Две зимы (страница 2)
Альфред пожал плечами. Он чувствовал, что у него в груди отяжелело сердце. И смех не вздрагивал в горле, и губы не улыбались. Альфреда печалило, что причина ему неведома. Альфред никогда не обманывал Рагнара и поэтому ответил:
– Плохо.
– Хочешь поговорить? – спросил Рагнар.
Альфред всегда говорил дяде правду.
– Нет.
– Ладно, – согласился Рагнар.
Он больше не задавал вопросов Альфреду – а любой в деревне как раз бы и начал их задавать. Он запел песню:
В лес я пошёл, в лес.
Долго я шёл в лесу,
Дерево выбрал я,
Влез по его стволу,
Вот я на ветке сижу,
Буду спать, отдыхать…
Альфред старательно плёл дяде косы. Прядка вверх, прядка вниз, прядка вверх, прядка вниз. Слова песни цеплялись друг за друга. Кружились, кружились в голове Альфреда. Но у него всё равно было тяжёлое сердце. И смеяться ему всё ещё не хотелось. Альфред плёл косы, слушал дядину песню, и ему не надо было ни о чём думать.
Он сморщился, услышав голос Сигмунда, который прервал песню вопросом:
– Брумильда? Ты дома?
Целитель торопливо зашёл в комнату, на его чёрной бороде таял белый снег. Рагнар больше не пел, он поднял голову и смотрел на гостя.
– Случилось что-то, друг Сигмунд?
– Не можем нигде отыскать твою матушку, – сообщил Сигмунд.
Альфред попытался спрятаться за спину Рагнара, но старался он зря: слишком уж Рагнар был худенький. Сигмунд увидел своего ученика и нахмурился.
– А ты что здесь делаешь, малец? Ты же должен травы перетирать!
Альфред прикусил губу – правда-правда, он не забыл, что ему поручено заниматься травами. Он и собирался, после того как насыплет в пиво горчицу. Но нельзя же сказать Сигмунду и Рагнару о горчице. Ох и зададут они ему тогда жару!
– Извини, Сигмунд, это моя вина, – сказал Рагнар. Вот уж кто умел плести байки, так это Рагнар, даже Альфред через секунду поверил, что говорит он чистую правду. – Мне нужна была помощь Альфреда. Теперь можешь отправляться по своим делам, приятель, – прибавил Рагнар и осторожно освободил свои волосы из рук Альфреда.
Альфред открыл уже рот, чтобы возразить. Взрослые, они всегда такие! Как только происходит что-то интересное, они находят для него дело и отсылают куда подальше. Но ему не дали и слова сказать, выставили за дверь. Секунды не прошло, как Альфред снова оказался на улице среди снежных вихрей.
Мальчуган натянул капюшон парки и тяжело вздохнул.
– Придётся под дверью подслушивать, вот досада!
2. Достали воры
Альфред не решился второй раз просить Локи о помощи. Божество, оно тебе не собака, свистнешь и прибежит. Локи мог обидеться, а характер у него, как всем известно, мстительный, и месть его бывает ужасной. Так что Альфред просто приложил ухо к двери. Дверь оказалась ледяной, и сначала он вздрогнул, но пришлось терпеть.
В доме слышались шум и гам. Говорили все разом, ни слова не разберёшь. Альфред сердился.
– Могли бы постараться и говорить поразборчивее. Тут под дверью вас кое-кто слушает, – ворчливо бубнил он себе под нос.
Вдруг под опрокинутым кораблём раздался громкий голос Рагнара:
– Тихо! Тихо! Каждый в свою очередь!
– Это снова проделки твоего племянничка, Рагнар! – послышался голос Ивара-книжника.
Альфред тут же отскочил от двери. В чём его опять обвиняют? Кроме горчицы в пиве, никаких шуток больше на этой неделе не было! Ой, было, было! Он собрал со всей деревни левые носки и бросил их в старый колодец. Подслушивать у двери тоже, наверное, нехорошо… Но ему так неохота растирать для Сигмунда целебные травы!
Альфред снова прижал ухо к двери, не обращая внимания на снег, что сыпался ему за воротник.
Теперь говорила Мила, кузнечиха:
– Вытащили наковальню из кузницы! Да тяжесть-то в ней какая! Её и двое взрослых едва с места сдвинут. Не мог её украсть Альфред!
– Может, конечно, твою наковальню Альфред и не трогал, – дребезжал Ивар, – а вот мой свиток…
– И мой золотой кубок, – кричал Бьорн, пекарь.
– И мои заговорённые на рыбу крючки, – прибавил Сигмунд.
– А у меня щ-щи… щ-щи… щит! – выговорила наконец Валка-воительница.
– А у меня…
– А мой…
И опять все кричали вместе. Но теперь всем всё стало понятно. Если в деревне у всех что-то да пропало, причина была одна.
– Тролли, – прошептал Альфред. – Вернулись тролли.
Тень неожиданно накрыла Альфреда.
– Да, так оно и есть, – произнёс голос бабушки Брумильды.
Альфред вздрогнул от испуга так сильно, что ему показалось, сердце сейчас выпрыгнет у него через рот. Бабушка смотрела на него строго-престрого. Правой рукой она держала топор, а левой – охапку сухого хвороста. Длинные седые волосы Брумильды, заплетённые в две косы, спускались вдоль щёк.