– Гоб, приложи ухо к переборке и ударь клинками на звук голосов.

Что случилось дальше, я понятия не имею. Глаза не успели приспособиться к темноте, но, судя по всему, король гоблинов выполнил мою просьбу. Послышался сдвоенный удар, пробивающий сталь, а после я ощутил чертовски мощный толчок.

Меня швыряло по багажнику из стороны в сторону, било о стальные края, пару раз казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Но всё обошлось. Спасибо мягкой прослойке в виде Гоба. Часть ударов он забрал на себя, выступив в роли подушки.

Удары прекратились, а сквозь искорёженную крышку багажника хлынул холодный лунный свет. Я упёрся ногами в крышку и ударил по ней первый, второй, третий раз. Сталь поддалась и сдвинулась с места, открыв мне путь к свободе.

Забрав у Гоба один из кинжалов, я перевалился через борт и вывалился наружу. Думал, что сейчас на меня со всех сторон набросятся выжившие похитители. Но этого не случилось.

В машине сидели два трупа с пробитыми грудинами. Ещё два тела расположились на передних сиденьях. Подойдя к ним, я прощупал пульс. Оба мертвы.

Фары машины подрагивали, освещая кусты сорняка перед собой, и в этом свете было отчётливо видно полосу крови, тянущуюся вдаль. Не теряя времени, я поковылял следом.

Гоб со сломанными костями остался лежать в багажнике и уже не мог помочь мне в случае сражения. Но, думаю, я и сам справлюсь с одним недобитком. Тем более что он потерял много крови.

Чем дальше я шел, тем отчётливее становился след крови, а не найти беглеца было невозможно. Ведь смятые сорняки словно линия на карте указывали его местоположение.

Пройдя десяток метров, увидел человека, ползущего на локтях. Позвоночник ниже поясницы был перебит. Об этом говорил кусок стали, торчащий посреди спинных дисков. Заметив меня, он зарычал и попытался перевернуться на спину, но не успел. Я придавил его ногой к земле и спросил:

– Кто вас нанял?

– Сучонок. Я ни хрена тебе не скажу… – пуская кровавые пузыри, прорычал мужчина.

– Можешь и не говорить. Я и так знаю, что это был Мышкин. – Я ухмыльнулся и ударил кинжалом в затылок, всадив его по самую рукоять.

Мужчина затих, и я почувствовал, насколько мне плохо. Помимо сломанных рёбер, у меня были сломаны два пальца на левой руке, имелись множественные рассечения на лице и голове, а вместе с этим я прикусил язык. Спасибо, что не откусил.

Упав рядом с бездыханным телом, я подковырнул его ногами и перевернул на спину. Обыскав карманы, нашел немногим больше тысячи рублей, удостоверение агента тайной полиции и паспорт, в котором была фотография жены и детей.

– Вот так всегда. За грехи отцов страдают дети. Решил похитить человека и лишился жизни. А теперь его дети вырастут без отца. Какая глупость. – Я сплюнул кровь в темноту и посмотрел на звёзды. – Хотя это явно не все грехи, которые совершил этот служивый.

Помимо бумажек в кармане обнаружился и телефон. Забавно. Как только я попал в этот мир, хотел заполучить себе один такой, но не думал, что вместо покупки сниму его с трупа.

С трудом поднявшись, я упёр ногу в затылок покойника и вытащил клинок. Луна мертвенным светом заливала сорняк, а где-то вверху шумели редко проезжающие машины.

Вернувшись к искорёженной колымаге, я почувствовал запах топлива, щедро разлившегося по округе. Этих выродков могут начать искать. А значит, мне нужно поскорее отсюда убираться. Впрочем, сбор трофеев никто не отменял.

Обыскав четыре трупа, собрал ещё тысячу рублей и пачку документов на каждого из агентов. При этом телефон имелся только у Кречета, старшего группы.

Обойдя машину, вытащил зеленомордого из багажника и отнёс подальше от машины. Сам вернулся к колымаге, подошёл к пробитому бензобаку, из которого хлестало топливо, заливая траву, и ударил кинжалом по стальному борту. Лезвие выбило сноп искр, от которых тут же загорелся бензин и трава рядом с ним.

Пока пламя пожирало трупы и искорёженный остов машины, я вернулся к другу и устало спросил:

– Гоб, живой?

Кости гоблина срослись, и сейчас затягивалась рассечённая плоть. Ха. Везучий засранец. Мне бы его регенерацию.

– Твой план шикарен, как всегда.

Удачлив гад, вот и беда

Вскользь улетела на юга.

Могли бы сдохнуть и ага… – сказал какую-то несуразицу король гоблинов.

– Да, вижу, мозги у тебя ещё не восстановились, – покачал я головой и швырнул ему кинжал. – Меняюсь на жемчуг.

Гоб лишь ухмыльнулся и протянул мне мешочек, полный камешков. Я чувствовал себя настолько паршиво, что сжал в ладони сразу три штуки и жадно выпил их досуха.

Жемчужины лопнули и осыпались пеплом, а мне стало намного лучше. Нет, рёбра ещё не зажили. Но затянулись порезы, остановились кровотечения и восстановились силы, которых до этого хватало лишь на то, чтобы не потерять сознание.

– Уходим, – коротко сказал я и полез вверх по склону обрыва.

В прошлой жизни мне пришлось бы тащить раненого недомерка на себе. А сейчас он может просто уйти в тень и исцелиться там. Удобно, чёрт возьми. Жаль, что я так не умею.

Выбравшись на дорогу, я пошел направо. Почему направо? Да потому что вокруг темень и не видно ничего. Какую из сторон ни выбери, она рано или поздно приведёт к деревне или городу.

Забавно. Пока я обыскивал трупы, мимо проехало не меньше шести машин, а теперь уже полчаса ни одной колымаги. Я шел куда-то в пустоту. В голове роились мысли. Что делать дальше? Как спасать Федьку?

Может, просто перебить верхушку Железнодорожников? А что? Там всего два главаря осталось. Думаю, за пару недель смогу их разыскать и убрать без лишнего шума. На худой конец это за меня сделает Гоб. Если они так же сильны, как Череп, то затея плёвая. Точно осилю.

С уголовниками всё понятно, но что делать с Мышкиным? У него личная гвардия, ворох охраны. Я даже приблизиться к нему не смогу. Видимо, придётся…

Позади послышался шум приближающейся машины. Я резко повернулся в направлении звука и стал махать руками.

Водитель притормозил, заметив меня издалека. Но когда фары осветили моё лицо, перепачканное кровью, он резко ударил по газам и скрылся из виду.

– Вот сволота. Думает, что я ему салон замараю? – Раздосадованно я сплюнул вслед уезжающему автомобилю и услышал мерное постукивание копыт.

Цок-цок, цок-цок. Из темноты не спеша показалась телега, запряженная старенькой кобылой. Поравнявшись со мной, извозчик притормозил.

– Стой, родимая! – прикрикнул он, натянув поводья. – А ты чёй-то тут один бродишь?

– В аварию попал, – коротко бросил я, осматривая телегу.

В кузове лежали мешки, прикрытые шкурами. Извозчик обернулся и, порывшись в телеге, достал фонарик, который тут же ударил по глазам ярким светом.

– Етить кровищи, – присвистнул собеседник. – Ты как на ногах-то стоишь?

– С трудом, – улыбнулся я. – Подвезёшь?

– А чё нет-то? Запрыгивай. До Облучья докину.

– Облучье это что такое? – спросил я, забираясь в телегу.

– Да городок небольшой. Тысяч десять человек. Торговлей промышляем. Там же ж станция железнодорожная. Вот купчины всякие и приезжают раз в неделю да скупают у нас всё по дешевке. Токмо оно знаешь как? Для них это дёшево, а для нас – достойные деньги. Пошла, родимая! – Извозчик ударил кобылу поводьями и добавил: – Меня Фролом кличут.

– Очень приятно. Я Владимир.

– Ишь ты. Приятно ему. Ты этикету, что ль, обучен? – ухмыльнулся Фрол.

– Скажем так, я в процессе обучения. Слушай, а ты не знаешь, где живёт граф Мышкин?

– А он тебе зачем нужен? Родственник какой или что? – прищурившись, спросил извозчик.

– Я сам не местный. Проездом из Питера, – соврал я. – Слышал от местных, что граф тут живёт, а где живёт – никто не знает.

– Хе. Ты с дурачками какими-то общался, видимо. Граф-то в Благовещенске живёт. Тут это каждая собака знает. Пока эта падаль к нам не лезет с поборами, и мы живём. А как вспомнит про нас, так хоть на стену лезь. Скотина та ещё, – описал графа Фрол и, зажав одну из ноздрей, сморкнулся на дорогу.

– Согласен. Тварь он та ещё. А до Благовещенска далеко?

– Да тут сам решай, далеко или близко. Три сотни вёрст. Далеко или как?

– Если на поезде, то недалеко. А если ногами топать, то, конечно, неблизко.

– Вот и я говорю, каждый сам решает, близко оно или нет, – ухмыльнулся Фрол. – Впереди огни видишь? – Он ткнул пальцем в тускло блещущую точку. – Кажется, что близко, а хрен там. Полчаса ещё ехать.

В течение этих тридцати минут я надеялся, что количество огней будет увеличиваться, но реальность оказалась жестокой. Когда Фрол говорил о маленьком городе, он не врал. Город был километр в ширину и километра четыре в длину. И судя по всему, электричество имелось лишь на железнодорожной станции.

Он докинул меня до деревянной халупы, на которой висела вывеска «Господинница». Я так и не понял, была это игра слов или безграмотность рисовавшего вывеску. Незаметно я закинул в карман Фрола две сотни рублей и слез с телеги.

Почему незаметно? Мне показалось что он начнёт отнекиваться и не возьмёт деньги. А сил спорить у меня не было. Проще нанести непоправимую пользу скрытно и расстаться чужими людьми.

Подойдя к дверям «Господинницы», я постучал. Потом снова и снова. Потом ударил ногой и услышал ласковое карканье:

– Хто там припёрси?! Йищо раз стукнешь, и я тебе кочергой голову поправлю. Торопыга хренов!

Дверь распахнулась, и на пороге показался сморщенный старик, который и правда в одной руке держал кочергу, а во второй – керосиновую лампу. Дед осмотрел меня с ног до головы и спросил:

– Чё?

– И тебе не хворать, старый, – улыбнулся я. – Мне бы переночевать.

– Тебе бы в больницу для начала, – недовольно буркнул старик и почесал висок кочергой. – Выглядишь хреново.

– Не переживай. Жить буду. Мне бы помыться, поесть да поспать.

– И бабу поласкать. Да? – язвительно спросил он, но заметил, что я не улыбаюсь, и добавил: – Хрен с тобой, заходи. Десять рублёв за ночь.

– С кормёжкой? – уточнил я.

– Ну ты ж сказал, что жрать хочешь. Я тебе со жратвой и считаю. Чё тупишь-то?

– Не бухти, – усмехнулся я.

– Ага. Не бухти. И так по три часа засыпаю, а тут ты припёрся, разбудил. Не бухти, едрёна мать… – Старый пропустил меня внутрь дома и указал кочергой на стену, в которой были забиты гвозди, а на них висели ключи. – Ключ возьмёшь от третьей комнаты. Но сперва гони деньгу.

– Само собой. – Я протянул ему пятьдесят рублей. Мельче купюр у меня не было.

– Слышь. Кровавая морда. Я тебе чё, обменник, что ль? – возмутился дед и посмотрел на меня с прищуром.

– Именно так. Только лицо твоё сморщенное увидел, сразу понял, что передо мной банкир.

– Ха-ха! Ага, банкир и факир в одной, мать его, морде, – хохотнул дед и подобрел. – Ладно. Ты тряпки свои сыми и на улицу топай. Там бочка с водой. Искупаешьси – и бягом в третью комнату. Я тебе тряпья на первое время дам, а твою грязь застираю. Ток это. За стирку ещё пятак, ну и за аренду тряпок тоже пятак.

– Так и скажи, что сдачи нет.

– Так я тебе и говорю, у меня тут не обменник. Всё, топай. Пока искупаешься, я пожрать разогрею.

Я прошел по тускло освещённому коридору и вышел во двор. Дубовая бочка стояла в пяти метрах от дома. Сняв одежду, я закинул её в помещение, а сам побежал к бочке, забрался по лестнице и запрыгнул в ледяную воду. Проклятье! Да даже в горных реках вода теплее!

Дыхание перехватило, тело покрылось мурашками, а пульс мгновенно участился. Я на запредельной скорости стирал с себя налипшую кровь и грязь, а после нырнул с головой. Мысли мгновенно стали кристально чистыми, и по телу прокатилась волна бодрости. Но хватит с меня бодрости! Если не вылезу, то точно начнутся судороги.