– Ты вокруг посмотри, – раздраженно сказал он. – Больше девяноста пяти процентов кикуйю сейчас живут в городах.

– Значит, они больше не кикуйю, – ответил я невозмутимо.

Он так крепко стиснул руль, что у него посерели костяшки пальцев.

– Я не хочу с тобой ссориться, – произнес он, пытаясь сдерживать эмоции. – Мне кажется, что мы только этим всю жизнь и занимаемся. Ты мой отец, и вопреки всему, что было между нами, я тебя люблю; я надеялся, что хотя бы сегодня мы сможем помириться, поскольку больше не увидим друг друга.

– Я не возражал бы против этого, – сказал я. – Я не люблю споров.

– Для человека, который не любит споров, ты двенадцать лет осаждал правительство требованиями спонсировать твой новый мир.

– Я не люблю споры, – повторил я, – а вот их результаты – люблю.

– Они уже решили, как его назвать?

– Кириньяга.

– Кириньяга? – удивленно переспросил он.

Я кивнул.

– Разве не восседает Нгаи на Своем золотом троне на вершине Кириньяги?

– На горе Кения нет ничего, кроме города.

– Вот видишь? – усмехнулся я. – Европейцы исказили даже имя священной горы. Пора нам даровать Нгаи новую Кириньягу, с которой будет Он править Вселенной.

– Наверное, это правильно, – сказал он. – В современной Кении для Нгаи осталось слишком мало места.

Неожиданно он начал сбрасывать скорость, а потом мы свернули с дороги и поехали через поле, на котором недавно собрали урожай. Мы двигались очень осторожно, чтобы не повредить его новой машине.

– Куда мы едем? – спросил я.

– Я же тебе сказал: у меня для тебя сюрприз.

– Какой может быть сюрприз в чистом поле? – спросил я.

– Увидишь.

Внезапно он остановился в двадцати ярдах от колючих кустарников и выключил двигатель.

– Смотри внимательно, – прошептал он.

Я мгновение глядел на кусты, не различая ничего. Потом что-то быстро шевельнулось, и картинка в моей голове внезапно прояснилась: я увидел настороженно глядящую на нас сквозь листву пару шакалов.

– Тут не было никаких животных уже больше двадцати лет, – прошептал я.

– Кажется, они сюда после последних дождей забрели, – тихо ответил он. – Думаю, питаются грызунами и птицами.

– Как ты их нашел?

– Я не искал, – ответил он. – Мой друг из управления по охране дикой природы сказал, что они здесь. – Он помолчал. – На следующей неделе их, наверное, поймают и перевезут в заповедник, пока они тут ничего не натворили.

Шакалы здесь смотрелись абсолютно неестественно: они охотились в колеях, оставленных огромными молотилками и зерноуборочными комбайнами, искали убежища в саванне, которой не существовало уже больше века, прятались от машин, а не от других хищников. Я ощутил неожиданное родство душ с ними.

В полной тишине мы минут пять наблюдали за ними. Затем Эдвард посмотрел на часы и решил, что пора продолжить поездку в космопорт.

– Тебе понравилось? – спросил он, когда мы выехали обратно на дорогу.

– Очень, – сказал я.

– Я надеялся на это.

– Ты сказал, их перевезут в заповедник?

Он кивнул.

– Думаю, в тот, что в нескольких сотнях миль к северу отсюда.

– Шакалы бродили по этим землям еще задолго до прибытия фермеров, – заметил я.

– Они – пережиток старины, – ответил он. – Им тут больше не место.

Я кивнул.

– Наверное, это правильно.

– Перевезти шакалов в заповедник? – спросил он.

– Что кикуйю, которые населяли эту землю до кенийцев, отбывают на новую планету, – сказал я. – Мы тоже пережиток старины, нам тут тоже больше не место.

Он прибавил скорость, и через некоторое время мы выехали из сельскохозяйственной зоны в окраины Найроби.

– Чем ты займешься на Кириньяге? – спросил он, нарушив долгое молчание.

– Мы станем жить там, как подобает жить кикуйю.

– Я имел в виду тебя лично.

Я усмехнулся, предвкушая его реакцию.

– Я собираюсь стать мундумугу.

– Шаманом? – повторил он недоверчиво.

– Именно.

– Не могу поверить! – произнес он. – Ты образованный человек. Зачем тебе сидеть скрестив ноги в грязи, бросать кости и толковать знамения?

– Мундумугу также и учитель, и хранитель племенных обычаев, – сказал я. – Это почетная профессия.

Он изумленно качал головой.

– Значит, я должен буду объяснять людям, что мой отец стал шаманом?

– Тебе нечего смущаться, – сказал я. – Просто говори, что мундумугу Кириньяги зовут Кориба.

– Это мое имя!

– Новому миру – новое имя, – сказал я. – Ты отбросил его ради европейского. Теперь я его подберу и оберну во благо.

– Ты серьезно про все это? – проговорил он, когда мы въезжали в космопорт.

– Отныне меня зовут Кориба.

Машина остановилась.

– Надеюсь, отец мой, что ты прославишь это имя больше, чем я, – сказал он в заключительной попытке примирения.

– Ты прославил имя, какое выбрал для себя, – ответил я. – Этого вполне достаточно для одной жизни.

– Ты говоришь то, что действительно думаешь? – спросил он.

– Конечно.

– Тогда почему ты никогда не говорил этого раньше?

– Разве? – удивился я.

Мы вылезли из машины, и он проводил меня в терминал вылета. Там он остановился.

– Дальше мне нельзя.

– Спасибо, что подвез, – сказал я.

Он кивнул.

– И за шакалов, – добавил я. – Отличное получилось утро, правда.

– Я буду скучать по тебе, отец мой, – сказал он.

– Знаю.

Он словно бы ждал продолжения фразы, но я не придумал больше ничего. Мгновение мне казалось, что он обнимет меня и прижмет к груди, но вместо этого он потянулся ко мне, пожал руку, пробормотал очередное прощание, развернулся на пятках и ушел. Я думал, что он сразу сядет в машину, но, выглянув в иллюминатор корабля, который должен был доставить нас на Кириньягу, я заметил, как он стоит у огромного панорамного окна и машет рукой, а в другой руке комкает носовой платок.

Потом корабль взлетел, и я больше ничего не увидел. Но перед мысленным взором стояла та пара шакалов, глядящая на чужаков на земле, которая сама стала им чуждой. Я надеялся, что они приспособятся к новой жизни в заповеднике, на искусственно созданной для них территории. Что-то подсказывало: вскоре я узнаю ответ.

Кириньяга

ОДНУ ИЗ НАИБОЛЕЕ интересных тенденций в современной научной фантастике представляет собой история, действие которой разворачивается не в знакомом окружении будущих Соединенных Штатов или даже будущей Англии, которые по умолчанию являются местом действия для подавляющего большинства произведений научной фантастики на протяжении большей части истории жанра, но в достоверно описанных странах третьего мира, далеко за пределами мира Западного – или, если быть более точным, в часто удивительном возможном будущем этих стран. В последние годы мы видели цикл Йена Макдональда «Индия», такие как номинированная на премию «Хьюго» повесть «Маленькая богиня», которая создает яркую картину Индии будущего, где высокие технологии и древние традиции встречаются и с трудом уживаются друг с другом. Паоло Бачигалупи, Морин Макхью, Грег Иган, Люциус Шепард, Джей Лейк, Вандана Сингх, Крис Робинсон, Нало Хопкинсон, Леви Тидхар и другие недавно выбирали для своих рассказов такие разнообразные места, как Таиланд, Китай, Индия, Лаос, Вьетнам и Карибы. Леви Тидхар даже предлагал космические общества, основанные на культуре и традициях крошечных островных государств Южного моря, например Вануату. Действие последнего романа Макдональда происходит в Турции будущего, и у него есть и серия рассказов, действие которых разворачивается в Бразилии будущего.

Но раньше их всех Майк Резник открыл новые горизонты с серией «Кириньяга», действие которой разворачивается в космической колонии, переделанной по образу и подобию древней Кении в качестве Утопического эксперимента. В отличие от некоторых из упомянутых выше авторов, в рассказах Резника о «будущем третьего мира» фигурируют не эмигранты из Европы и Америки, а сами кенийцы – почти все персонажи в рассказах сборника африканцы, что и по сей день редко встречается в научной фантастике, где по большей части по умолчанию в качестве персонажей по-прежнему используются белые. Резник дает своим персонажам мотивацию на основе кенийских ценностей, а их ценности и цели (и методы достижения этих целей) иногда сильно отличаются от европейских ценностей, что иногда вызывало резкую критику со стороны тех, кто путает ценности персонажа с ценностями автора.

Рассказы о Кириньяге были собраны в сборнике «Кириньяга» и входили в число самых обсуждаемых и высоко оцененных критиками 1990-х годов. Первый из них, собственно «Кириньяга», принес Резнику премию «Хьюго» в 1989 году и до сих пор остается лучшим произведением из цикла и одной из лучших историй того десятилетия. Это напоминает нам о том, что, пусть мы любим самодовольно хвалить себя за яркость и рациональность нашего аккуратного, блестящего современного мира, старые способы все еще существуют – и, возможно, всегда будут существовать.

Гарднер Дозуа

В ДАЛЕКОМ 1986 году Орсон Скотт Кард попросил меня написать рассказ для антологии под названием «Эвтопия», которую он составлял. Каждая история должна была касаться группы людей, которая пыталась создать утопическое общество на ряде терраформированных миров, и там была пара «уловок-22», которые делали ее очень интересной с точки зрения писателя. Во-первых, об этом должен был рассказать член общества, который в это верил, так что вы не могли просто описать происходящее глазами впечатленного или шокированного постороннего человека. Во-вторых, на каждом планетоиде была бы зона под названием «Приют», куда мог бы отправиться любой, кто был недоволен обществом, и через час или два его подобрал бы корабль технического обслуживания, поэтому восстание против Большого брата было невозможно. Я сказал ему, что буду рад написать рассказ для книги и что я бы оставил за собой племя кикуйю из Восточной Африки, поскольку я хорошо их изучил.

Когда я думал над историей, то решил выбрать самый непростительный обычай, существующий в обществе, а затем попросить моего рассказчика защищать его перед лицом любого противника. Я подумал, что это довольно хорошая история, но, когда я ее закончил, понятия не имел, как это повлияет на мою карьеру. Я передал его Скотту на Worldcon-е в 1987 году по пути в Кению и спросил его, не будет ли он возражать, если я отправлю рассказ в журнал. Он разрешил, и он стал заглавным рассказом в ноябрьском номере журнала Magazine of Fantasy and Science Fiction за 1988 год. В 1989 году он принес мне мои первые номинации на «Хьюго» и «Небьюлу», возглавил опрос журнала Science Fiction Chronicle и ошеломил меня, получив «Хьюго» за лучший рассказ. За пару лет до этого у меня вышел международный бестселлер «Сантьяго», но ничто из моих произведений ни до, ни после не помогло моей карьере так, как «Кириньяга».

Готовы к главному?

Прошло 25 лет, а антология все еще не вышла. Мне снятся кошмары, когда я думаю о том, где бы я был, если бы Скотт не позволил мне продать его в F amp;SF.

Майк Резник

Kirinyaga. Первое издание в журнале The Magazine of Fantasy & Science Fiction в ноябре 1988 года.

Август 2129 года