Наталья Есина: Легенда старого склепа

Глава 1. Великолепная четвёрка

Последняя неделя августа выдалась на редкость жаркой. Напоённый смолистым ароматом хвои воздух нагревался сразу, как над крышей столовой появлялось солнце. Гена шёл позади всех, изредка поглядывая на мелькавшую меж спинами ребят ярко-красную кофточку Златы.

В кармане шорт пиликнул телефон. Ответив на традиционное мамино сообщение с пожеланиями хорошего дня, Гена тяжело вздохнул, поправил съехавшие с переносицы очки и поплёлся в столовую, думая о том, что вряд ли предпоследний день лагерной смены сулит что-то хорошее.

Вчера, на вечерней свечке, вожатые объявили план мероприятий на предстоящий день. После завтрака, как обычно, – уборка территории и распределение дежурных на ворота. В десять – репетиция песни к Прощальному костру. В одиннадцать тридцать – сбор на центральной аллее: первый и второй отряды ждала экскурсия в находящийся неподалёку от лагеря монастырь. Вожатые предупредили: форма одежды должна быть соответствующей! Никаких шорт и мини-юбок. Если у девочек нет платков на голову, их можно будет взять при входе в монастырь.

Многие ребята загудели в знак протеста: тратить последние денёчки «свободы» на походы по монастырям? Гена вслух не возмущался, но был полностью солидарен с недовольными. Что там может быть интересного? Хотя… Если со Златой у него ничего не получится, то уход в монастырь, пожалуй, – единственный способ залечить раны, нанесённые несчастной любовью.

***

В детский оздоровительный лагерь, расположенный в живописном сосновом лесу недалеко от небольшого курортного посёлка Солотча, что в получасе езды от Рязани, Гена Крюков приехал с друзьями.

Сблизилась их великолепная четвёрка после КВН в шестом классе, когда оказались в одной команде и в пух и прах разбили команды соперников из других школ. В этом году они уже закончили девятый и решили летом отдохнуть вместе, поскольку дальше каждый из них пойдёт своим путём.

Гена поступил в колледж на отделение «Оркестровых духовых и ударных инструментов». Вообще-то, грезил Гнесинским училищем, но не повезло: за день до вступительных испытаний свалился с температурой под тридцать девять.

Влад Паршин, друг Гены, с седьмого класса мечтал стать разведчиком. Откуда возникла такая мечта, Влад не мог объяснить – военных у него в роду не было, но как только она появилась, Паршин начал качаться и записался в секцию пулевой стрельбы. После девятого выбрал специализированный класс с физико-математическим уклоном. Родители наняли ему репетиторов по английскому языку и обществознанию, и Влад занимался весь июль, не позволяя себе расслабиться. Даже в лагерь привёз учебник по выживанию для спецназовцев и читал его во время тихого часа.

Гена немного завидовал другу: девчонки сразу обращали внимание на красавчика-Влада. Конечно, кто устоит перед его белозубой улыбкой и пресловутыми кубиками на животе? Вот и Злата Кораблёва, в которую Гена влюбился сразу, как она перешла к ним из другой школы три года назад, естественно, запала на Паршина… Она и в лагерь поехала из-за него: Мила Зубарева, лучшая подруга Златы, сказала об этом Гене по секрету.

Всю смену Гена с тоской наблюдал, как Злата всячески старалась понравиться его другу. Несколько раз приглашала на белый танец на дискотеке. А когда отряд пошёл в поход, специально – как сообщила потом Гене всё та же Мила – притворилась, что подвернула ногу. И до лагеря шла, охая и прихрамывая, опираясь на плечо Влада. А он нёс её рюкзак и отвечал дежурными фразами на попытки завязать беседу.

Если быть честным, стоит признать, что Злата и Влад смотрелись, как Райан Рейнольдс и Блейк Лайвли. Идеальная пара. Для полной идиллии Паршину только бородки не хватало, а Кораблёвой – трёх лапочек-дочек.

Гена изнывал от безответности, глядя, как густые светло-русые волосы Златы ниспадали на её чуть широковатые плечи. Плечи профессиональной пловчихи: Злата была кандидатом в мастера спорта по плаванию и мечтала об олимпийской медали. Это была её главная мечта, если не считать мечты завоевать сердце Влада Паршина. Об этом Гена тоже узнал от Милы.

Вечером того же дня Гена вызвал друга на серьёзный разговор и спросил в лоб: что у него с Кораблёвой? Влад спокойно ответил, что ни-че-го такого. Не время сейчас заводить серьёзные отношения, потому что все эти гормональные бури отвлекают от главной цели, которую он перед собой поставил. Поступить в Академию ФСБ – вот о чём он сейчас думает. Да, и Гене не советует зря терять время: всё равно в конце августа Кораблёва уезжает в Москву в спортивную школу-интернат. А любовь-морковь на расстоянии, как известно, имеет очень короткую линию жизни.

***

В столовой было шумно. Гена сел рядом с Владом и машинально посмотрел на экран его мобильника. Друг изучал картинки походного снаряжения. Скукота. Гена зевнул и по привычке отыскал взглядом Злату. Она поглядывала на Паршина и о чём-то шепталась с Милой.

Влад быстро расправился с кашей, съел бутерброд с маслом и с сыром и выпил какао. Убрал телефон в задний карман джинсов и встал:

– Ген, если что, я в отряде буду.

– Ага, – вяло отреагировал Крюков и перехватил взгляды Милы и Златы, направленные на спину уходящего из столовой Влада. Уныло оглядел подёрнутую сероватой пенкой манную кашу. Поковырял ложкой в тарелке, размешивая жёлтое маслянистое пятно. Аппетита не было. Было сильное желание послать всё к чертям собачьим. Ну, почему всё сложилось именно так? Дурацкая классика жанра: он любит её, она любит его друга, которому на неё фиолетово. Гена вдруг разозлился.

«Должна же быть у этих девчонок эта, как её… Гордость! Неужели не врубается, что ничего ей с Владом не светит? И что ещё должен сделать я, чтобы она, наконец, обратила на меня внимание?!»

Хотя, стоп… А что он вообще сделал, чтобы дать Злате понять, что она ему нравится?..

«Ага… Ещё как сделал. Только всё наоборот…» – ответил сам себе Гена.

Он вдруг вспомнил, как в восьмом классе упустил свой шанс.

***

В конце мая старшая школа стояла на ушах, готовясь к ретро-вечеринке. Для концерта класс Гены решил поставить небольшой спектакль по мотивам советских фильмов про школьников. В субботу, за две недели до премьеры, ребята собрались у Гены дома и целый день смотрели «бородатые» шедевры кинематографа. Именно тогда Гена впервые увидел фильмы по мотивам книг Кира Булычёва про загадочную гостью из будущего. Немного наивно. Иногда откровенно простовато. Но в целом Гене показалось весьма забавным, как в далёком тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом люди представляли будущее через сто лет.

«А мысль, что от каждого из нас зависит, каким будет это будущее, потому что мы, типа, сами создаём его, – вполне себе драйвовый посыл предков», – подумал Гена, когда на экране компьютера побежали титры.

Но главное, чем зацепила экранизация: актриса, исполнявшая роль Алисы Селезнёвой, была чем-то похожа на Злату.

Музыкальное сопровождение спектакля поручили Кораблёвой: она несколько лет занималась в фортепианном кружке в Центре детского творчества и неплохо подбирала на слух. Крюков вызвался помогать. Сочинил попурри из саундтреков, взяв за основу песню «Прекрасное далёко». Вместе у них получился вполне себе крутой дуэт. Гена решил, что, наконец-то, настал его звёздный час: Злата не сможет устоять перед талантом и артистической харизмой одноклассника.

О выступлении Гена не думал: сто раз всё отрепетировано. Больше интересовало, как на нём смотрится новая рубашка из чёрного шёлка, и не перебьёт ли запах пота аромат нового непроверенного в деле дезодоранта. В итоге, кульминацию Гена скомкал. Злата не смогла подхватить его, сбилась и опустила руки на колени. Гена запетлял, как заяц, путаясь в музыкальных следах знакомой мелодии. Злата какое-то время смотрела на него округлившимися глазами, а потом убежала за кулисы, хлопнув крышкой пианино.

Позже ребята из параллельного класса уверяли Гену, что из зала всё смотрелось очень круто, и они были уверены, что артисты ошиблись намеренно, «по сценарию». И, вообще, Генка и саксофон – это бомба! Но перед глазами опустошённого Крюкова стояло недовольное лицо Кораблёвой, а в ушах звучало её презрительное: «Идиот».

С тех пор он решил страдать по Злате на расстоянии. Не хотел снова получить отрезвляющий «комплимент».

***

– Эй, ты что, уснул? – голос Милы вернул Гену из воспоминаний. – Сидишь, как загипнотизированный, смотришь в одну точку. Того и гляди манку оживишь. – Зубарева плюхнулась на стул, взяла с тарелки кусок белого хлеба и намазала маслом.

– Ничего я не уснул, – огрызнулся Гена и зыркнул на сидящую за дальним столом Злату. Она что-то писала в мобильнике. – И, между прочим, это был мой хлеб.

– Ну, извини, что я о твоей фигуре забочусь, – произнесла Мила с набитым ртом.

Пущенная Зубаревой стрела иронии попала точно в цель: весь год Гена боролся с лишними килограммами, но расстаться с ними не получилось. Ни бег по утрам, ни изнурительные походы в тренажёрный зал каждую среду результата не давали. Потому что спорт Гена любил намного меньше, чем бабушкины пирожки с капустой. Да и наследственность подкачала: родители Крюкова вовсе не отличались худобой.

– А ты, Зубарева, как была душой нашей компании, так ею и осталась, – съязвил Гена и налил себе какао из металлического чайника, стоявшего посреди стола.

– Да, я такая! – Мила ловко увела у Гены стакан из-под самого носа и пригубила его.

– А… – только и успел произнести Крюков.

– Ты же не будешь, да? – Мила облизнула кремовые усы над верхней губой.

Крючок развёл руками:

– Бери, коне-е-ечно! Я ж в столовку так зашёл, поглядеть, как другие хавают.

– Ну, тем более, нечего добру зря пропадать, – Мила допила какао, смачно причмокнула от удовольствия, поставила пустой стакан на стол и вернулась к Злате; что-то шепнула на ухо подруге, и обе расхохотались.

Гена встал, нарочито громко отодвигая стул, и вышел из столовой. «Меня иногда бомбит от этой Милки!»

Вообще-то, он считал Милу Зубареву классной девчонкой. Училась на одни пятёрки, но не зазнавалась: всегда давала списать, если приспичит. В старшей школе к ней прилипла кликуха «ходячая энциклопедия». Нет, Милу не дразнили, а называли так уважительно, потому что она вовсе не была ботанкой. Если что, могла и постоять за себя. Гена потёр затылок, вспомнив, как в третьем классе получил от неё по полной.

Как-то ему стало скучно на уроке по окружающему миру. Несколько раз пересчитал переплетения в косе Зубаревой, сидевшей впереди него. Потом достал из портфеля ножницы, дождался, когда учительница отвернётся к доске, и тотчас соскользнул под парту. Подлез под стул, на котором сидела одноклассница, и осторожно порезал край свисающего подола её школьного платья на узкие полоски. На перемене Мила обнаружила бахрому и пожаловалась учительнице. Та, опросив детей, выявила горе-портного.

Гена даже не успел выдавить извинения. Зубарева налетела на него как коршун на цыплёнка и так отдубасила по голове линейкой, что на затылке вскочила шишка. Теперь уже учительница требовала извинений от Милы. Так они и стояли, насупившись, Крюков и Зубарева, явно уступая друг другу право первым пойти на примирение.

Маму Гены тогда вызывали в школу. Пришлось покупать Миле новое платье. На семейном совете отец сказал, что на него ушли деньги, которые родители откладывали Гене на подарок ко дню рождения.

В воспитательных целях учительница посадила Крюкова и Зубареву за одну парту. Педагогический приём сработал: постепенно ребята подружились.