Слева от дивана находилась другая зона, огороженная раздвижными сёдзи. Там в два ряда стояли простые деревянные кровати, аккуратно заправленные и чистенькие. На некоторых из них кто-то лежал, но Нику шла слишком быстро, и я не успел рассмотреть обитателей спальни. Вместо этого, обернувшись, я посмотрел назад. И тоже увидел спальные места. Обычные футоны с легкими одеялами, лежащие на полу, рядом с тяжелой дверью. Огромной, окованной металлом, тяжелой дверью… Нику шикнула мне и, схватив за руку, потащила за собой, не забывая бормотать себе под нос, что таинственный Ратто ее убьет за опоздание.

Мы пролетели мимо еще одной сёдзи и мой нос учуял вкусный запах свежей выпечки и жареного мяса. Желудок, несмотря на съеденный пирожок, тут же проснулся и нарушил тишину еле слышимым рокотом. Будь с нами тот мальчик в очках, я был уверен, он бы не удержался от шпильки. Но его не было. Зато были другие.

Мои ровесники, все, как один, в одинаковых костюмах. Только цвета было три. Светло-зеленый, как у Нику. Сиреневый. И темно-серый. «Серые», как я их прозвал мысленно, передвигались странно. Они, буквально срастались со стенами и старались побыстрее прошмыгнуть мимо других. Их лица были опущены, а головы вжаты в плечи, но их и так никто не замечал. Даже Нику, которая изредка здоровалась с кем-нибудь, казалось, игнорировала их. Группы разделяли не только цвета, но и то, как они себя вели.

«Зеленые» шли гордо, подчеркнуто лениво, смотря прямо перед собой. «Сиреневые» были задумчивыми и чаще всего куда-то спешили, держа в руках то ящики с инструментами, то ведра, то книги. Их глаза рассеянно блуждали по сторонам, но все же в них не было той тупой покорности, как у «темно-серых». Последние мне напомнили тени, которые дрожат и исчезают, если рядом обнаруживается яркий источник света. Для них таким светом были другие цвета.

– Так. Запомни. Говорить будешь, когда тебя спросят. Понял? – шепнула мне на ухо Нику, когда мы дошли до отдельной комнаты, из которой доносился смех и разговоры. Однако она, запнувшись, замолчала, увидев в проеме рослого, жилистого мальчишку, на две головы выше меня. Он единственный ходил без куртки, в одной лишь белой майке, а сухие, узловатые мускулы говорили о том, что силенок у него достаточно и он их без раздумий применит, если потребуется.

– Добро пожаловать в Комнатку, – улыбнувшись, дурашливо поклонился он и, отойдя в сторону, дал нам пройти. Меня на миг бросило в пот, когда я узнал голос. Этот голос был первым, что я услышал, когда исчезла темнота. Рослый, словно подтверждая, кивнул и добавил. – Я – Ратто. А это примары.

Примары, замолчав, исподлобья и безо всякого стеснения рассматривали меня. Я же, покраснев, опустил глаза и послушно уселся на стул в центре спальни, куда меня посадил Ратто, больно вцепившись пальцами в плечо.

– Не стоит так трястись, – зевнул он, усаживаясь напротив меня. Я отметил, что сел только он, а остальные, как стояли вокруг, так и продолжали стоять, будто ждали разрешения. – Мы не страшные.

– Первые сутки, – визгливо хохотнула тощая, остроносая девчонка с черными, злыми глазками. Расположенные очень близко к носу, они делали её лицо похожим на пуговицу. Не сдержавшись, я улыбнулся сравнению. Зря… Тощая словно поняла, что меня развеселило и злобно зашипела. – Тебе смешно, смотрю? Поглядим, как ты будешь лыбиться после!

– Цыц, Унаги, – лениво махнул рукой Ратто и девчонка моментально умолкла, что меня ничуть не удивило. За ленью не слишком хорошо пряталась злоба и раздражение, и тощая сразу это почувствовала.

– Прости, – пискнула она и, спрятавшись за спинами «друзей», принялась молча буравить меня злобным взглядом. Ратто не обратил на её извинения никакого внимания. Такие, как он, никогда и ничего не забывали. И тощая знала это, как и каждый присутствовавший в спальне.

– Как тебя зовут? – Ратто подался вперед, склонил голову и внимательно осмотрел меня. Теперь я понимал, что это маска. А под маской прячется совсем другой Ратто. Такой, ленивый окрик которого способен заставить заткнуться любого. Да так, что тому потом кошмары ночью будут сниться.

– Не п-помню.

– А-а чего ты так говоришь? – передразнил меня примар, вновь заставив покраснеть.

– Н-не знаю, – пожал я плечами. Хотелось сквозь землю провалиться от стыда. Я не мог ни одного слова нормально произнести, и пусть я не смотрел на друзей Ратто, но поклялся бы, что каждый из них сейчас лыбится и еле сдерживает смех.

– Ладно, – хмыкнул он и шепотки моментально исчезли. То, что он здесь главный, я уже понял. Меня настораживало одно – тупая покорность и страх остальных. Они боялись темноглазого Ратто. Боялись каждого его взгляда и каждого его слова, будто вместо привычной шутки он в любой момент мог озвучить смертный приговор. – В Комнатке не без урода, дружок. Сам потом убедишься. Помнишь что-нибудь еще?

– Нет, – я покачал головой. Я и правда ничего не помнил. Словно моя жизнь началась в том железном ящике, откуда меня достали совсем недавно. Лишь редкие обрывки, настолько темные и расплывчатые, хаотично плавали в мыслях, не желая срастаться в единую картину.

– Ожидаемо. Из Сундука все такими появляются, – кивнул Ратто и, чиркнув бензиновой зажигалкой, закурил помятую сигарету. Я заметил, какими жадными глазами на него посмотрели «друзья», но ни один из них даже не заикнулся о том, что тоже хочет курить. – Ну, я тебя успокою. Мало кто помнит что-то из прошлого. Так… обрывки, какие-то мысли, образы, привычки и все. Не более. Но одно ты помнить должен.

– Что? – тихо спросил я, испуганно смотря на окруживших меня примаров.

– Полезные таланты, – рассмеялся Ратто, и в его черных глазах загорелся недобрый огонек. Он кивнул в сторону Нику, которая молча стояла рядом. – Никуман у нас заведует кухней. В её голове столько рецептов, что ни одна книга вместить не сможет. Пальчики оближешь, дружок. И сожрешь их, а потом еще добавки попросишь. Она из риса и кипящей воды такую вкуснятину соорудит, что лучшие повара слюной от зависти подавятся. Если б они были еще тут, хе-хе.

– Скажешь тоже… – застенчиво протянула Нику и резко замолчала, когда Ратто повернулся к ней и громко шикнул. – Прости, пожалуйста.

– Не люблю, когда меня перебивают, – пояснил примар. Он сделал последнюю затяжку и протянул окурок в сторону, не глядя. Окурком, с необычайно довольной физиономией, тут же завладел знакомый мне мальчик в очках. Он тоже затянулся и передал окурок другому. – Ладно. Что умеешь делать?

– Делать?

– Я невнятно спросил? – с угрозой поинтересовался Ратто, заставив меня опустить глаза.

– Нет.

– Тогда почему переспрашиваешь? Или ты из тех дебилов, кто постоянно переспрашивают? Не люблю таких.

– Я н-не де-дебил.

– Ага. Спишем на шок, так и быть. Просто прими к сведению, что я люблю, когда на мои вопросы отвечают сразу.

– Х-хорошо.

– Х-х-хорошо, – снова передразнил меня Ратто и усмехнулся. – Ну, что умеешь делать? В чем-то ты точно хорош? Готовить умеешь? Может в ремонте силён?

– Нет.

– Исчерпывающе, – зевнул Ратто. – Смотри, Нику у нас повар. Заведует кухней и теми, кто там работает. Она ценная для Комнатки. Унаги, – он указал пальцем на тощую девчонку с лицом-пуговицей, – спит так чутко, что рядом с ней мышь не прошмыгнет и очень хорошо подмечает ложь.

– А еще я слежу за порядком, – прошипела Унаги, жутко оскалившись. Зубки у нее были маленькими, белыми и острыми.

– Следит, – подтвердил Ратто. – Когда не лентяйничает и не докапывается до нихилов. Ну, развлекаться в Комнатке тоже надо, так и от тоски помереть можно. Пенсне… да, тот с книжкой, – он кивнул в сторону знакомого мне мальчика в очках. – Наш умник. Знает все и обо всем. Еще он единственный, с кем говорит Телевизор.

– Т-т…

– Телевизор, – закончил за меня Ратто и, не сдержавшись, рассмеялся. Его смех жалил острее шуток и передразниваний. – Познакомлю попозже, когда устроим тебе экскурсию…

– Да, ладно, Ратто. К чему этот цирк, – фыркнула вдруг Унаги, заставив остальных побледнеть и сделать шаг назад. – Ясно же, что он нихил!

– Когда мне будет нужно твое мнение, я спрошу, – прищурившись, ответил ей Ратто. В его голосе не было издевок. Лишь равнодушие и злоба. – После отбоя отправишься на кухню и будешь следить за нихилами, чтобы не лентяйничали. Ясно?

– Да, – всхлипнула та, но Ратто этого было мало. Он повернулся к Нику и, дождавшись, когда бледная девочка посмотрит на него, добавил.

– Что на завтрак?

– Лапша с курицей, яйца, тушеный рис, – машинально ответила та. Ратто язвительно улыбнулся и кивнул, повернувшись к Кильке.

– Займешься лапшой. Может после этого перестанешь перебивать меня.

– Да, Ратто. Но это же работа… – она не договорила, вовремя спохватившись и закусив губу до крови.

– Я знаю, чья эта работа. И ты знаешь, – ответил он, равнодушно смотря на трясущуюся от страха девочку. – Не расстраивай меня. Ты знаешь, что больше всего на свете я не люблю, когда лезут не в свое дело. Ладно, – Ратто хлопнул в ладоши и благодушно улыбнулся, смотря на меня. Только вот мне улыбаться совершенно не хотелось. – Вижу, ты вопрос пытаешься из себя исторгнуть, дружок. Не робей. Сегодня твой первый день в Комнатке, а я до распределения новичков не наказываю.

– А кто т-такие н-нихилы? – давясь словами, спросил я. Странное слово мне слышать уже доводилось и где-то глубоко в душе я знал его значение, но сейчас не мог вспомнить. Вместо ответа Ратто поманил меня за собой к выходу из спальни, а когда мы встали в дверном проеме, он указал пальцем на пробирающегося вдоль стены мальчишку в темно-серой курточке и темно-серых штанах.

Все бы ничего, но мальчишка выглядел слишком уж забитым. Его взгляд, потухший и покорный, когда его окликнул Ратто, даже не изменился. Развернувшись, мальчик остановился в двух шагах от посмеивающихся ребят и опустил глаза.

– Куда идешь? – лениво спросил Ратто, внимательно следя за моей реакцией. Мне почему-то стало жаль мальчишку. Он с трудом унял дрожь, раболепно наклонил голову и тихо ответил. – Куда? Громче говори.

– На кухню. Нику сказала, что нужно помыть грязную посуду. Сегодня моя смена, – мальчик так и не поднял взгляд на нас, предпочитая рассматривать обувь и пол.

– Свободен, – махнул рукой Ратто и мальчик, вздрогнув, умчался вперед. – Как его, Унаги? Напомни.

– Тайяки, – довольно ответила тощая, которая будто радовалась увиденному.

– А, точно. Любитель конфет, – хлопнул себя по лбу Ратто и, пихнув меня локтем в бок, усмехнулся. – Надо бы тебе показать, что тут у нас и как.

Странная, должно быть, со стороны это была процессия. Впереди, на правах хозяина, шел Ратто. Он шел ровным, уверенным шагом, не слишком быстрым и не слишком медленным. За ним семенил я, причем именно что семенил. Ноги, словно после долгой прогулки, гудели и отказывались мне повиноваться. А идущая позади меня Унаги не отказывала себе в удовольствии периодически шпынять меня сухим кулачком в бок. Остальная свита, напоминая призрачные тени, следовала в небольшом отдалении от нас.

– Комнатка – наш дом, – начал Ратто, остановившись неподалеку от знакомого мне дивана. Интуитивно я понял, что это место – центр таинственной Комнатки, а мрачно поблескивающий в углу телевизор казался мне её сердцем. – Никто не знает, кто был первым обитателем Комнатки. Мы пытались узнать. Много раз, но ничего не вышло. Даже Пенсне не смог разговорить Телевизор, а он в этом деле мастер. Откуда в Сундуке появляются новенькие, зачем и почему… этого мы тоже не знаем. Есть вопросы, на которые невозможно получить ответов. Усек?

– Да, – я потер плечо, в которое врезался кулачок Унаги. Несмотря на ее худобу, удары выходили сильными, и я был уверен, что через пару часов на плече расцветет синяк.

– Ты немногословен, – с улыбкой заметил Ратто. – Не люблю болтунов, знаешь ли.

– «Поэтому сам не затыкаешься, упиваясь каждым своим словом», – подумал я и, как обычно, не стал озвучивать свои мысли. Не только потому, что не мог выдавить из себя такое длинное предложение, но и из-за банального страха. Ратто, не знающий, что за мысли гуляют в моей голове, воспринял молчание за согласие и продолжил экскурсию.