает только на него одного. Тогда проблема со взводным продолжает висеть и пугать своей неразрешимостью, ибо больше никого на примете у меня просто нет.

Кстати, Кибела что-то уж больно хитро ухмыляется – возможно, знает кое-что об этих деммах, как и об уровне дисциплины. Или это у нее от общего ехидства в наш адрес, ведь раскрутили на материальный и человеческий ресурс мы ее нехило, а все ее вина, что вовремя не обнаружила крыс в своем собственном хозяйстве.

– Итак, – сказала она, вставая, – я рада, что с нашими новыми знакомыми все прошло благополучно. Теперь, поскольку все наши вопросы решены, и вы, пробыв здесь три дня и ни одной минутой больше, заберете в свой состав сто моих дочерей (и ни одной больше)по их собственному желанию, после чего удалитесь отсюда в какое-нибудь укромное место и приступите к подготовке того главного дела, ради которого все и затеяно.

– Да, – подтвердил я, – мы все так и сделаем.

– Тогда, – сказала Кибела, – позвольте вас пока покинуть. Встретимся перед заходом солнца, для того чтобы учинить допрос главных злодеев, решивших устроить переворот в моем храме и воздать им по заслугам. Терресий ваш, точнее Агнии (поскольку именно ее он пытался в первую очередь угробить), а тевтончик мой, ибо я хочу как следует порезвиться с ним, прежде чем он испустит дух. А сейчас опускайте штурмоносец на землю и выпускайте оттуда свой контингент – эти три дня новая-старая охрана и обслуживающий персонал храма вам полностью подчиняются. А сейчас до вечера.

И с этими словами Кибела поднялась со своего трона (который снова превратился в обыкновенное кресло) и растворилась в воздухе. Ну и ладно, у нас и без нее, собственно, хлопот полон рот. Со своими бы делами разобраться.

Какое-то время после ее отбытия стояла полная тишина, потом Анастасия, до того с каменным видом, выпрямившись, сидевшая на своем стуле, прижала ладони ко рту и сказала на койне что-то вроде «Ой мамочки, пронесло».

– Так , – тут же сказала повернувшаяся к ней Кобра, – давай, подруга, колись, кто ты такая на самом деле? Я девушка простая и наивная, но ни за что не поверю в сказку о простой служанке. Я еще тогда, в коридоре, все хотела тебя спросить, почему ты так сильно хочешь умереть, но времени тогда на это как-то не было. Давай, рассказывай, тут у нас, считай, и так компания специфическая подобралась, так что твой рассказ не будет для нас более удивительным, чем история очаровательных хвостатых-рогатых дамочек и девиц.

– Госпожа, – удивилась Анастасия, – вы считаете меня в своей компании – но как же так, ведь мы знакомы с вами совсем немного времени? А может быть, я какая-нибудь мошенница или воровка, обманом устроившаяся служанкой в этот храм, для того чтобы помочь моим сообщникам его ограбить?

– Ерунду, пожалуйста не говори! – поморщившись, резко ответила Кобра и указала на возлежащую на ложе Птицу. – Вот эта чертова сибаритка, которая валяется, когда другие сидят или даже стоят, на самом деле сильнейший маг разума – не очень опытный, но очень мощный. Если будет нужно, то она просветит тебя от пяток до макушки и расскажет нам всю твою подноготную, вплоть до имен всех твоих любовников.

– И вовсе я не сибаритка, – проворчала в ответ Птица, – магическое лечение – оно, конечно, магическое лечение, но нога у меня еще болит; если будет надо, я встану, пойду и даже побегу, но без особой на то необходимости мне не хотелось бы пока давать на нее нагрузку. К обезболивающим заклинаниям я тоже прибегать не хочу, потому что кто знает, вдруг у них такое же привыкание, как у наркотиков. Сколько людей становилось хроническими наркоманами, сделав себе один обезболивающий укол, за ним еще, за ним еще…