Волчий вой – это не все, что она слышала. Рядом с ней был кто-то еще, тот, от кого пахло льдом и кровью. Кто-то опасный, враждебный. Он не нападал, но заставлял ее нервно порыкивать. Она оглядывалась, ожидая увидеть его, но в рассветных сумерках вокруг серели лишь деревья. В поисках неизвестного существа она зашла в траву, намочила лапы и брюхо росой. Энн снова вышла к обрыву, чтобы еще раз увидеть заходящую луну, но небосвод затянуло тучами, и хлынул дождь.

* * *

Энн резко села на постели, прижимая руки к потному лицу. За окном лил дождь, а будильник вот-вот должен был оповестить о том, что она может опоздать в университет, если не встанет с первого раза. Кинских вспомнила сон, посмотрела на руки. Обычные тонкие пальцы, на указательном – кольцо с фамильным гербом, как и всегда. Она спустила ноги на пол, и взгляд упал на прикроватную тумбу. Зажмурилась, руки смяли одеяло в волнении.

Энн открыла глаза и вновь взглянула на тумбу: глубокие свежие царапины покрывали дерево в том месте, куда она обычно клала телефон. Кинских провела по бороздам. Их было пять. Точно она во сне протянула руку и содрала деревянное покрытие как лист бумаги.

* * *

Накануне из резиденции в Трое Энн поехала домой, а вечером заявилась под дверь квартиры Эдгара. Она долго стучала и звонила в домофон и уже подумала, что стоит вернуться к нему с отмычкой, но тут дверь скрипуче приоткрылась на маленькую щелку, и оттуда показался веснушчатый нос ее напарника.

– Энн! Где ты была? Я звонил тебе раз двести! – прошипел он и буквально затащил ее внутрь квартиры.

Кинских порывисто обняла Эдгара, радуясь, что с ним все хорошо, и отступила на шаг. Затем скрестила руки на груди и сердито выпалила:

– Разбила телефон.

Она разулась и прошла через захламленный коридор в одну из двух комнат, переоборудованную в мастерскую. Диван и широкий стол – все, что стояло в ней. Умостилась с ногами на потертом кожаном диване и ждала, когда войдет Эд. Напарник показался, морщась и кусая губы. Сел рядом. Потер нос, избегая смотреть Энн в глаза.

– Прости за витрину с головами. Я искал тебя, когда не смог дозвониться: ездил к твоему дому, мониторил новости, даже просмотрел базу данных полиции.

Энн похлопала его по плечу, заставляя замолчать и повернуться к ней.

– Я убежала в сторону Оленьего рва. – Во рту резко пересохло, и, покашляв, она продолжила: – Потом столкнулась с некоторыми проблемами и затаилась на день.

– Где корона? Выглядишь такой бледной, словно восставший покойник. – Эдгар сыпал вопросами, оглядываясь в поисках ее рюкзака.

– Я нашла способ вернуть корону.

Эдгар выпучил глаза и быстро заморгал, наверное, пытаясь осмыслить услышанное. Он пару раз открыл и закрыл рот и удивительно точно походил на рождественского карпа, которого положили на разделочный стол.

– Что? – Голос Эда ушел в ультразвук. Он вскочил с дивана. – Почему так быстро? Ты мне все уши прожужжала венцом и проверкой креста. Мы так долго готовились, ключи делали, составляли планы.

– Я… я узнала что хотела.

– Ты совсем того? Кто крадет реликвию, чтобы тут же ее вернуть?

Напарник запустил руку в волосы, взъерошив шевелюру цвета меди.

– Перестань причитать. Ты свою работу выполнил и деньги получишь завтра. Мы не оставили ни следов, ни улик. Будь спокоен.

Эдгар недовольно рассматривал ее. На его лице читалось откровенное сомнение.

– Лучше посмотри, что с моим мобильным.

Эд перевел взгляд с Энн на телефон. Долго крутил его в руках, а затем сел за свой стол.

Стол Эдгара был особым местом. Кроме двух внушительных мониторов и клавиатуры, там умещались всевозможные провода, катушки, платы, электронные жучки, тонкие портативные паяльники и пара десятков вещей, о назначении которых Энн не имела ни малейшего представления.

– Сори, Энн, но тебе придется купить новый.

Она взяла протянутую симку и засунула ее в карман штанов. Эд почесал нос и мельком взглянул Энн в лицо. А после весь остаток разговора избегал смотреть на нее. Кинских показалось, что напарник почувствовал ложь, но не стал выпытывать правду. Он просто закрылся. Разочарованный в деле, над которым они так долго корпели, и в ней самой. Чтобы как-то сгладить затянувшееся молчание, она спросила:

– Слушай, ты не надумал подать документы на поступление в Карлов? Ты мог бы пойти на технический или исторический факультет. Я могу написать тебе мотивационное письмо.

Эдгар вздрогнул и подкатился на кресле вплотную к столу. На его щеках медленно разливался румянец, однако Энн не поняла – от гнева или смущения.

– Спасибо, но нет.

– Жаль, ты талантливее многих первокурсников. Это я тебе как выступающий лектор говорю, – огорчилась Энн.

Она заводила беседу об университете не впервые, надеясь, что он согласится, но и в этот раз Эдгар не захотел ее слушать.

Посчитав разговор оконченным, Энн поднялась и пошла к дверям.

– Есть дело в замке Шимонека^[28]. Объявили цену. Возьмем?

Энн обернулась. Создавалось впечатление, что Эд до последнего не хотел говорить о деле, но случайно выпалил. Было похоже, что он скоро станет работать в одиночку, и неумелая ложь Энн только сильнее его подтолкнет. Вслух она поинтересовалась, сдерживая любопытство:

– Пришлешь материалы? Я посмотрю, тогда и дадим ответ.

– Хорошо. Ты завтра на работу?

– Да. И, Эдгар, все-таки подумай об университете.

* * *

Кинских заехала в ближайший торговый центр, чтобы купить мобильный. Решила, что возьмет новую модель, раз старую уже не починить. Спрятав чек с гарантией в тонкую папку с документами в бардачке, она вырулила с парковки и поспешила на прием к семейному врачу.

– Анета, дорогая, вы абсолютно здоровы.

Доктор Новотны положил на стол снимки УЗИ и рентгена. Вывел на экран рабочего компьютера результаты анализов и повернул так, чтобы Кинских могла видеть.

Энн сплела пальцы в замок. Она помнила, как долго рассматривала себя в зеркале после посещения Тройского особняка. И как еще ранее вытягивала деревянный кол из своего тела.

– Сердце тоже в порядке? – беспокойным голосом уточнила она.

Доктор Новотны нахмурился и снял толстые очки в массивной оправе. Энн знала его с детства, но не решилась бы спросить напрямую, нет ли у нее внутри отметин от кола и не отмерло ли что-то после смерти и воскрешения.

– В полном. Вы молоды и здоровы.

– Скажите, а я могу попросить еще направление на МРТ мозга? Раз мы проверяем все тело?

Пожилой мужчина поднял брови и снова нацепил очки.

– Вас беспокоят головные боли, мигрень, светочувствительность, перепады давления? – перечислял он.

– Вы знаете, да. Мигрень в последнее время бывает регулярно, – соврала Энн. – Я… я давно откладывала превентивный осмотр, но несколько дней неважно себя чувствовала и решилась прийти.

А в мыслях она строила предположения: у нее точно должен был отмереть мозг или его часть; а может, у нее опухоль, и все, произошедшее после кражи короны, – плод воспаленного разума?

– Направление я вам выпишу. Хотя вы никогда ей не страдали. Мигрень может быть вызвана стрессом, усталостью или женским циклом.

* * *

Город очистило дождем, и солнце робко выглядывало из все еще грозных туч. Редкие лучи падали на крыши домов, зажигая их особенным охристым цветом, играли бликами на шпилях, подсвечивая их смертоносную остроту.

Энн улыбнулась. Она представляла Прагу старинным проигрывателем с любимыми пластинками. Каждый камень только и ждал, чтобы рассказать свою историю, были бы уши и глаза, влюбленные в их красоту. Она вспомнила гордый взгляд Карла на мост и резиденцию. Так смотрят на результат собственных долгих и кропотливых трудов. Что он чувствовал в тот момент? Ее одолевали любопытство и вопрос: кем он был на самом деле? Энн все так же мысленно отмахивалась от фактов, не понимая, как их принять. После сна, в котором она бегала волчицей, Энн не покидало ощущение, что она влипла во что-то нехорошее и точно в скором времени увидит упыря, на могилу которого рухнула.

Карлов Университет привычно встретил Энн разноголосым шумом вечно спешащих студентов. Высокие потолки огромного холла гулко прокатывали эхо далеко вперед, словно давая голосам опережать людей. То тут, то там мелькали учащиеся в футболках и толстовках с логотипом UK^[29] и гербом заведения.

Она прошла из главного здания на территорию исторического факультета.

– Пани Кинских! – окликнули сзади.

Энн мысленно чертыхнулась, но изогнула губы в вежливую улыбку, оборачиваясь.

– Пани Кинских! – строго позвал ее мужчина с волосами, будто припорошенными пеплом. Он тяжело дышал и, очевидно, гнался за ней уже какое-то время.

– Вы пропустили подготовительный онлайн-урок с учениками из Оксфорда!

– Что вы, профессор Повзбудны, как можно! Я перенесла лекцию на сегодня и как раз спешу в аудиторию.

Мужчина недоверчиво хмыкнул и разблокировал планшет, который держал в пухлых пальцах. Что-то просмотрев, он поднял на нее тяжелый взгляд.

– Да, все верно. Кажется, я забыл об изменении в расписании.

«Конечно, вы забыли. Вы же подписываете уйму документов не глядя», – подумала Энн, все так же пытаясь сохранять милую улыбку на лице.

– Ничего. Если позволите, я пойду на лекцию?

– Конечно. – Голос профессора стал ниже и милостивее. – И, пани Кинских, вы помните о завтрашней открытой лекции? Готовы выступить? К нам приедет большое количество потенциальных студентов, поэтому ваша легенда должна влюбить их в предмет.

Энн с грустью подумала, что на легенду знаменитого рода Кинских клюют все падкие на фэнтези подростки.

– Да. Я понимаю, как это важно.

Они распрощались, и Энн выдохнула с облегчением. Профессор, строгий старик, дорабатывал на посту последний год и, казалось, решил достать весь факультет постоянным контролем и чрезмерной опекой.

Лекция удалась, и полтора часа пролетели незаметно. Когда Анета отключала рабочий компьютер от учебной сети, студенты еще возбужденно переговаривались между собой, делясь впечатлениями. Кинских торопливо собралась и покинула здание факультета истории.

По дороге к парковке она долго взвешивала все «за» и «против» поездки за ответами. Энн собиралась навестить дядю – графа Франтишка Кинских^[30]. Они мало общались: все же ветви, на которые разделился их род, не пылали друг к другу особой любовью. Однако Энн знала, что дядя очень гордился своим происхождением и буквально по крупицам собирал раннюю историю их рода. Не так давно он даже основал телепрограмму «Голубая кровь», посвященную знатным чешским родам.

Путь в несколько часов по забитой трассе до замка Костелец над Орлици^[31] прошел в раздумьях о вампирах, странной организации в Трое и в большей степени о мертвеце, который утверждал, что он Карл IV.

«Если предположить, что Карл – это Карл Люксембургский, то почему он так странно себя вел? Хотя… А как должен был вести себя только восставший из могилы король? Сойти с ума от всего современного? Орать? Кто тогда я? На мне зажила смертельная рана. Так не бывает!»

Энн крепче стиснула руль и повернула на дорогу к замку. От роя мыслей можно было свихнуться. Если кто и знал что-то об особенностях рода, так это троюродный дядя из костелецкой ветви.

Энн припарковалась и вышла из машины. Замок важно расположился среди парка. Двухэтажный, частично утопленный под землю и закрытый низкими двускатными крышами. На элегантном фасаде справа выступала часть с колоннами, симметричная своей сестре на противоположной стороне. Из-за высоты местности восточную часть отстроили как огромную террасу. Оттуда по обе стороны спускалась винтовая лестница. Над парадным входом в массивном щите красовался фамильный герб с тремя серебряными волчьими клыками. Энн нравился Костелец над Орлицы как по стилю, так и по характеру. Гордый и восставший из руин, отстроенный практически заново в стиле бидермайер и ампир.