Девочка со спичками (страница 19)
Окон в камере нет, стены гладкие, и на них ничего не нацарапать, поэтому он стал ставить засечки на теле. Пока закончились только предплечья. Надо подумать, что дальше.
Что дальше.
Что дальше.
– Соколов, руки за спину.
Один, два, три, четыре… Восемьсот двадцать шесть, восемьсот двадцать семь.
Лязг железной двери одиночки.
И гудение ламп, которые не гаснут никогда – ни днем ни ночью.
* * *
Время в хабе тянулось иначе – не так, как в тюрьме, но и не так, как снаружи.
Оно все равно казалось каким-то искривленным, неправильным. Игорь бродил по разным этажам и общим комнатам, садился в глубокие кресла в углах, кодил в одиночестве на выданном ему подержанном переносном компьютере – простом алюминиевом шаре, который цеплялся за пояс карабином. Батарея была дохлой, приходилось заряжать комп каждый день – но он выдавал сносную проекцию, на которой можно было рассмотреть код. Так кодить ему нравилось намного больше, чем на пластиковой бумажке восковым карандашом, – ему иногда позволяли это делать в СИЗО после многих дней «примерного» поведения.
Дни то неслись галопом, когда Крайнов говорил с Соколовым о его судьбе, то тянулись, как жвачка, когда вестей от военного подолгу не было.
Ничего плохого Крайнов во время встреч с Игорем не делал, напротив, был мил и обходителен – и от этого, на контрасте, становилось тошно от мысли о матери, которая никак не проявляла себя, хотя с момента его выхода из СИЗО прошло два месяца – достаточно много, чтобы остыть и все-таки позвонить.
Но она не звонила, и Соколова бросало в панику после каждого разговора с Крайновым.
Михаил Витольдович участливо смотрел на молодого хакера, говорил о погоде, о курсе крипторубля, о продвижении других сотрудников хаба на государственной службе. Соколову некуда было идти, и Крайнов знал это – и просто ждал, когда Игорь упадет в его руки, тепленький и готовый отдать свои мозги тому самому Министерству обороны, базы которого Соколов так некстати взломал.
Скорпион с кислой миной постоянно сопровождал Соколова к Крайнову. Стало понятно, что начальство передумало избавляться от Игоря, и Скорпиону, хочешь не хочешь, придется иметь с ним дело.
Игорь шарахался от Скорпиона, и тот поначалу поддерживал этот страх. Однако со временем ему это просто наскучило.
Сначала он перестал поигрывать пистолетом в присутствии Соколова, потом стал улыбаться снисходительно и в конце концов совсем оттаял. Они теперь кивали друг другу при встрече, хотя обоим казалось, что это чересчур, – но продолжали делать это, скорее из вежливости.
Однажды утром, когда Игорь уныло тащился по коридору на завтрак после бессонной ночи, которую провел в мыслях о родителях, Скорпион появился словно из ниоткуда. Он оттащил Соколова в кабинет, усадил на стул и сунул в руки подожженный косяк с марихуаной.
– Давай-ка, затянись как следует. А то лица на тебе нет. Давай-давай, расслабься, никто не узнает. Как говорит наше доблестное начальство, «дисциплина – это когда тебя не поймали». А тебя уже, в общем, поймали, так что давай, кури и не бзди.
Игорь послушно затянулся, кашляя, как туберкулезник, – он не баловался наркотиками до тюрьмы, только раз на каком-то квартирнике ему сунули в темноте половинку экстази, и он почти не почувствовал эффекта.
Трава оказалась крепкой, царапала гортань; Игорь вдыхал и выдыхал клубы дыма и несмело, но искренне ржал, хотя внутри все трещало по швам, когда Скорпион смотрел на него исподлобья. Край рубашки военного рядом с поясом топорщился от кобуры. Ему ничего не стоило вытащить пистолет и снова сменить милость на гнев.