Бывший лучший друг (страница 34)
– Всё нормально, – разбираю последнюю фразу, после чего Милла проходит и закрывает за собой дверь, – проходи, Паш, мамы нет дома, – обращается ко мне, пряча глаза под густыми ресницами.
Бреду на кухню, долго не решаюсь присесть за стол, в итоге застываю возле окна, опираясь на подоконник. Я устал. От дороги и всей этой неизвестности. Пока ехал без сна, тридцать четыре часа, в голове случился полный кавардак. Какие только варианты я ни продумал, чем только себя ни утешал, как только себя ни злил. А сейчас, ощущая вселенскую усталость, я просто хочу знать правду.
– Зачем ты приехал, Паш? – Милла застывает в дверях кухни. Устало наваливается на косяк, и тут я понимаю, что она бледная и истощенная.
– Я приехал поговорить, – проглатываю ком в горле. – Как ты?
– Нормально, – безжизненно.
– Нормально, – повторяю за ней. Подавляю желание узнать больше, чем просто «нормально». Пытаюсь подобрать слова, придумать, с чего начать, но в голове почему-то пусто.
– Ты один приехал? – её обиженный взгляд обжигает.
– А с кем я должен был приехать?
– Со своей девушкой, например. С Ликой, – спокойный тон Миллы говорит мне о том, что она тщательно контролирует эмоции.
– Нельзя верить всему, что видишь в интернете. Она мне не девушка.
– Да? А кто? – всё так же спокойно, нет, даже безжизненно, спрашивает Милла.
– Я писал тебе. О контракте, об условиях Степанова. Да обо всем.
– Я не читала, – небрежно бросает девушка. От этой небрежности начинает сносить крышу.
– Что же ты не читала? Тебе всё равно? – с укором смотрю ей в глаза.
– То есть ты хочешь сказать, что у тебя с ней ничего не было? – отвечает вопросом на вопрос. – Она просто условие контракта и ничего более? Вы не пара? Да я никогда в жизни не поверю, что у вас ничего не было.
Всего на секунду торможу с ответом, всего на секунду невольно отвожу взгляд, бросая его в пол.
– Нет, не было, – мямлю пересохшими губами. Но кто мне поверит? Я сдал себя с потрохами.
В глазах Миллы – понимание. В моих, наверное – раскаяние, потому что она горько усмехается и больше не смотрит на меня. Её глаза где угодно, но только не на мне. Между нами какие-то три метра, а кажется, что километры бескрайней пустоты.
– Уходи, Паш. Я больше ничего не хочу знать.
– Как ты можешь обвинять меня? – взрываюсь, перехожу на повышенные тона. – Ты с Владом! Ты и Влад, вы… чёрт, да как ты могла? Почему с ним?
– Хватит орать, – Милла тоже заводится. – Я тебе девушку не выбирала, так что и ты давай не указывай, с кем мне быть.
– Так может, вы давно уже мутите? За моей спиной, – говорю уже просто чтобы обидеть её. Потому что мне больно…
– Какой же ты козел, – с надрывом бросает мне, – уходи. Тебе не надо было приезжать.
В её глазах блестят слёзы, и я в одну секунду оказываюсь рядом. Тянусь, чтобы обнять, но она отстраняется.
– Я не ругаться приехал, – стараюсь взять себя в руки. – Пожалуйста, – умоляю, – я не хочу, чтобы между нами повисла такая бездна.
– Я тоже не хочу ругаться, – вытирает слёзы, – но я правда не знаю, что ещё сказать.
– Ты здесь останешься жить? Вы останетесь? – меня коробит от этого «вы».
– Да. Пока да.
Молчу, собираюсь с мыслями. У самого глаза на мокром месте. Ещё в машине решил для себя, что если она с Владом, то не буду устраивать сцен, вести себя так, как все привыкли, то есть неадекватно, а просто попрощаюсь. И вот я уже ору и выгляжу невменяемым. Я всегда всё делаю неправильно. И в данном случае неправильно, это неправильно. Сегодня я всё сделаю правильно.
– Ты дорога мне, Милк-Милк, – говорю еле слышно, – и я не представляю своей жизни без тебя. Я знаю, ты не веришь мне, да я тебя и не виню. Ты во многом была права, а я тебя не слушал. Но назад уже ничего не вернуть. И пусть я никогда не смирюсь, что потерял тебя, но всё равно я уважаю твой выбор. Я люблю тебя, Милл…
– Паш, не надо, – она пытается закрыться, отвернуться от меня, уйти.
– Прости меня, Милл, – хватаю её за руку. Притягиваю к себе. Её тело напряжено. – Я не могу тебя потерять. Ты всегда будешь моим лучшим другом. Я всегда буду тебя любить.
Милла всхлипывает. Её рука ложится мне на шею, а щека прячется на груди. Сжимаю её в своих объятьях, понимая, что она прощается со мной. Вдыхаю полной грудью аромат её волос и кожи. Сердце рвется из груди, когда она отстраняется.
– Береги себя, – говорит одними губами.
– И ты себя, – так же беззвучно отвечаю.
Мои ноги приросли к полу, и я сам не знаю, чего мне стоит заставить их двигаться. Но я двигаюсь, иду на непослушных ногах к двери. Обуваю кроссовки, достаю куртку из шкафа, отрываю дверь и выхожу.
Влад стоит там же, где я видел его в последний раз.
– Ты позаботишься о ней? – мой голос больше не беззвучен. Он суров, так же как и мой взгляд.
– Позабочусь, – не раздумывая, отвечает Влад.
Спускаюсь на пролёт вниз. Оборачиваюсь.
– Если подумать, – говорю задумчиво, – всё, наверное, так как должно быть. Ты сможешь быть ей большей опорой, чем я, – каждое слово даётся с огромным трудом. – Ты стабильный, Владик. А я… я всё просрал.
Влад расслабляется от моих слов.
– Но я никогда не перестану любить её, – друг снова напряжён, – я всегда буду присматривать за ней. И если ты её обидишь, то пеняй на себя.
– Я тебя понял, Паш, – выдавливает из себя.
– До свидания, Влад.
– Бывай.
Глава 24. Неподъёмный груз.
Полтора года назад
Милла
– Привет, – вздрагиваю, хотя нашу встречу нельзя назвать неожиданной. На этот раз Фил позвонил, а не подкрался сзади, как в прошлый раз.
– Привет.
Сколько прошло с тех пор, как он отправился за мной по просьбе Пашки? Я знаю ответ – полтора года. Для меня они были бесконечными.
– Как ты? – тихонько присаживается на скамейку в метре от меня. – Как вы? – добавляет.
– Всё нормально, – не хочу говорить с Филом. Не хочу быть с ним в сговоре, от этого душа выворачивается наизнанку. – Обычно ты встречаешься с Владом. Почему сегодня со мной?
– Мне захотелось посмотреть, – пожимает плечами. – Можно? – нерешительно.
Безмолвно киваю, рука отпускает ручку коляски. Филипп встаёт, подходит вплотную и тихонько отгибает край плотного чехла, защищающего малыша от ветра. Слышу недовольное детское кряхтение, хватаюсь за ручку начиная покачивать. Наступает тишина. Заснул. Характер в папочку, без внимания к себе не оставляет ни на миг. Фил отступает, тихонько ругаясь себе под нос.
– Вот жеш… Такого просто не бывает.
Хвалёная выдержка Фили пошатывается, и я, пряча улыбку в ворот пальто, смотрю на него внимательным взглядом.
– Он похож на отца, как две капли воды, – возбужденно шепчет парень. – Охренеть можно, – бьёт себя по губам, – прости, не стоит, наверное, ругаться.
От души смеюсь, но тут же закрываю рот рукой.
– Для вас, парней, ребенок словно восьмое чудо света.
– И не говори, – соглашается. Падает на лавочку, сутулясь и низко опуская голову. Вздыхает.
– Я не могу больше молчать, Милл. Эта тайна словно неподъёмный груз. Пашка имеет право знать.
– Для чего ему это?
– Да не для чего, – шипит сквозь зубы. Злится, – но это было бы правильно – сказать ему.
– Влад тоже считает, что надо рассказать.
– А ты? Как считаешь ты?
– Как у него дела? Как с боями? С девушкой? – выпаливаю застрявшие в горле вопросы.
– Да нет у него никого… серьезного. С боями вроде всё налаживается, да и сам он изменился. Вышел на путь просветления, – хмыкает. – Сейчас ты бы его не узнала, – последняя фраза звучит с гордостью. Фил гордится Пашкой, и это приносит в моё сердце тепло.
– Я хочу оставить всё как есть. Не хочу вносить в его жизнь смуту, особенно сейчас, когда у него всё налаживается.
– Тогда что, Влад будет ему отцом?– кивает в сторону коляски.
– Влад… он, – подбираю слова, – он молодец. Помогает мне, но что будет дальше, я не знаю.
– Паша думает, что вы вместе, – подавленно сообщает очевидное.
– Пусть так и остаётся. Я хочу, чтобы он двигался дальше. Добивался успехов, шел к мечте. О чем он мечтает?
– О тебе, – тихое признание, словно нож в сердце, – он не может жить без своего самого лучшего друга.
Зажмуриваюсь, его слова приносят нестерпимую боль. Фил видит мою подавленность и поспешно встаёт.
– Через несколько дней в одном из клубов состоится мероприятие, – объясняет ещё одну причину своего приезда Филя. Но я знала об этом мероприятии от Влада. Ему сказал сам Паша, он звал нас.
– Я не поеду, – отвечаю, не дожидаясь вопроса. – Возможно, Влад поедет, но не я.
Фил молчит, вглядывается мне в лицо, пытается разгадать мои эмоции. Но это не сложно, я хочу ехать, и Фил это понимает.
– Ещё есть время подумать, – заключает парень. Отступает на пару шагов, хочет уйти. – Так, значит, Ваня? – указывает на коляску.
– Да, в честь деда.
Парень наклоняется и вновь заглядывает внутрь. Тихонько качает головой в каком-то неверии, но я не вижу в этом ничего удивительного. Ваня и правда как две капли воды похож на своего отца. Приняв предложение Влада, когда живот невозможно было скрыть, я переехала к нему. А когда родился Ванька, так и не вернулась обратно. Каждый, кто хотя бы раз в жизни видел Павла, скажет, что это его сын. Но Ваня только мой. И пусть эта тайна, как неподъёмный груз, лежит на моих плечах, поменять что-то уже не получится. У Паши своя жизнь, у меня своя. Он там, а я здесь.
– Я надеюсь, что ты передумаешь, и вы всё-таки приедете, – напоследок говорит мне парень и уходит так же тихо, как и пришёл.
Когда его высокий стройный силуэт пропадает из вида, позволяю себе обронить немного непролитых слёз. Фил – живое напоминание, что где-то там есть человек, который всё ещё заботится обо мне.
Паша
– Она не приедет, – с порога заявляет Филя, подтверждая мои опасения.
Он застал меня на тренировке в «Валхале», но это не удивительно, потому что я почти всё время здесь.
– Она совсем не хочет меня видеть? – не отрываясь от груши, ровным голосом уточняю.
– Дело не в тебе, Паш… Просто дела у них там какие-то с Владом…
– Я говорил с Владом, и нет у них там никаких дел, – немного завожусь, – не хочешь говорить как есть, не говори, только врать мне не надо.
Фил еле заметно вздрагивает, поспешно опуская глаза. Я внимательно его разглядываю.
Что он скрывает?
– Ладно, я, пожалуй, пойду, – всё так же не смотрит мне в глаза, – отдохну с дороги.
В замешательстве провожаю его спину взглядом. Потом переключаюсь на отработку ударов, стараясь совсем отключить голову. Это легко… теперь.
Удивительное дело, как только я потерял Миллу, остался совсем один, контролировать свой пыл стало намного легче, не сразу, но легче. Объяснение я нашел в отсутствии страха, мне больше нечего терять. Нет страха, нет переключателя, но и смысл в жизни мне пришлось поискать. Когда вернулся домой, после прощания со своей Милк-Милк, долгое время балансировал на грани нереальности произошедшего. Я не верил… неделями, отрицал месяцами, а когда принял действительность, в моей душе что-то щелкнуло. Я решил измениться, завязал с пьянством, тусовками, и насколько это возможно, избегал Лику. Не обижал её, чтобы не дай Бог не вызвать гнев Степанова, но и не впускал её в своё сердце. А тело… это всего лишь тело. Тело стерпит всё, и боль в том числе. Моё тело, каждая его клеточка, каждая мышца, испытало столько боли, что и не снилось каждому спортсмену. Для боёв я скидывал вес и снова набирал, а всё из-за участия в разных весовых категориях. Наращивал массу, сушился, истязал, проверял себя на прочность. Пока тело сгорало в агонии, я не чувствовал душевной боли… почти.
Самообман.