Встаю из кресла и закидываю сумочку на плечо.

Не хочу вспоминать, не хочу знать, как хорошо все между нами было…

Потому что все ложь…

Сколько он уже с Тиной болотной?

Сколько времени она потешается надо мной, когда после нее он идет ко мне?

Жмурюсь и дышу. Говорят, при стрессе нужно глубоко дышать, чтобы организм кислородом насытить. А что делать, если твой кислород перекрыли?

Улыбаюсь своим мыслям, разворачиваюсь и иду к дверям. Выхожу из вотчины своего мужа, чтобы столкнуться взглядом с высоким крепким мужчиной.

– Здравствуйте, Яна Владимировна, – кивает и бросает на меня внимательный взгляд.

Сканирует, можно сказать, мое лицо.

– Здравствуйте, Кирилл, – отвечаю и голос мой звучит холодно.

Не знаю, почему я именно этого охранника как-то побаиваюсь. Есть что-то в его взгляде холодное и еще… не знаю. Всегда он на меня иначе смотрел. Вроде и уважительно, а я вот кожей чувствовала интерес какой-то, вожделение…

Для Михаила охранники как тумбочки, он мог, не обращая ни на кого внимания, притянуть меня в себе в машине и поцеловать порывисто, глубоко, а я зажималась, стеснялась, пыталась оторвать от себя руку мужа, которая ползла по колену вверх под юбку.

– Миша… прекрати… неудобно…

– Неудобно на лампочке сидеть, а жену свою целовать всегда удобно…

– Мы же не одни…

– Парни профессионалы, и они не слышат и не видят, когда не надо…

Вот и сейчас вглядываюсь в холодные карие глаза высоченного шатена, а мне кажется, что все он видит прекрасно и слышит, а еще знает о том, что муж мне изменяет, возможно, он Мишу и возил с Тиночкой куда…

Первым порывом хочется разговорить охранника, но потом я понимаю, что это оскорбительно в первую очередь для меня, гордость не позволит расспрашивать его о похождениях Михаила…

Я сама все видела. Сама…

Прикрываю на мгновение веки. Внимание постороннего мужчины напрягает.

– Яна Владимировна, – подает голос Кирилл, и я опять смотрю в некрасивое лицо амбала с перебитым носом и слишком выдающейся вперед челюстью.

– Да?

Двухметровая застывшая махина, наконец, приходит в движение и кивает учтиво:

– Михаил Дмитриевич приказ дал отвезти вас.

Киваю. Даже не отвечаю Кириллу. Знаю, что приказы моего мужа не обсуждаются со стороны его сотрудников. А Крымов вроде личного телохранителя у мужа. Приближен.

Прощаюсь с секретарем, которая дежурно улыбается мне. Не смотрю на женщину особо. Не хочу заглядывать в ее глаза и видеть чувства. Что там может быть. Злорадство? Жалость?

Я прохожу по коридору к лифтам. Мужчина безмолвно следует за мной, а я себя неуютно чувствую. Слишком неуютно. Ощущаю липкий взгляд Кирилла лопатками, можно сказать. Кабина для двоих довольно-таки просторная и Крымов становится ко мне спиной и прямо перед дверями. Выполняет свои обязанности по защите беспрекословно и идеально. Не допускает, чтобы в лифт зашли посторонние.

Створки открываются и закрываются, потому что сотрудники, видно, только бросив один взгляд на тяжелую морду лица секюрити, все понимаю и не входят.

Короткая прогулка до машины, и я разблокирую двери, отдаю ключи, сажусь без слов на заднее сиденье.

Кирилл плавно газует, бросив предварительно взгляд в зеркало, он смотрит на меня секунду, но и этого мне хватает, чтобы слегка поежиться.

Не знаю, почему присутствие в салоне автомобиля постороннего мужчины напрягает. И я отворачиваюсь к окну. Наблюдаю за столицей в пушистом снегу, рассматриваю украшения, витрины магазинов.

В воздухе витает ощущение грядущих праздников, волшебства, на лицах прохожих замечаю улыбки, особенно засматриваюсь на стайку студентов рядом с университетом, весело болтающих на тротуаре, один парень в шапке молотит снежками повизгивающих сокурсниц, наверное.

И сердце щемит. Я всегда хотела преподавать в вузе, диссертацию начала писать для того, чтобы на кафедре закрепиться, и все у меня шло к тому, что осталась бы в своем университете преподавателем, только вот случилась встреча… И как-то закрутилось, завертелось, Михаил работал как проклятый, и в какой-то момент все мое внимание ушло ему, на кафедре случилась полная смена руководящего состава и я осталась не у дел…

Светофор, наконец, показывает зеленый и мы проезжаем веселую толпу, а я с тоской оглядываюсь. Не хочу думать об измене мужа, не хочу вспоминать кадр, который видела. Не в машине с посторонним мужчиной…

Отрываю взгляд от окна и смотрю вперед, замечая, как торопливо Кирилл отводит взгляд и опять фокусируется на дороге.

Я всегда сторонилась внимания мужчин, была зажата и скромна…

Но с Михаилом все случилось слишком стремительно. Один взгляд. Улыбка. Тембр его голоса, обволакивающий и будоражащий. Я окунулась в своего мужа с головой, а проснулась на шелковых простынях, когда все тело пронзила боль, когда Михаил с рыком взял мою девственность…

Он целовал мои мокрые щеки, слизывал слезы…

– Единственная моя… Яна… берегла себя, девочка… Сохранила нетронутой свою красоту…

– Тебя ждала… Миша… тебя…

И поцелуй… Сминающий мои губы. Движения… Нежные, размеренные… Дающие такое ощущение наполненности, касания рук…

И взгляд… Взгляд Михаила, наполненный такой страстью… Такой нежностью… Он любил меня, мое тело, доводя до звезд перед глазами раз за разом…

А потом я лежала на его широкой груди, ласкала пальцами кубики на прессе и мужественная поросль темных волос щекотала подушечки моих пальцев.

Размеренный сильный стук его сердца… И пальцы в моих волосах, которые наматывают прядки, проводит костяшками по моей шее и чуточку тянет, заставляет заглянуть в светлые глаза…

Смотрит на меня не мигая, а я оторваться от него не могу. Рассматриваю высеченные каким-то божественным скульптором черты.

Холодные. Резкие. Острые. Но со мной Михаил такой теплый, а в постели горячий… Сильный…

Прикусываю припухшую губу от воспоминаний того, что он вытворял со мной, как целовал, как заставлял биться в экстазе…

– Ты покраснела, Яна моя… – говорит и растягивает губы в улыбке, такой провокационной, сексуальной…

Теряюсь под внимательным взглядом, смущаюсь.

– Что же теперь будет? – произношу мысли вслух и смущаюсь еще сильнее, не эти слова должна говорить женщина в постели.

Дергаюсь. Но Михаил не дает отстраниться. Сильные пальцы фиксируют мои ягодицы и притягивают ближе, бедром ощущаю, что мой темпераментный любовник опять готов и жаждет моего тела.

Вспыхиваю, а он быстро переворачивается, оказывается на мне и раздвигает бедра своим коленом.

– Что будет, золотко мое нежданное?

Выдыхает жарко и одним движением заполняет меня, заставляя взвиться, пригвождает к постели своим тяжелым, накачанным телом настоящего бойца, опускает голову, слегка прикусывая мочку, срывая стон с моих губ.

– А будет то, что я, как порядочный, человек женюсь на тебе, родная…

Еще одно движение и стон слетает с губ… Не дает сосредоточиться, не дает понять, что именно мне сказал, нежно берет меня, медленно, чтобы все прочувствовала особенно остро…

– Миша… Миша… – прижимаю его к себе, царапаю плечи, обнимаю за шею, а он доводит меня до полного изнеможения, целует в губы, а в секунде до моего наслаждения замирает, не дает, чтобы меня накрыло цунами и унесло к небесам…

Заглядывает в мои глаза, пригвождает руки к подушке, не дает двинуться, хотя мои бедра дергаются в непроизвольном желании получить долгожданную разрядку…

– Миша, пожалуйста… – шепчу искусанными губами, прошу, чтобы подарил мне то, что так жаждет мое тело, каждый мускул натягивается и звенит от неудовлетворенности…

Улыбается так порочно, и чуть длинноватая прядка темная на его мокрый лоб падает. Невероятно красивый сейчас. Порочный. Глаза горят и мне кажется, что пламя там может все сжечь, уничтожить все живое…

– Скажи мне “да”. Скажи мне “да”, девочка моя, скажи, что станешь моей, только моей…

– Я уже… уже твоя, Миша… – отвечаю и слезинка катится из уголка глаза, он сейчас не только в тело мое вдирается, не знавшее мужчины до него, но и в душу, в сердце мое…

– Тогда скажи мне “да”, скажи, что выйдешь за меня…

– Выйду… – выдыхаю едва слышно и мое согласие сплетается с эйфорией, которая ударяет в самый центр грудной клетки, когда Михаил с рыком вбивает меня в кровать, доводит до такого пика, когда слезы текут из глаз и тело изгибается в судорогах, а я кричу свое заветное “да”, срывая голос…

Глаза жжет. Сердце болит. Вырываюсь из воспоминаний и трясу головой. Не хочу вспоминать. Не хочу думать о том, как была счастлива с Мишей, казалось, что он самый близкий человек, моя вторая половинка.

Я верила ему безоговорочно и бесконечно, верила, что он мой, как и я его. Раз и навсегда. Единое целое…

Но сегодняшний день вошел красной нитью в мою судьбу. День, когда я стала самой счастливой и шмякнулась с высоты своего полета об землю.

Машина подъезжает к нашему особняку. Хотя… Не нашему. Здесь все принадлежит Михаилу. Он работал, зарабатывал, а я… Я жила нашей семьей, облагораживала наш двухэтажный домик. Такой уютный. Из серого камня. Каждую занавеску подбирала с любовью. Не хотела привлекать дизайнеров и прочих людей. Все сама. У нас и прислуги-то нет, не хотела посторонних в доме…

– Если я вам понадоблюсь, я буду в домике для охраны, – нарушает молчание Кирилл и опять смотрит на меня в зеркало, я лишь неопределенно киваю.

Выбираюсь из автомобиля и иду к дому, стоит только войти, как на глаза бросается коробка с мишурой. Я планировала сегодня заняться украшением дома. Но утро принесло изменения в планах.

Не сорвись я на работу мужа, а предпочти разобрать ящики и нарядить елочку, ничего бы не узнала, продолжала бы жить в счастье…

– И во лжи, – нашептывает внутренний голос.

Пинаю ни в чем не повинную коробку ногой, сбрасываю верхнюю одежду. Больше не собираюсь быть аккуратной, вешать все в шкаф. Не хочу, сил нет. Скидываю обувь и иду к дивану, заваливаюсь на подушки и подгибаю под себя ноги.

А потом… Потом накрывает истерика. Я реву и кричу в подушку, глушу звук собственной боли и обиды, выплескиваю все, что так болит и гложет…

Слезы заканчиваются, а вот боль никуда не уходит. Все в мозгу крутятся слова Михаила…

– Вечером буду поздно, если не заснешь, поговорим…

А сама думаю, нужно ли мне дожидаться этого разговора или же стоит просто уйти. Сомнения, надежда, желание “ошибиться” – все это подкатывает и становится комом на сердце, а я все его взгляд вспоминаю бешеный… и руку в волосах женщины…

Сколько раз муж так же держал меня, его темперамент огненный, почти агрессивный и секс с ним – это всегда война… В которой он выигрывает, завоевывает и берет…

– Хватит! – кричу сама себе. – Хватит!

Срываюсь с места и бегу в ванную. Сбрасываю одежду и становлюсь под огненные струи. Хочу смыть с себя все. Смыть воспоминания, но тошнота подкатывает, стоит только подумать, сколько раз он приходил ко мне… после нее… трогал этими руками, губами… трогал ее, а потом меня…

Рвотный позыв накрывает, но я ничего не ела со вчерашнего дня, так что меня вырывает пустотой, и я упираюсь ладонями в кафель и позволяю, чтобы вода била по затылку, пытаюсь освободиться…

Наконец, закрываю кран и выхожу. Заматываю полотенцем волосы, а сама вдеваю руки в теплый махровый халат.

Трель начинает раздаваться по всему дому. Хмурюсь, потому что не жду гостей. Да и странно, если охранники пропустили гостей не спрашивая, значит – свои, но зачем своим так показательно звонить в звонок?

Задаю мысленные вопросы, а сама уже взвыть готова, потому что кажется, что я знаю, кого нелегкая принесла, и это испытание для психики я с трудом сегодня могу вынести.