Глава 7

Вместе с указанием Захара явиться в семь в беседку, горничная передала так же его пожелание видеть меня в платье. Пожелание сродни повелению. Я ничего не понимала. Одна полоска – мне это точно не привиделось.

Надевая платье, я снова и снова прогоняла в памяти минуты, когда была в ванной. Поправила лямку и застыла. Девушка в зеркале напротив резко побледнела. Сколько нужно держать тест? Раньше я брала совершенно другой, одной и той же марки. Что, если этот отличается?!

Чтобы не рухнуть на пол, схватилась за раковину.

– Что-то всё равно показал бы, – попыталась убедить саму себя, но червь сомнения уже вгрызся в мозг.

Либо всё это Захар затеял, чтобы показать мне моё место, либо я оставила в дураках саму себя. А если так… Положила руку на живот.

– Я бы почувствовала. – Вновь самой себе.

Но уверенности не было. Как я могла бы почувствовать? Если я беременна, срок всего две недели.

– Пожалуйста, – обратилась я сама не ведая к каким силам. – Пожалуйста, пусть это будет что угодно, только не беременность. Я не смогу так. Он же…

Крепко зажмурилась. Моя мать была отъявленной атеисткой, отца крестили в детстве непонятно зачем, потому что родители его кроме слов «Господи, помоги», знать ничего не знали о Боге. Но сейчас я понимала их, как никто. Мне и самой оставалось только и уповать на милосердие сил небесных.

Спустилась вниз и вышла на улицу. Стало ещё прохладнее, в траве стрекотали кузнечики, у маленького озерца квакали лягушки. Проходя мимо розового куста, я задержалась и кончиками пальцев коснулась цветка.

– Они прекрасны, – услышала вдруг у самого уха и обернулась с колотящимся сердцем.

Практически столкнулась с Захаром, но он до меня даже не дотронулся. Вместо этого погладил бутон.

– Нет ничего совершеннее цветка, Вика, – сказал вдумчиво. – Даже самый уродливый, он куда прекраснее любого человека.

– Даже твоей жены? – ляпнула, не успев подумать.

Сталь глаз Захара блеснула. Рука замерла, на цветке. Мне показалось, что он сейчас сожмёт его, сотрёт в пыль, как мог бы стереть меня. Но он не сделал ничего. Только показал на темнеющую возле деревьев беседку.

Я прошла мимо. Он шёл позади – слышала, его шаги и, казалось, даже дыхание. У входа посмотрела на Захара. Он ничего не говорил, а я понятия не имела, как узнать, по какому случаю на столе стоят бокалы.

– Безалкогольное игристое вино, – взял он бутылку из ведёрка. – Италия. Мне сказали, что это самое лучшее.

Медленно он снял фольгу, потом удерживающую пробку проволоку. Всё это время я стояла рядом. Платье доходило мне до щиколоток и скрывало руки по локоть. Вишнёвого цвета – простое и красивое. Сперва хотела проигнорировать «пожелание», но что-то заставило послушаться.

Захар налил в бокал вино и протянул мне.

– Вкусно, но это всего лишь имитация, – сказала, отпив глоток, и внимательно посмотрела на Захара. – Тебе нравятся подделки?

– Порой случается так, что оригинал недостижим.

Я фыркнула. В отличие от того же Юры, он мгновенно считывал подтекст. Может, всё просто у меня на лице написано?

И всё же это вино было куда лучше молока или зелёного чая, а накрытый стол превосходил все наши предыдущие ужины, пусть и было их не так много.

Как и я, Захар не спешил усаживаться за стол. Стоял, отперевшись рукой о дерево беседки и внимательно смотрел на меня.

– Как умерла Настя? – спросила я прямо.

– Ты хочешь поговорить об этом именно сегодня?

– Сегодня ничем не отличается от вчера. И, если уж по твоему мнению, я должна отвечать за чьи-то грехи, я хочу хотя бы понимать, что случилось.

– Мне казалось, ты умнее, – он покривил губами и, взяв тарелку, положил на неё закуски. Потом откупорил ещё одну бутылку и налил вино в свой бокал.

Нет, ему не нравилась имитация. Это у меня не было выбора, а он выбирал то, что хотел.

Вино, еду, меня.

– Может быть.

Захар посмотрел с вопросом. Я взяла с тарелки кусочек сыра и, откусив, ответила прямым взглядом.

– Может быть, я и умнее. Но в гадалки не нанималась. Говори, как есть.

– Смотрю, ты стала дерзкой. Когда успела?

– А ты знаешь, какой я была? Что ты вообще знаешь обо мне, Захар?

– Мне о тебе не нужно ничего знать. Ты родишь мне сына и на этом всё.

– Как замечательно! – нервно засмеялась, приподняв голову. Покачала ею и поставила бокал на стол. – Всё? Нет, Захар, не всё. Если я забеременею, это будет мой ребёнок, а не твой.

Откуда-то появилась жёсткость, даже жестокость. Поставив фальшивое вино, я подошла к нему и выдернула бокал из его рук. Выплеснула вино на землю.

– Посадил меня в свою лодку? Так вместе поплывём. Я не буду твоей игрушкой! И заменой твоей жене не буду. Не хочешь говорить, что случилось – скажу я. Каким-то образом Юра виноват в том, что твоя Настя отправилась на тот свет. Каким, я не знаю. И мне это не так, чтобы интересно. Мне вообще не интересно, что было до меня! Если я в чём-то виновата, так только в том, что вышла замуж за Юру. Но это не имеет к тебе отношения.

Он опять скривил губы и коснулся моего лица. Погладил по щеке. Мягко, нежно до судороги, и опасно.

– Ты права, – его голос прозвучал убаюкивающе, а я мурашками пошла с головы до ног. Пальцы замерли, а взгляд в мгновение стал ледяным.

Захар резко схватил меня за подбородок и сжал до боли.

– Ты виновата именно в том, что вышла замуж за Королькова. Девять лет назад он насмерть сбил на пешеходном переходе женщину. Этой женщиной была моя жена. Но тогда у меня не было возможности мериться силами с его отцом. Но я пообещал, что он вернёт мне всё сполна. Пообещал, чёрт подери, что костьми лягу, но заставлю его ответить. Теперь он отвечает. Сука… – процедил и разжал пальцы.

Я только и успела сделать вдох, а он опять касался меня с нежностью. Гладил по щеке, по скуле.

– Он забрал у меня её, я у него тебя. Всё честно, Вика. А имеешь к этому отношение ты или нет – мне плевать. Всё честно.

Верит ли он в это в действительности, я понять не могла. Одно знала наверняка – Захар слишком умён, чтобы обманывать себя. Весь этот фарс походил скорее на хорошо продуманную месть, и, глядя в серые, наполненные стальным равнодушием глаза, я только убеждалась в этом.

– По какому поводу у нас праздник? – спросила я, отойдя к столу.

Захар прошёл за мной, но сел не на скамью, а на край стола. Приподнял бокал.

– Не догадываешься?

Я напряглась. Мысли, что я могла ошибиться, не оставляли ни на секунду с тех пор, как горничная сказала про ужин.

– Зачем мне гадать? – всё-таки напустила на себя отрешённость. – Ты меня заставил с тобой ужинать, ты и скажи.

Захар снова наполнил свой бокал вином. Пригубил и, пропустив ножку между средним и указательным пальцем, прищурился. Бокал лежал у него в ладони, он водил большим пальцем по стеклу, а у меня отчего-то слабели ноги. Если бы я стояла на ветру около обрыва, было бы и то проще.

– Я заключил хорошую сделку, – наконец ответил Захар. – К тому же, раз ты не беременна, сегодняшнюю ночь я, пожалуй, проведу в твоей спальне, – скривил уголок губ. – Или ты в моей. Если, конечно, у меня будет желание трахать тебя.

– Козел, – прошипела, с трудом сдержавшись, чтобы не выплеснуть свой бокал ему в рожу.

Видимо, желание красноречиво отразилось у меня на лице, потому что сталь глаз Захара стала предостерегающей. Он показал мне на место напротив и приподнял вино, потом кивнул на моё. Я ненавидела его. Сейчас, как никогда сильно.

– Твоей жене повезло. Она навсегда от тебя избавилась. Думаю, она в какой-то степени даже благодарна Юре.

Он стиснул зубы.

Наконец хоть какие-то эмоции. Да, я тоже могу быть жестокой, благо, есть у кого учиться.

– Ты – её тень. А тени положено быть послушной и молчать, Вика.

За стол он так и не сел. Пил вино и рассматривал меня. Соскучился, наверное!

Ответила ему таким же взглядом.

– Тень – то, до чего нельзя дотронуться. – Поднялась и встала напротив. – Ты бы разобрался. То тебе нужна плоть и кровь, то молчание и покорность. Всё сразу получить нельзя, Захар. Нель-зя. Так не бывает. Если ты так хорошо знаешь жизнь и людей, об этом тоже должен знать.

Он снова прищурился. На столе в массивных квадратных подсвечниках горели свечи. Их пламя было видно сквозь узорчатые стенки. Оно отражалось на стекле бутылок, бокалов и в глазах Захара, отбрасывало слабые тени. От прохладного ветра я поёжилась.

Захар поставил пиджак и, взяв с диванчика плед, расправил его, а потом, ничего не говоря, накинул мне на плечи.

– Спасибо, – сказала я тихо. – Только тени не чувствуют холода. Разве не так?

– А ты не глупая.

– А должна быть глупой?

На этот вопрос ответа я не получила, как и на многие другие. Если бы в прошлом такой ужин устроил бы Юра, я пришла бы в восторг.

Попробовала расслабиться. Я не беременна, и это уже хорошо. Просто замечательно.

– У меня к тебе предложение есть, – сказала как можно спокойнее после затянувшегося молчания. – Давай найдём суррогатную мать. Я дам свою яйцеклетку, и она выносит тебе ребёнка, если ты так хочешь, чтобы он был похож на твою жену. Это разумно, Захар. Куда разумнее, чем тот бред, который придумал ты.

Он задумался, и я затаила дыхание. Только бы он согласился. Несколько дней, и всё закончится, я забуду обо всём, как о кошмаре, начну жизнь заново. Может быть, на несколько месяцев уеду к брату в горы и…

– Нет, – сказал он коротко. Как выстрел в упор из пистолета с глушителем.

Всего одно «нет», а сердце полетело в пропасть.

– Всё будет так, как я с сказал, Вика.

– Но почему?! – вскрикнула с отчаянием. – Это ведь разумно! Я…

– Давай обойдёмся без истерик. Можешь считать, что я против искусственного оплодотворения, – сдержанно усмехнулся, а во взгляде появилось непонятное мне презрение.

Встав, он обошёл меня сзади и положил ладонь на плечо. Погладил.

– Расслабься, – сказал, мягко массируя. – Ты слишком напряжена. Так и быть, – поставил передо мной свой бокал, – можешь немного выпить. Но только сегодня. У меня была очень хорошая сделка. – Он массировал уже оба моих плеча. – Даже две сделки, – сказал, наклонившись, провёл до локтей, потом дальше по правой руке. Взял ладонь и отделил от остальных безымянный палец.