– Прошу тебя, не умирай! Ты так много должна мне ещё объяснить, я не смогу одна разобраться во всём, – разрыдалась она, вмиг растеряв привитые Дериком выдержку и хладнокровие.

Изабель чутко прислушивалась к клокотанию, пытающемуся прорваться словами сквозь пересохшее горло цыганки. Наконец ей это удалось.

– Ты всё сможешь, – сорвался слабый шелест с синеющих губ. – Но ты должна ему вырвать сердце.

– Кому? За что? – Изабель с непониманием смотрела в невидящие глаза старой женщины.

– Адриану, виновнику нашей смерти…

Цыганка выдохнула, произнеся последние слова, и вытянулась. Взгляд замутнённых бельмами глаз устремился в небо. Она больше не дышала. Освобождённая из телесного плена душа неслась ввысь навстречу любимым детям.

Вампирша плотно сомкнула покойнице веки и завыла поминальную песню волков, приподняв старуху за плечи. Где-то в горах эхом вторили серые хищники.

Изабель положила седую голову цыганки себе на колени.

– Прости меня, абуэла, прости, что так поздно пришла…

Рука Дерика легла на плечо подруги.

– Ты ничего не могла для неё сделать.

– За это и прошу прощения.

Бывший крестоносец огляделся по сторонам. Вой волков стих, но оставаться здесь дольше было небезопасно. Монахи наверняка уже оправились и готовят облаву на пособников ведьмы.

– Что будем делать с телом?

– Я не знаю, по какому обычаю их хоронят. Нужно найти табор. – Изабель глубоко дышала, пытаясь вернуть хладнокровие.

– Это сделать легко. Принюхайся. – Дерик подсунул руки под мёртвое тело старухи и поднял над землёй.

– Запахом цыганки тянет с пещер в скалах, что в миле отсюда. Возможно, там ночуют её родные. Я отнесу цыганку к ним.

Её горький аромат…

Сердце вампирши наполнилось злобой. Запахом гари, костра, пепла дочери, внучки – девочек, чью боль старая женщина забрала себе!

Монахи, монахи, монахи… Отчего они постоянно преследуют её, рассеивая смерть рядом с собой, в прошлом и настоящем, пытаясь забраться в будущее?

Изабель перевела взгляд с умиротворённого лица цыганки на рыцаря.

– И что ты скажешь теперь? – Её голос дрожал, перед глазами стояло видение с другим ребёнком: тело девочки, обугленными руками обнимающее мёртвую маму. – Я должна их любить?

Дерик знал, о любви к кому говорит разъярённая подруга.

– Скажу словами Иисуса: прости им, Отче, ибо не ведают, что творят!

– Ну, тогда и меня пусть простит, ибо я творю то, что ведаю!

Изабель бросилась бежать в сторону постоялого двора.

Дерик осторожно уложил мёртвую женщину назад на землю и рванул следом, но догнать Блер было уже невозможно.

Она рывком распахнула низкую дверь и зашла в полутёмную залу.

Сопровождающие её спали, положив головы прямо на стол. Хлоя дремала на коленях Барни.

Пилигрима, на его счастье, уже не было, как и дочери хозяина. Сам же он ворошил кочергой в очаге, собирая тлеющие угли в кучу.

Здоровяк, обернувшись на стук двери, приветливо улыбнулся.

– Сеньорита, я собираюсь жарить рагу. Вы останетесь на обед? – Улыбка постепенно сходила с бледнеющего лица, глаза наполнялись ужасом. – Что с вами, леди Гламорган?

Изабель медленно подходила к доносчику, стараясь растянуть страх его последних минут. Она оскалилась, обнажив выпирающие клыки, и прорычала:

– Так что там тебе предсказала цыганка? Казнь после смерти её ребёнка?

– Да… – прошептал вмиг одеревеневшим языком испанец.

Изабель криво усмехнулась:

– Глупец, ты так и не понял, что она предлагала тебе молчать и остаться в живых. – Вампирша ухватила мычащего что-то нечленораздельное толстяка за грудки когтистыми пальцами и приподняла над полом. – Её детей сожгли на костре, и вот я пришла за тобой!

– Но… вы… же… живая…

– Давно уж нет, – последнее, что услышал клеветник, перед тем как «мертвячка» вырвала его сердце.

Тело Адриана с шумом упало на пол, задев головой угол деревянной скамьи, но он уже не чувствовал боли…

Изабель, услышав тонкий вскрик, обернулась. В её ладони, исходя паром, трепыхался мгновение назад изъятый орган. По тонким пальцам стекала кровь, издавая мягкий звук, нежными колокольчиками наполняющий уши хищницы. Сладкий гимн смерти врага, сконцентрированный в маленьких красных капельках…

Плюм-плюм-плюм…

– Ааааа! – завопила Хлоя, в ужасе уставившись на руку баронессы.

Барни прикрыл глаза любимой ладонью и прижал голову к груди.

– Тише, девочка, тише. Не нужно кричать, успокойся.

Опоздавший на несколько мгновений Дерик впервые пожалел пышногрудую девицу.

– Хлоя, поверь, на то есть причина.

Он приблизился к Изабелле и, забрав кровавый трофей, вставил назад между рёбер трактирщика, шепнув чуть слышно:

– Я просил никогда не делать подобного прилюдно. Старуха отомщена, ты выполнила часть своего предназначения и стала намного сильнее. Давай двигаться дальше, не становись такой, как графиня Бедфорд.

Изабель уткнулась головой в грудь друга, худенькие плечи вздрагивали. Рыцарь провёл ладонью по бледной щеке вампирши, пальцами вытирая холодные слёзы.

– Теперь я понимаю, почему ты такая, но любую силу можно обратить во зло или добро. Выбор за тобой.

– Добро…

Дерик сжал баронессу в объятиях, втянув ноздрями запахи леса и гари, сохранившиеся в волосах наследницы древних колдуний. Он, едва слышно, произнёс:

– Я всегда знал это…

***

Корабль, поскрипывая мачтами с туго натянутыми парусами, плавно двигался, огибая небольшой, покрытый густой зеленью остров.

Ричард, в отличие от остальных, не смог заснуть после обеда. Стены тесной каюты давили, а мощный храп Кевина навевал ненужные мысли. Он стоял на корме, возле рулевого, наблюдая за отработанными годами движениями крепкого матроса.

– Ты давно ходишь на этом корабле?

– Третий год пошёл, Ваше Сиятельство.

– Всем доволен? Хорошо кормят? – Бедфорд разглядывал босые ступни матроса, отбивающие пятками по деревянной палубе.

– Кормят-то неплохо, но если бы давали эля на пару черпаков побольше…

Граф рассмеялся:

– Тогда бы твои руки тряслись от пьянства.

Рулевой улыбнулся, сверкнув зубами, белым пятном выделяющимися на выдубленном ветром да солнцем лице.

– И то верно, Ваше Сиятельство, всего нужно в меру, а мера у нас большая.

– Куда ты всё смотришь?

– На мачту! – махнул рукой матрос в направлении квадратного, надутого ветром паруса.

Ричард разглядел чёрного ворона, примостившегося на рее.

– Откуда он здесь?

– Наверное, с острова прилетел. Ещё немного – и не сможет вернуться назад.

– Странно, впервые вижу такое. – Птица умудрялась удерживаться на месте, сопротивляясь резким порывам воздуха.

Матрос согласился с хозяином:

– Я тоже. Сидит уже долго и всё на вас смотрит, милорд.

– На меня? – искренне удивился граф.

– На вас. – Рулевой, громко высморкавшись, вытер пальцы о толстый плащ.

– А почему не на тебя? – Ричарду показалось, что ворон кивнул.

– Я не чувствую его взгляда, а то давно прогнал бы прочь ангела смерти.

– Ангел смерти? – Граф мог поклясться, что рассмотрел блестящие глазки-бусинки, пристально вглядывающиеся в его лицо.

– Ну да. Вороньё же питается падалью, оттого и живёт так долго. – Рука, удерживающая рулевое весло, напряглась. – Мне слишком рано становиться их кормом. Я боюсь умирать.

Ричард не ответил сразу, а повернулся в сторону моря.

Зелёные волны с шумом бились о просевший борт корабля. Налетевшие с острова чайки ныряли в воду, с криком вырывая друг у друга выброшенные коком остатки пищи. Высоко в небе, почти сливаясь с облаками, реял альбатрос.

Привычная в последнее время тоска накрыла с головой. К ней присоединилась непонятная тревога. Как будто бы он упускал что-то очень важное, но что?

Граф чувствовал затылком взгляд и понимал, что это не взор человека. Он провёл рукой по отшлифованному до блеска дереву и чуть слышно проговорил:

– Ты боишься смерти, а я – жизни…

– Вы что-то сказали, Ваше Сиятельство? – обернулся матрос к хозяину корабля.

– Нет, ничего.

– Показалось…

Но слова не остались не услышанными острым слухом вампирши.

Изабель с неохотой взмахнула крыльями, полетев назад к острову. Никто не должен гибнуть ради её любопытства – ни волки, ни вороны…

***

В далёкой Англии не спалось старой Тильде. Она смотрела пустым взглядом на плошку с огарком свечи, пристроенную на самом краю стола, и прислушивалась к тому, о чём шептал за узким окном южный ветер.

– Блер всё знает теперь, и многое может… – тяжело вздохнула она.

Старуха повернулась к двери, туда, где висела голова кошки. Согласно кивнула, словно услышав что-то в ответ, и протянула:

– Да…

Колдунья поднялась с тюфяка, расстеленного поверх огромного сундука, налила в медный кубок заваренного с вечера зелья и, отхлебнув глоточек, скривилась от ударившего в нос зловония. Но горький напиток делал своё дело: живительное тепло разбежалось по венам.

Тильда стянула концы толстой накидки Жаклин на груди и снова задумалась. Затем притушила фитиль пальцами и в полной темноте вынесла вердикт:

– Но девочке этого знать не нужно…

Глава 4.1

– И что теперь?

Дерик усадил Изабеллу за стол.

Глубокая глиняная посудина, наполненная до краёв, стояла на прежнем месте, дожидаясь леди Гламорган. Чистая вода оказалась как нельзя кстати.

Изабель опустила руки в чашу. Кипяток давно остыл, но именно прохлады хотелось разгорячённой казнью вампирше.

Если бы она могла, как прежде, насладиться утренней свежестью, почувствовать, что наполняются холодом, разворачиваясь сдавленные ужасом лёгкие.

Мёртвых нельзя испугать собственной смертью – они её уже пережили, но видеть, как пузырится и лопается подкожный жир на руках горящего заживо ребёнка… чувствовать запах горелого человеческого мяса, проникающий во все поры твоего тела, наполняя не только воздух, но и память своим отвратительным вкусом…

Изабель плотно смежила веки, зубы и пальцы. Незачем пугать полным ярости взглядом, рыком и без того впавших в оцепенение людей.

Жилы на кулаках напряглись и стали выпуклыми. Вампирша тёрла ладони друг об друга, приказывая хищнице спрятать когти. Прозрачная жидкость моментально стала алой.

Леди вынула отмытые руки и обтёрла о приготовленный кусок чистой льняной ткани.

За всё время никто, кроме Дерика, не проронил ни слова.

Хлоя со страхом смотрела на госпожу, понимая, что никогда больше не сможет назвать её Изой. Прежняя белошвейка Блер умерла для неё навсегда – сегодня состоялись её похороны. Жаль, что никто не сможет отпеть панихиду по усопшей. Женщина с идеально прямой спиной, надменным взглядом и прекрасным бледным лицом, восседавшая во главе стола, не могла быть никем иным, как Белиндой де Клер, баронессой Гламорган.

Мысли Хлои странным образом совпадали с размышлениями всех находившихся в зале людей. Только бывший крестоносец заметил невероятное сходство между этой женщиной и графиней Бедфорд. Прежняя Изабель, перешагнув черту сверхжестокости, умерла и для него…

Дерик смотрел на воспитанницу. Он не стал любить её меньше, но окончательно понял, что нет никаких надежд на ответное чувство. Граф Бедфорд и дочь – те, ради кого она изо всех сил будет цепляться за жизнь и пойдёт на любое преступление.

Рыцарь обвёл взглядом присутствующих в полутёмном зале постоялого двора. Лучше никому не становиться на пути Белинды де Клер, даже друзьям, приоритет будет всегда на стороне тех двоих…

– Что нам теперь делать? – Гион первым задал вопрос, волнующий всех.

– Что делать? – Баронесса встала из-за стола и направилась к выходу, но на пороге оглянулась. Взор леди Гламорган наполняла решительность.