Юлия Лавряшина: Гибель вольтижера

© Лавряшина Ю., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

* * *

Тонким штрихом маленькое тело перечеркнуло шоссе. Задержав дыхание, Артур вдавил педаль тормоза, прежде чем разглядел, кто лежит на дороге. Успел остановиться в каком-то метре и выскочил из машины, ничего не объяснив.

Вдогонку рванулся изумленный Сашкин вопль:

– Ты куда?!

Не ответив, Артур склонился над крошечным трупиком. Норка. В закатных лучах шкурка красиво отливала шоколадным теплом, и, если б не застывшая в беззвучном вопле пасть, зверек выглядел бы совсем живым. В круглых глазах еще не погасли блестящие искорки.

– Похоже, только что сбили, – не поворачивая головы, сказал он Сашке, ахнувшей за его плечом.

Слева от него присел Никита, издал невнятный звук, который, видимо, выразил его сострадание погибшей норке. То, как эти двое окружили его, уже становилось привычным: в последнее время они превратились в неразлучников, как те птички, о которых Артур мечтал в детстве. Почему родители так и не решились завести их, он уже забыл… Зато помнилось, как с легким звоном отворялась дверь в зоомагазин, обустроенный в подвале соседнего дома, и Артур, которого только начали отпускать на прогулки без взрослых, попадал в волшебное царство.

Там птицы, рыбы, кролики, котята жили все вместе, не охотясь друг на друга и не подозревая о пищевой цепочке. Это место казалось ему колдовским, он неизменно ступал там на носочках и вытягивался изо всех сил перед клеткой, похожей на маленькую витую беседку, в которой обитали ожившие мазки тропического солнца – попугаи-неразлучники. Приоткрыв рот и едва дыша, чтобы не спугнуть, Артур смотрел, как они нежно прижимаются друг к другу, и слышал сипловатый голос африканской флейты, которой монотонно вторили шум водопада и загадочный шелест пальмовых листьев. Он грезил об этих птицах днем и ночью, он хотел их, как никого и ничего на свете…

Неразлучников купил кто-то другой. Когда Артур притащил маму за руку, клетку успели унести, и на него впервые обрушилось горе столь непоправимое, что не было сил даже плакать.

– Ничего, купим рыбок, – утешила мама.

– Они тупые, – пробормотал он.

Она сделала вид, будто не расслышала. А через какое-то время Артур смирился с мыслью, что в жизни часто приходится довольствоваться заменой: не тот велосипед, о котором мечтал, не та профессия, не та женщина… Ничего не поделаешь, лучше синица в руках.

«Я получил своих солнечных неразлучников, – Артур скосил глаза сперва на Сашку, потом на Никиту. – Дождался. И та самая необыкновенная женщина все же была в моей жизни… Если б у Оксаны был шанс что-то сказать перед смертью, разве она не завещала бы мне свою дочь?»

Наклонившись, Саша выдохнула:

– Ох, как жалко… Такая красивая! Куда она торопилась?

– Может, у нее дети на той стороне остались? – Никита шмыгнул носом.

«Ага, подлей масла в огонь, – мысленно упрекнул Артур, покосившись на него. – Сейчас она еще и расплачется».

И чтобы этого не произошло, распорядился:

– Никита, тащи лопату. Сашка, выставь знак.

Сам он достал из кармана дверцы полотняные перчатки, натянул их и осторожно поднял легкое, теряющее тепло тельце. Норке уже невозможно было причинить еще большие страдания, но Артур все равно старался обращаться с ней бережно.

– Ты хочешь похоронить ее? – Сашка уже вернулась, установив на дороге треугольники – спереди и сзади от его «Ауди».

Чуть запыхалась, торопилась оградить их от наезда и теперь взволнованно дышала ртом. Совсем девчонка… Логов гнал прочь подозрения, что их отношения с Никитой стали куда ближе, чем ему хотелось бы. В конце концов, оба совершеннолетние, имеют право… Тем более внешне ребята соблюдают приличия: по-прежнему живут в разных комнатах, хоть Артур и не требует этого. Он им не отец, не надзиратель…

С досадой поморщившись от непрошеных мыслей, Логов процедил:

– А ты предлагаешь бросить в кювет?

– Нет, конечно! – ужаснулась она. – Что ты говоришь?!

– Вон там красивые заросли, – Артур указал на густые кусты с мелкими листьями, зарумянившимися от дыхания осени.

Их названия он не помнил, но мысль, что зверушка упокоится в месте, полном радостных красок, понравилась ему. Кивнув, Никита перебежал дорогу, придирчиво осмотрел кусты с разных сторон, выбрал место и принялся копать. Держа норку в раскрытых ладонях, Артур перешел к нему, чувствуя, как Сашка легонько сжимает его локоть, словно побаивается, как бы он не ускользнул вслед за зверьком.

«Ни за что, – подумал он. – Пока я тебе нужен…»

Выпрямившись, Никита сдул упавшие на глаза пушистые волосы:

– Хватит такой глубины?

– Ей много не нужно. Главное, чтобы псы не разрыли, – присев на корточки, Артур опустил обмякшее тельце в могилку. – Спи спокойно.

– Даже сейчас красивая…

Он снизу взглянул на Сашку: рот изогнулся подковкой, вот-вот заплачет. Любит животных, собак вон полон дом… На зиму они запланировали всех переселить под крышу и превратить гостиную в «собачью». Гостей у них все равно не бывает, некогда принимать. А настоящим друзьям не дело мерзнуть во дворе.

– Красивая, – согласился Артур и, сорвав большой, но уже вялый лопух, укрыл норку, чтобы не испачкать шкурку. Потом перчаткой сгреб немного земли, разровнял и кивнул Никите, чтобы закапывал.

Шагнув назад, он смотрел, как вырастает рыхлый бугорок, и думал: «Я устал хоронить… Не хочу больше». Вся его работа была связана со смертью, но жертв тех убийств, которые Логов расследовал, он хотя бы не укладывал в могилу. Кроме одного, самого трудного дела, когда пришлось искать убийцу Оксаны… Тогда Сашка лишилась мамы, а он женщины, с которой мечтал прожить до старости.

С тех пор прошло полтора года… Неужели так много? Из чего сложились эти недели и месяцы? Нет, Артур знал: из ожидания пробуждения. Завтра он откроет глаза и увидит Оксану рядом… Светлые волосы разметались по подушке, в их золотистую паутину угодили сны. Не такие, какой разбудил его среди ночи: Артур привиделся себе тайным агентом, следившим за незнакомой женщиной в большом отеле. Ее лица сейчас уже не помнил, значит, ничего она не значила для него.

Сам он, видно, был так себе агентом, потому что женщина засекла его и выскочила из номера, помчалась за ним следом вниз по запасной лестнице. У него выскакивало сердце, но не от бега, а от паники: нельзя было допустить, чтоб она увидела его лицо и опознала при случае. Это провал… Поэтому Артур прыгал через ступени, опустив голову, и все время оставался на пару пролетов впереди, но дама не отставала, неслась за ним ночной фурией. А он думал о том, что у него развязаны шнурки, и в любой момент можно навернуться. Почему вообще он их развязал?

Внизу открылась дверь, вошла веселая компания мужчин, и в этот момент Артур проснулся. И, уже лежа с открытыми глазами, проиграл ситуацию дальше: он не стал бы выскакивать во двор, а смешался бы с вошедшими, быстро стянул светлый плащ и прошел бы мимо своей преследовательницы наверх как ни в чем не бывало… Пусть бегает вокруг отеля, ищет то, не знаю что!

От того, как явственно вспомнились ощущения, стало весело, хотя по большому счету Артур до сих пор не научился заново радоваться жизни. Сашке помог Никита, они и сейчас вон уже хихикают, обнявшись. Помолчали пять секунд над холмиком, укрывшим несчастную норку, и забыли… Счастливые люди!

Нет, Артур не завидовал им, он их любил. И понимал: даже если б Оксана выжила, им с ней все равно не под силу было бы стать такими вот беззаботными, двадцатилетними… Ну, плюс-минус.

«Это я наговариваю, – остановил он себя, усаживаясь за руль. – Уж Сашку-то беззаботной не назовешь. Ей такие мысли в голову приходят – мне не додуматься… А если с Никиткой она и превращается в девчонку, это ж счастье!»

У каждого в жизни должен быть человек, с которым можно, схватившись за руки, ускользнуть в детство. Хоть на пять минут. Чтобы снова заметить, как серебрится тонкая паутина между сосновыми иглами, каким бисером по утрам дрожат капли росы на опавших листьях, какой у осени свежий запах… Сейчас ему некогда замечать детали, не связанные с преступлениями. Артур едва удержался от вздоха, но ребята решили бы, что он оплакивает несчастную норку, и это могло бы рассмешить их. Сентиментальный сорокалетний старик…

Он все чаще чувствовал себя лишним, хотя раньше третьим в их маленькой команде считался Никита Ивашин. Поначалу Артур даже не думал, что этот парень со стеклянным глазом задержится в Следственном комитете, куда он пришел стажером, и уж тем более останется его помощником. Но «одуванчик», как Логов прозвал его в первый день, как-то вписался и стал незаменим настолько, что даже поселился с ними. Тогда «они» – это были Артур и Сашка. Не отец с дочерью… И даже официальным отчимом он стать не успел, но все равно они были родными людьми. А сейчас Логов чувствовал это лишь иногда… Никита выдавливал его? Или Артур сам придумывал несуществующее отторжение?

Он старался пореже задумываться об этом, иначе впору было собрать чемодан и вернуться в свою московскую квартиру из дома в дивном Образцово, где они устроили собачий приют. Монику забрал бы с собой, хотя вряд ли ей понравилось бы жить в четырех стенах после усадебной вольности. Но кто интересуется желаниями дворняг, решая их судьбу? Артур просто не смог бы оставить ее, если б решился уйти, она только-только начала доверять ему. Человеку вообще…

Моника не бросалась к нему с визгом, как остальные обитатели их семейного приюта, застенчиво стояла поодаль, ожидая, когда Артур выйдет из машины и подойдет к ней сам.

– Здравствуй, моя собака, – сказал он, присев перед ней, и взял в ладони рыжую морду.

Она часто задышала от радости, а глаза, забавно окаймленные черным, блаженно зажмурились. Погладив широкий лоб, Артур также негромко заверил:

– Я здесь, с тобой. Можешь не сомневаться: я всегда буду возвращаться к тебе. Всегда.

– И ко мне, – раздался позади Сашкин голос.

Она проговорила это совсем тихо, будто Никите не положено было слышать такие слова, хотя все трое знали, что они наполнены только дружбой и ничем другим. Но то, что Сашка вообще произнесла их, отозвалось в душе Артура таким ликованием, какое в детстве он испытывал в начале каникул: впереди бесконечное лето счастья! Рано или поздно оно заканчивалось, но в тот первый день в это совершенно не верилось.

– До тех пор, пока ты этого сама не расхочешь, – охваченный памятью ощущений, ответил Артур слегка по-детски.

Но Сашку это не смутило. Выражение лица у нее было таким серьезным и немного потрясенным, будто она открыла для себя нечто небывалое и не знала, как с этим обращаться. Когда она присела рядом, Артур подтолкнул ее локтем:

– Что?

– Черт, – выпалила она, глядя только на Монику. – Ты такой добрый! Как тебе удается оставаться таким, а? Столько лет в кровище возишься…

– Это с чего ты взяла, что я добрый?

– Ну с чего! Другой проехал бы по этой бедной зверюшке и внимания не обратил бы… А некоторые еще специально стараются на сбитую кошку колесом угодить – послушать, как хрустнет. Им это в кайф!

– Но мы же не такие?

Стараясь не думать о том, что Никита смотрит на них, он обхватил Сашку за плечи и слегка покачался с нею вместе. Она всхлипнула:

– А ты похоронил ее… Артур, ты такой классный! Я тебе все испортила…

– Чем?! – изумился он. – Что ты испортила?

– С Женей. Ой, только не делай вид, что ты ее не помнишь!

– Помню. Только не понимаю…

– Ты мог влюбиться в нее. Если б я не влезла тогда! Вот же дура…

Артур стиснул ее посильнее и убрал руку:

– Перестань. У нас с ней все равно ничего не вышло бы. Она ведь ждет своего мужа и любит его. Даже если на миг забыла об этом… Но у них сын, он всегда будет напоминать ей о своем отце. Так что… Мгновенное наваждение не стоит целой жизни. С кем не случается?