Придя на рабочее место РВП, я стал ждать захода на посадку нашего самолёта. Вскоре МиГ-29 взлетел с трамплина и начал выполнять первый разворот. По заданию, Сагит делает три прохода, затем проход с касанием и уже заходит на посадку.

Первый же заход и Байрамов очень сильно промахивается. Не доходя до торца, выполняет проход.

– Индикация на лобовом мешает. Выключаю, – доложил он в эфир.

Я представляю, сколько там информации выводилось на лобовое стекло перед ним. Она затрудняет наблюдение за огнями системы посадки. Но при отключении индикации, приходится вести контроль за скоростью по прибору в кабине. А там всё новое и не совсем привычное. Ваня, как раз таки, уже привык.

Ещё два прохода Сагит выполнил хорошо. Теперь будет выполнять заход с касанием посадочного блока.

– 082й, жёлтый-зелёный, слева 30, – командует РВП.

Сагит продолжает снижаться. Исправляет отклонение. Теперь гораздо лучше.

– Зелёный, справа 5.

И снова его начинает болтать по направлению. А до «учебной палубы» совсем немного. Вижу, что самолёт проседает.

– Смотри, в красную зону уходит, – подсказываю я.

– Да нет же, – не верит РВП.

Я оказываюсь прав. Сагит уже на границе зелёного и красного луча. РВП его исправляет, но МиГ-29 слишком раскачался.

– Уводи. Не попадёт, – говорю я.

– Он в зелёной зоне, – возмущается РВП. – Блин, 082й, красный, на курсе.

Сагит добавляет оборотов и уходит с проходом. До посадочного блока не дошёл пару десятков метров. Пробует ещё раз. Пока идёт хорошо.

– Зелёный, справа 3, – информирует его РВП.

Самолёт приближается. По курсу идёт почти «по нулям». Держится в зелёной зоне. Но что-то не так. Слишком сильно отклонены плоскости управления. Ему тяги не хватит на проходе.

– Максимал. На второй круг! – громко говорю я, но РВП медлит.

Вырываю у него тангенту, но это уже поздно. Сагит касается блока и начинает выполнять набор. И это ему очень тяжело даётся! Он еле-еле оторвал уже не настолько тяжёлую машину буквально на самом краю. Самолёт отходит от полосы, и его начинает раскачивать. Клюёт носом и возвращается в нормальное положение. И так несколько раз.

Спустя несколько секунд, Сагит вернул контроль над самолётом.

– Прошу заход на большую полосу. На сегодня работу закончил, – спокойно сказал он и запросил посадку у руководителя полётами на аэродроме.

Во время разбора в классе разгорелись споры. Инженеры утверждали, что проблема не в самолёте, а в лётчике! Видите ли, электронная система управления двигателями, которая стоит на МиГ-29К – не доработана. Надо к ней относится внимательнее.

– Я правильно понимаю, что в таком провале оборотов виноват я? – возмутился Сагит.

– Если бы это случилось перед кормой, самолёт бы с ней столкнулся, – поддержал я Байрамова.

Внятных объяснений не последовало, но оставлять эту проблему без решения нельзя.

– Нам нужно решение. Мы с вами говорим об основном самолёте для посадок на корабль. Чего делать? – спросил Сагит.

– Тут дело в том, что есть тумблер, который необходимо переключить, – ответил один из двигателистов.

Уже что-то! Пока не «пнёшь», ничего не получится.

– А раньше это можно было сказать?

– Раньше проблем не возникало. Там всё просто – взлетели с трамплина и тумблер рядом с креслом переключили. Вот здесь, – показал другой инженер на схеме.

Супер! Ещё лазить под креслом после взлёта.

– И так сойдёт. Главное, правильно выбрали место и время для этого переключения, – съязвил я.

– А если лётчик забудет? – уточнил Сагит.

– Тогда печально. Температура газов превысит максимальную, – ответил один из специалистов.

– Автоматом нельзя было сделать?

– Конечно, можно. Но у нас не было времени. Мы же торопимся первыми сесть на корабль.

Сагит вытер платком лицо от пота. Он до сих пор был под «впечатлением» от такого прохода.

– Так вот и живём, – выдохнул он и распустил всех.

Когда я вернулся в гостиницу, Иван уже был в комнате. Точнее, принимал душ, напевая до боли знакомую мне песню.

– А я тебя зову в кабак, конечно. Ммм, восьмиклассница, ооу! – заканчивал он первый куплет знаменитой песни группы «Кино».

Начинаю сомневаться в его болезни. В комнате даже таблеток нет на видном месте. Не говоря уже про мёд, малину и другие народные средства. Никаких признаков кутежа в нашей комнате нет. Что-то странное с ним происходит?

Выйдя из душа, Швабрин сильно удивился мне.

– Как здоровье, Вань? – спросил я.

– Да, хорошо! Прогрелся, проспался и как заново родился. А ты чего-то рано пришёл, – удивился мой друг.

Стоял он без футболки и в одних трусах. Движения у него были суетные. Глаза забегали. Ещё и эта история со звонками Екатерине в Циолковск.

– Ваня, я на переговорный сегодня пойду. Ты со мной?

– Не-а, я сегодня ходил.

В этот момент он повернулся ко мне спиной. На ней были характерные царапины. Их обычно оставляют в порыве близости женщины.

Есть у меня предчувствие, что я знаю, кто оставил эти следы.

– Мы же с тобой друзья, Вань? – спросил я.

– Глупый вопрос. Конечно, Серёга, – усмехнулся Швабрин и сел на кровать.

– Тогда скажи мне, что с тобой происходит? Ты сюда испытаниями приехал заниматься или шашни крутить?

Глава 6

Ваня посмотрел на меня с непониманием. Вяло улыбнулся, будто ждал, что я начну сводить всё к шутке. Мол, у меня настроение есть, и поржать не против. Но мне было не до смеха.

На работе столкнулись с проблемой в самолёте, которая может быть фатальной. Тут ещё и друг не очень вовремя начал отвлекаться от работы.

– Серёга, я тебя не пойму, – усмехнулся Ваня.

– Дружище, не такой ответ я хочу услышать.

Швабрин напрягся. Лицо стало серьёзным. Понимаю, что ему не нравится моя столь сильная заинтересованность в его личной жизни. Однако это напрямую влияет на его работу.

– С чего ты решил, что я тут кого-то себе нашёл?

– Имеются косвенные улики. Ты же мне соврал по поводу звонков и телеграммы Кате. Зачем?

– Ты следить за мной вздумал? Куда и кому я звоню? – взбунтовался Иван.

Начинает злиться. Либо, правда, глаза колет, либо я сильно фантазирую. Про царапины – однозначно, прав. Это явно следы от чьих-то ногтей.

– По-моему, ты мне сам говорил про телеграмму. Да и что тут скрывать, Катя сказала Вере об отсутствии звонков от тебя. А ты вроде ходил несколько раз…

– Серёга, ты ничего не перепутал?! За собой следи, – вскочил с кровати Иван.

– Вань, я без претензий. Просто мне хочется от друга честности, а ты юлишь, недоговариваешь. Я не спрашиваю, с кем ты и как проводишь время. Мой вопрос состоит в том, почему это тебе мешает?

Иван мощно выругался, сравнив ситуацию с «полярным зверем». Он прошёлся по комнате и остановился, поставив руки в боки.

– Сергей, поверь мне на слово. Я не хочу провала нашего дела. Можешь быть в этом уверен.

– Знаю, но тебе «твой любовный интерес» кружит голову. Ты летаешь с ней, а не с нами.

– Это не так.

– Тогда в чём дело?

Ваня повернулся ко мне, готовясь ответить.

– Ты без меня прекрасно знаешь, что 31я машина очень «сырая». У неё много проблем.

– Знаю. Мы здесь, чтобы их устранить.

– А ты знаешь про падение тяги на посадке? Неполадки в системе управления двигателем?

Именно это сегодня и произошло во время полёта Сагита. Оказывается, Иван знал и не сказал об этом? Моя пауза на обдумывание затянулась, и Ваня понял почему.

– Ты летал сегодня на 31м борту? Что случилось?

– Неполадки в системе управления двигателем. Только не у меня, а у Сагита. Ты понимаешь, что могло случиться непоправимое?

– Серый, я на этом самолёте летаю. Зачем вы туда полезли? – вскрикнул Иван, схватившись за голову.

– Это не твоя личная вещь, а собственность государства. Если забыл, то я напоминаю это тебе, – строго ответил я, но Иван закрыл лицо ладонями.

Швабрин нарушил очень важное правило для лётчика-испытателя – честность.

– Сокрытие деталей в одном испытательном полёте может привести к непоправимым последствиям. А если бы самолёт пошёл в серию и на нём полетел бы недостаточно опытный лётчик? Такой, которых ты в своё время учил?

– На этом самолёте должен был лететь я. Мне нужно было ещё пару полётов, и тогда бы я сделал окончательные выводы, – оправдывался Иван.

– Но ты приболел. Самолёт решил опробовать Сагит. Ведь ты же заболел? – уточнил я.

Ваня не ответил. И так понятно, что со здоровьем у него всё хорошо.

– С Сагитом всё нормально? – спросил Швабрин.

– Да. Вспотел только сильно. Я тоже понервничал рядом с РВП, но всё прошло хорошо.

– Что делать, Серёга?

Ваня искренен. Если не верить другу, то как тогда можно работать в коллективе? Надеюсь, что моя беседа несколько взбодрит Ивана, и он соберётся. Оставим пока произошедшее на его совести. Как и расспросы о личности его любовницы.

– Будь я Гелием Вольфрамовичем, сказал бы что и куда приделать.

– Ребров и не такое мог сделать, – посмеялся Ваня.

– Ладно. Открывай тумбочку, доставай, что есть, и пошли к Сагиту. «Обсудим» перспективы системы управления двигателем.

Швабрин завис, не понимая, к чему я клоню. Совсем дураком прикинулся.

– Никак не соображу, Серёга.

– И это мой инструктор! Эх, Иван Фёдорович.

Ваня открыл тумбочку и вытащил оттуда две бутылки вина.

На зелёно-белой этикетке было нарисовано солнце, попивающее через трубочку напиток из фужера. Столовое белое вино от колхоза «Россия» из Джанкоя. Пожалуй, самое дешёвое из Крымских вин.

– Жлоб ты, Ваня.

– Нормальное вино. Когда выпивал, оно мне нравилось.

– Одевайся и иди за коньяком. Я пока помоюсь. Только хороший купи.

Разговор с Байрамовым и ведущим инженером выдался долгий. Комната наполнялась ароматом спиртного всё больше, а разговоры становились бурными с каждым часом.

Сагит выслушал, выругался, но ко второй бутылке «Коктебеля» подобрел. Инженер «ушёл» спать самым первым. Я, как единственный трезвый человек, предложил закончить. Делал это несколько раз и «с первыми петухами» до моих коллег информация дошла. А может, просто все запасы закончились. Даже вино из Джанкоя прекрасно зашло мужикам.

Поспав несколько часов, я решил сделать пробежку. Уже не первый раз в Крыму я осматриваю окрестности таким способом. Сегодня добежал до самого известного сооружения в Фёдоровке – пирс. Его длина практически 150 метров. Сооружение монументальное! Насколько я помню, во время строительства НИТКи его использовали для разгрузки блоков комплекса.

Тренажёр построили, а пирс теперь используют рыбаки. В тёплое время года ещё и купающиеся.

Прибежав в гостиницу, мне вновь встретилась госпожа Аида. В одежде она себя явно не ограничивает. На ней было надет приталено малиновый комбинезон с коротким рукавом и белым поясом. Молния на груди слегка расстёгнута, чтобы все видели её немаленький размер «достоинства».

– Держите себя в форме, молодой человек? – спросила она, откусив яблочко.

– И вам доброе утро! Держу, – ответил я, проходя дальше по коридору.

– А про мою ничего не хотите сказать?

– Она у вас очень яркая.

– Хм, вам нравится? – придержала меня за локоть Аида.

Она теперь меня силой решила взять?

– Нравится, но я бы на себя такое не надел.

Девушка рассмеялась и потянула меня в сторону моей комнаты.

– Вы интересный человек, Сергей. Не хотели бы зайти ко мне на дружескую беседу? – предложила Аида.

Не нравится мне подобное внимание. Стоило бы убрать её руку и пойти к себе. Однако, пускай уже говорит что хотела здесь.

– Я после пробежки, если вы не заметили.

Действительно! Не смущает дамочку, что я сильно вспотел и пахну «мужиком».

– О, это не проблема. Душ можете у меня принять.

Началось! Совсем уже напрямую бросается намёками.