Инга еще не проснулась. Глеб полюбовался на невесту, так мило спящую и не подозревающую, какое грандиозное событие произошло сегодня утром. Вытащил из кармана сверток и положил на дно рюкзака. Сверху прикрыл свитером и убрал рюкзак в шкаф. Вышел из спальни, сел в кресло, пытаясь определить ощущения.

Что он почувствовал, взяв камень в руки? Что-то было. Хотя, скорее всего, это разыгралось воображение. Дед рассказывал, камень лечит болезни и травмы. Но у него болячек нет, и он абсолютно здоров. Значит, требуется подопытный. Внушить ему какую-нибудь мысль и посмотреть, как пойдет. Может, Инга? Нет. Лучше выбрать кого-нибудь чужого. И для чистоты эксперимента нужны действия необычные, чтобы сила камня проявилась наглядно.

У него появилась интересная идея.

За стол сели ближе к обеду. Потягиваясь и зевая, вспоминали вчерашний вечер. Каждый счел своим долгом спросить Генку о здоровье.

– Да я-то нормально, а вы плоховато выглядите, – усмехнулся он, снисходительно окидывая компанию взглядом. Головешкин посматривал на Глеба, но тот вел себя как обычно, словно и не было утром таинственной прогулки.

«Подожди, Глебушка, я выведу тебя на чистую воду» – думал Генка, уплетая большой кусок молодой лосятины в кедровом соусе. Утром, вернувшись после слежки в свою комнату, он досадно плюнул: вот шляпа, нужно было сфотографировать Глеба и того мужика! Хотя нет. Расстояние слишком большое, не получилось бы сделать качественный снимок на мобильник. Интересно, куда Глеб положил сверток? Вот бы узнать, что это такое!

– Предлагаю сегодня прогуляться, а к вечеру в сауне попаримся, или в баньке с веничками, – сказал Глеб.

– Все вместе пойдем париться? – задумчиво спросила Лена, рассматривая на вилке гриб.

– Как хотите, – рассмеялся Глеб, обнимая Ингу. – Можно по парам. Или мальчики отдельно от девочек. Саун и бань здесь несколько, хватит на всех.

– Не будем устраивать разврат, – с шутливой строгостью сказала Инга. – Дамы, вы как думаете?

– Согласна, – кивнула Лена. – Сделаем маленький девичник в парилке.

– Ага, только я париться не люблю, просто искупаюсь, – предупредила Юлька.

– Ну, раз девушки нас бросают, предлагаю, джентльмены, вызвать в сауну жриц любви! – церемонно произнес Вэл.

– Да, да. В лесу поищите. Там их много, – хохотнула Лена.

– Тогда холодного пивка в сауну возьмем, – не смутился Вэл

– Это дело! – поддержал его Игнат.

– И про футбол не забудьте, – съехидничала Юлька.

После обеда все засобирались на прогулку. Генка отметил, что Глеб уводит компанию в противоположную от раскопок сторону. Игнат что-то рассказывал о карельских лесах и белых ночах. Инга и Юлька шли рядом и внимательно слушали. Глеб шагал впереди, иногда оборачиваясь, чтобы бросить очередную шутку. Вэл и Лена держались за руки. Генка закурил, и на него дружно замахали, отгоняя в сторону. Он не обиделся и поплелся позади, размышляя, как бы половчее стибрить у Глеба эту белую штуку. Планы его поменялись. Фотографии он решил не делать. По сравнению с тем свертком, статейка в желтой прессе – детская шалость. Чем дольше Генка думал о странной встрече в лесу, тем больше убеждался, что этот предмет очень важен для Глеба.

Дошли до ручья. Юлька перешла на другую сторону и что-то там рассматривала у каменных глыб. Лена залезла на большой плоский камень за ручьем и села медитировать. Вэл взгромоздился на поваленный ствол небольшой сосны и, словно кот, блаженно жмурился на солнце. Остальные тоже разбрелись.

Генка прошел вперед по течению, сунул в рот сигарету и стал размышлять о камне. Внутри теремка видеокамер он не заметил. Нужно выбрать удачный момент, когда Глеба и Березиной не будет в номере. Тогда можно поискать сверток. А еще лучше не просто забрать, а подменить камень. И хорошо бы сделать это ближе к отъезду: тогда меньше шансов попасться.

Он присел на корягу, подставил лицо солнцу и закрыл глаза.

«А как же Юля Клименко?» – пронеслась вдруг мысль. Он вскочил и потер в недоумении лоб: почему он раньше не думал о Юльке? Хорошая ведь девчонка, и как он не разглядел! Повезло же Игнату! Да если бы у него появилась такая подружка, ему бы ничего в жизни уже не нужно было. Эти черные волосы, такие большие сиськи и офигительные глаза! Ищешь где-то далеко, а счастье вот оно – рядом, и требуется только смелость, чтобы прикоснуться к нему. Генка почувствовал дикую тоску. Сам того не замечая, он перешел на другой берег ручья.

Игнат достал из рюкзака фотокамеру и начал снимать Ингу. Вэл помог ей взобраться на валун, и когда она распустила светлые волосы, то стала похожа на лесную фею, вышедшую из карельских лесов к людям.

– Хватит фотографий, – засмеялась она и ловко спрыгнула на землю. – А то Юля ревновать будет.

– Юля выше примитивной ревности, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Игнат, рассматривая на экране фотоаппарата результат. – Вот здесь особенно хорошо получилось, – показал он снимок Инге и Вэлу.

– Меня тоже запечатлей, – попросил Вэл, присаживаясь возле кустов. Игнат отошел немного и навел на него объектив.

– Не дергайся, хорошо ведь сидишь, – сказал он. Но Вэл уже поднялся и глядел ему за спину. Игнат опустил фотоаппарат и увидел, что Инга тоже смотрит туда же. Он обернулся: через ручей, живо перепрыгивая с камня на камень, к ним бежала Лена.

– Скорее идите сюда! – крикнула она и замахала руками. Игнат бросился к ней, за ним – Инга и Вэл.

– Что случилось, где Юля? – спросил Данилов, вглядываясь в тревожное лицо Лены. Та перевела дух и выпалила:

– Генка сошел с ума, он признается Юльке в любви!

– Что?! – крикнул Игнат и кинулся на другой берег. Взобравшись на склон, Данилов увидел впереди за деревьями Юлю и стоящего перед ней на коленях Генку. Тот протягивал руки, пытаясь обнять девушку за ноги. Юля отбивалась.

Сбоку, из-за сосен, показался Глеб и тоже поспешил на выручку Юле. Но Игнат успел первым, схватил Генку под руки и рывком поднял. Раскрасневшаяся Клименко ошеломленно смотрела на Головешкина и прижимала ладони к щекам.

– Он ни с того ни с сего бухнулся передо мной на колени и стал умолять выйти за него замуж! – тихо сказала она.

Игнат встряхнул Генку и заглянул ему в лицо. Тот вращал глазами, словно невменяемый, и что-то лепетал. Но вот его взгляд прояснился. Головешкин попятился и потер лоб.

– Что случилось? – недоуменно произнес он.

– Это тебя надо спросить, что здесь происходит, – строго сказал Игнат. – Ты мухоморов наелся или бухой?

Генка посмотрел на Юльку и покраснел.

– Я… я не знаю… на меня нашло… Юль, прости, пожалуйста, – пробормотал он и побежал в сторону теремка.

– Генка, да погоди ты! – крикнул Глеб, но тот уже скрылся за деревьями.

– Не натворил бы он чего-нибудь, – с опаской сказала Лена.

– Зря мы привезли его с собой, – покачал головой Глеб. – Видимо, от избытка впечатлений у него крышу снесло.

– Это была твоя идея – пригласить Генку, – сказала Инга. Ей показалось, что Глеб как будто доволен происшествием.

Странное событие немного подпортило всем настроение, и, погуляв еще немного, компания вернулась в теремок.

Генка зарылся головой в подушки и сжал кулаки. Такого позора он никогда не испытывал! Что самое обидное – накатило на него внезапно, словно он дури обкурился и нечего с собой поделать не мог. И ведь вспомнил же потом все до последнего слова, что говорил Юльке. И самое странное: он не просто говорил, но и чувствовал! Ему реально было хреново без нее. Это длилось всего несколько минут, но за это время он отчетливо понял: без Клименко ему крышка. Она одна его свет и спасение. А потом все внезапно исчезло, и он снова стал самим собой.

Что происходит? Неужели он действительно сходит с ума? Даже по пьянке он никогда не терял голову, чтобы вот так обезуметь. Одно слово – наваждение. Как он теперь будет смотреть им в глаза? Лучше бы он остался в Москве. С самого начала все пошло паршиво. Сперва дурацкий ликер в самолете, потом его не позвали к столу, а теперь еще и этот позор! Словно сама судьба издевалась над ним.

Глеб ликовал: он не ожидал, что управлять камнем так легко и просто; внушить Головешкину мысль о Юльке Клименко труда не составило – и какой результат! Хорошо бы проверить артефакт и на исполнение отрицательных желаний, чтобы узнать пределы его возможностей. Например, внушить кому-нибудь мысль о самоубийстве. До конца эксперимент, конечно, не нужно доводить, зато станет понятно, можно ли использовать камень в качестве оружия. Однако здесь опыты лучше прекратить. Второй такой случай помутнения рассудка будет выглядеть подозрительно. Безопаснее ставить эксперименты в Москве.

Спрятав камень в рюкзак, Глеб помрачнел. Как только артефакт попадет к отцу, о нем можно забыть. Вряд ли Клюев-старший согласится дать попользоваться им хотя бы на время. С этим камнем папаша станет всемогущим, и если ему не понравятся какие-то дела и поступки Глеба… Впрочем, там видно будет. Главное – камень работает!

Поздно вечером, после сауны и чая с бесконечным ассортиментом варенья и печеного, Игнат и Юлька сидели в одной из беседок, глядя на холодное зарево белых ночей. Вэл и Глеб остались в доме играть в бильярд. Инга и Лена снова залезли в бассейн.

Возле беседки бродил олень Яшка, посматривая на людей большими черными глазами. Юлька протянула ему кусочек яблока, и тот осторожно задвигал носом и потянулся губами к угощению. Игнат поймал момент и щелкнул фотоаппаратом.

– Я до сих пор не могу прийти в себя, – говорила Юлька. – Это очень странное временное помешательство. Я даже не испугалась – до того поведение Генки было необычным.

Игнат кивнул.

– Генка не наркоман и пьян не был. Не могу даже представить, что ему пришло в голову. Неприятности сыплются на него одна за другой. Бедняга. Видимо, характер у него такой – в переделки тянет.

– Мне совсем не жаль его, – покачала головой Юлька. – В том смысле, что все эти происшествия – это такие мелочи. Я бы охотно поменялась с ним нашими судьбами, – тихо сказала она, опустив голову. Игнат обнял ее и прижал к себе.

– Ну, ты опять начинаешь погружаться в негатив. Не нужно слепо верить всему, что говорят врачи. Необходимо надеяться.

Юлька, нахмурившись, посмотрела на него и убрала его руку со своего плеча.

– Только без мелодрам. Неоперабельная аневризма сосудов головного мозга – это приговор, и ты хорошо это знаешь. Одной надежды мало. Здесь вопрос времени. До сих пор все заканчивалось головными болями, а в дальнейшем рядом с тобой может оказаться калека. Это в худшем случае, потому что лучшим выходом и для тебя, и для меня будет, если я сдохну и не превращусь в овощ.

Игнат сжал Юлькины руки в своих ладонях и поцеловал.

– Не говори так. Я буду верить и надеяться за нас двоих, – прошептал он.

– Вот они где спрятались! – послышался голос Глеба, а потом и он сам возник в проеме беседки, держа в руке бутылку шампанского. На дорожке маячил Вэл с гитарой, за ним с бокалами в руках шли Инга и Лена, одетые в банные халаты.

– Давайте выпьем за белые ночи! – торжественно сказал Клюев, с хлопком откупорив бутылку. – Там уже накрыли ужин, и наш Геннадий чинно восседает за столом. Вы уж его не дергайте. Сделаем вид, что ничего не произошло.

Подавленность и чувство стыда сменились злостью, и Генка решил на все наплевать и просто расслабиться: время покажет, кто будет смеяться последним. Когда камень окажется у него в кармане, вот тогда и посмотрим на физиономию Глеба Клюева. Конечно, этого он не увидит, но представить может очень хорошо. Нужно будет покопаться в интернете и выяснить, что это за штука такая и для чего. На драгоценность не похожа. Может, что-то старинное?

За ужином Генка был оживлен, поддерживал разговор и подхватывал шутки. Хорошему настроению способствовал и коньяк, на который Головешкин налегал особенно усердно.