ИзменаЛюбовь (страница 20)
Он открыл переднюю дверь машины и холодно произнес:
– Садись, хватит уже стоять на ветру, все равно мы не договоримся ни до чего путного. Отвезу тебя домой, раз ты так этого хочешь.
Весь путь до моего дома мы молчали. Платон следил за дорогой, не пытаясь отвлекаться на меня. А я просто пялилась в окно, не в состоянии что-то сказать. Любые слова сейчас казались мне пустыми и не способными объяснить то, что я чувствовала.
У моего подъезда Платон припарковался и повернулся ко мне:
– Не передумала?
Досадливо вздохнул, когда я отрицательно помотала головой:
– Павла, у нас обоих есть прошлое. Не всегда красивое и достойное. Но оно есть, и его уже не изменишь. Я не могу понять, что в произошедшем между мной и Машей так тебя напрягает. Но, очевидно, что-то в этом есть, что мешает тебе быть со мной. И рассказывать ты не хочешь.
Он протянул руку и кончиками пальцев погладил меня по щеке:
– Павла, нельзя позволять чужому прошлому портить свое будущее. Подумай об этом.
Вышел, обошел машину и открыл мою дверь:
– Пойдем, провожу тебя до квартиры.
– Зачем? Не надо! Я прекрасно сама дойду, – переполошилась я.
– Затем, что где-то тут может бродить твой озабоченный бывший муж, – он протянул мне руку. – Вылезай. Не то передумаю быть благородным и все-таки увезу тебя к себе, Павлуша-вреднюша.
Я вдруг всхлипнула, чувствуя, что давно копящиеся слезы вот-вот рванут наружу – ну зачем он так себя ведет? Почему он такой хороший?! Лучше бы облил меня холодом и послал подальше! Тогда мне было бы легче уйти…
Квартира встретила меня привычной тишиной и запахом лаванды, так и не выветрившимся с тех пор, как здесь жила бабушка.
Она обожала этот аромат, перекладывая мешочками с сушеными цветками стопки постельного белья в шкафах. На каждом столике у нее обязательно стояла вазочка с засушенным сине-лиловым букетиком. Наверное, этот аромат навсегда останется для меня запахом уюта и любви, которые давала мне бабуля.
Не раздеваясь, я спиной сползла по стене прихожей. Села на пол, вытянув ноги, и закрыла глаза, вспоминая давние события…
… – Он сказал, что не хочет больше жить со мной. Потому что… она лучше меня. Ты понимаешь, моя лучшая подруга лучше меня! – истерично визжит мама и вдруг начинает рыдать.
– Ну-ну, Ириш, не плачь ты так, – неловко пытается успокоить ее Наташа. – Просто мужику сперма в голову ударила, вот он и повелся на это тощее чучело.
– Не-е-ет, Наташенька, твой братец всегда любил тощих, – мама вдруг вскидывает злые глаза. Смотрит сначала на нее, потом переводит взгляд на меня. Кивает в мою сторону. – Вот таких тощих он всегда любил. У которых ни сисек, ни жопы, одни мослы.
Я замираю, не понимая, почему мама так зло смотрит на меня.
– Ирка, ты чокнулась, что ли! – восклицает Наташа и пытается загородить меня от взгляда мамы. – Девочка-то тут при чем?!
– Ни при чем, конечно. Просто такая же тварь растет, которая вечно будет уводить мужиков у подруг.
– Замолчи немедленно! – кричит Наташа и поворачивается ко мне.
– Павлуша, ты не слушай. Мама просто расстроена немного, сама не понимает, что говорит. Поезжай домой, хорошо?
– Да, пусть убирается к себе. К бабке своей, – доносится до меня голос мамы, когда я выхожу в коридор. – К твари, испортившей мне жизнь.
Я молча переставляю ноги, направляясь к входной двери, а в голове тикает словно часы: «Тварь… тварь… уводить мужиков у подруг».
– Куда намылилась, я тебе не разрешала уходить, – мама вдруг выскакивает из комнаты и кидается ко мне. Хватает меня за руку, изо всей силы впиваясь ногтями в кожу. Я шиплю от боли и отталкиваю ее так, что она, не удержавшись на ногах, отлетает к стене. Бьется затылком и, продолжая завывать, сползает на пол.
– Ты ошибаешься, мама. Я никогда не уводила парней у подруг. И никогда так не поступлю, – говорю ей дрожащим голосом и выхожу за дверь, чтобы больше никогда не приезжать в эту квартиру.
Через месяц отчим развелся с мамой. Они поделили имущество, и мама с Дианой уехали жить в небольшой уральский городок, откуда был родом мой дед, мамин отец.
А я осталась с бабушкой и данным тогда обещанием не уводить мужчин у подруг…
Кряхтя, словно старушка, я поднялась с пола, по которому гулял бодрый сквозняк из форточки на кухне. Сняла пальто и бездумно застыла, держа его в руках.
Как раз пыталась сообразить, что я здесь делаю, когда в дверь позвонили.
– Платон?! – я уставилась на мужчину, с хмурым видом стоявшего за дверью.
– Платон, – ответил он, оттирая меня от входа. Зашел в прихожую. Огляделся и повернулся ко мне, замершей у двери:
– Я решил, что если твои тараканы мешают тебе поехать ко мне, то мои вполне позволяют мне остаться у тебя…
Глава 38
– Платон…
Все-таки я не выдержала и начала реветь. И смеяться одновременно. Стояла и хихикала, проливая слезы от радости, что он все понял. Понял и вернулся.
Платон хмуро глянул на меня, в один шаг приблизился и крепко обнял.
– Ты чего? – спросил в макушку. – Надеюсь, это от счастья?
– От него, – закивала я головой, одной рукой судорожно цепляясь за его шею – во второй так и держала свое пальто. – Раздевайся, пока твои тараканы не передумали ночевать у моих.
– Сразу раздеваться? Что, даже чая не предложишь? – пошутил он. – А пальто почему держишь? Собралась куда-то?
Я помотала головой, уже вовсю улыбаясь:
– Это я раздеться не успела. Как зашла, так и села под дверью подумать.
– Что надумала?
– Что ты прав, Платон. А я цепляюсь за свое прошлое, в котором непонятно кому дала обещание и по глупости пытаюсь его выполнять. Хотя от меня никто этого не требует…
– Может, ты его самой себе дала, это обещание? Вот и мучаешься теперь.
Мужские руки забрали у меня пальто, кинули его на стоявшую рядом банкетку и стянули с меня жакет. Ловко вытащили из-под пояса брюк край блузки и пробрались под нее, нетерпеливо скользя по коже.
– Павла… – выдохнул, находя мои губы. – Вредная, прекрасная Павла…
– Почему ты вернулся? – спросила я, залезая руками под полы его пальто. Принялась трогать крепкую шею и шарить по выпуклым мышцам на груди. – Раздеваться так и не будешь?
– С какого вопроса начать? – засмеялся он. С видимой неохотой вытащил руки из-под моей блузки и начал стягивать свое пальто. Бросил к моему на банкетку и тут же снова сгреб меня в объятия.
Подхватил под попу, вздернул вверх и рыкнул:
– Где у тебя спальня?
– Что, даже чая тебе не предлагать? – засмеялась я.
– Нет, сначала ты, – ответил, ловя мои губы своими. – Чай подождет, а я нет.
– Ты в курсе, что ты развратный мужчина?
– Хотеть тебя – это разврат? – он дернул бровью и насмешливо округлил глаза. – Тогда я маньяк-извращенец, потому что хочу тебя пиздец как.
– Плато-он… – простонала я. От его слов в голове словно помутилось. Чувствуя, как меня начинает трясти от накатившего возбуждения, сама нашла его губы и принялась целовать, ткнув рукой ему за спину. – Туда. Там спальня.
– Да ну ее. Не дойду, – прорычал он и взгромоздил меня на тумбочку в прихожей. Вклинился между моих широко разведенных коленей, занырнул руками под блузку и накрыл ладонями грудь, пока губы выписывали узоры на моей шее.
Никогда не думала, что спонтанный, яростный секс на неудобной жесткой тумбочке приведет меня в такой восторг.
Что меня будет подбрасывать от нетерпения и жадного голода, горящих в всегда спокойных глазах этого мужчины. Что я начну стонать и извиваться от прикосновений его жестких пальцев, с силой впивающихся в мое тело.
Даже не думала, что буду плавиться от его шепота возле моего виска и взвизгивать от удовольствия, когда его зубы чувствительно прихватят меня за мочку уха.
И сама начну кусать и царапать его в безумной горячке, пока он сильно и ритмично двигается во мне. Каждым движением рассылает по моему горящему телу ослепительные вспышки удовольствия, от которых я начинаю трястись и закатывать глаза. Что-то выкрикивать, бессмысленное и дикое, словно очумевшая мартовская кошка, дорвавшаяся, наконец, до любви…
Позже, когда накрывшее нас безумие схлынуло, возвращая слух и зрение, мы все-таки добрались до спальни. Даже смогли раздеться, прежде чем без сил рухнуть в постель.
Обнялись, сплелись телами, словно созданными для того, чтобы прижиматься друг к другу. Я втянула в себя его горьковатый, мшисто-дубовый запах. Запустила пальцы в темные волосы на груди и, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, потребовала:
– Рассказывай, что во мне тебе нравится больше всего. Ты обещал в ресторане!
– Только одно, – ответил он, нагло посмеиваясь. – Это твой восхитительный характер, Павла Сергеевна. Чудо, а не деталь твоей многогранной личности.
– За это не будет тебе чая в моем доме. Никогда! – пообещала я мстительно. – А на завтрак приготовлю тебе геркулес без соли. И только попробуй не съесть!
– Ха, напугала кота мышкой! Я твою овсянку съем на раз-два. Но за это на обед поведу в ресторан, где кормят только пельменями и варениками. И прощай твой балетный вес!
– Ха-ха два раза, напугал козу барабаном! Моему весу от порции вареников ничего не сделается. Особенно если после этого я займусь сексом с энергичным мужчиной!
– И где же ты такого найдешь? – усмехнулся Платон и пощекотал меня по ребрам.
Я взвизгнула и погладила его по животу, наслаждаясь твердостью мышц. Платон рвано выдохнул и предостерегающе прорычал:
– Павла! Допрыгаешься!
– А что я? Мне надо начинать завтрашние вареники с боков сгонять, – я притворно тяжело вздохнула, приподнимаясь на локте и целуя в ямку между ключиц, где его мужской запах был особо острым.
– Па-авла… – длинно вдохнул, подхватывая меня за бока и усаживая на себя сверху. Обласкал мое тело затуманенным взглядом и хрипло шепнул, заставив меня задохнуться от удовольствия. – Теперь твоя очередь, моя красавица…
Глава 39
Утром я проснулась первой. Полежала, рассматривая сладко спящего рядом мужчину. Стараясь не разбудить, провела кончиками пальцев по мускулистому плечу, к которому прижималась. Не удержавшись, осторожно поцеловала вкусно пахнущую щеку с пробившейся за ночь щетиной.
С усилием заставила себя подняться и побежала в душ, а затем готовить ему обещанную кашу.
Я как раз выключила конфорку под кастрюлькой, когда в кухню, шлепая по полу босыми ногами, ввалился абсолютно голый, лохматый со сна, зевающий Платон. Подхватил меня за бока, прижал к себе и поцеловал. Потом отодвинулся и проворчал:
– Ты чего меня одного в постели бросила? Проснулся, а тебя нет… Я же говорил, что не люблю спать один…
– Я тебе кашу сварила. Умывайся скорее, и за стол.
– Как за стол? А мой утренний секс? – изумился он и показал глазами на очевидное свидетельство своего желания. – Я соскучился.
– Платон! – зашипела я, млея от прикосновения его рук. И не только рук. – Мы с тобой всю ночь… спали вместе!
– Так, сама говоришь, что ночью. А сейчас уже утро и я соскучился.
И не слушая мои хилые возражения, подхватил под попу и понес обратно в спальню…
– Вкусно. Зря ты меня пугала своей кашей, – Платон отодвинул тарелку и довольно погладил себя по подтянутому животу.
Уже ближе к обеду мы все-таки добрались до кухни, и сейчас, довольные и расслабленные, мирно, то ли завтракали, то ли обедали.
– А кофе дашь?
– У меня нет кофемашины, поэтому или растворимый, или сварю в турке, – стараясь не улыбаться во все тридцать два, я поднялась с табуретки и полезла в шкафчик над плитой.
– В турке, конечно. С молоком, но без сахара.
– Да, помню я, утром кофе с молоком, после обеда только черный. Я, как-никак, ваш личный помощник, Платон Александрович, и вкусы своего шефа уже немного изучила.