Светка перебралась к своему парню в коммуналку, которую он снимает в области. Она, может, и согласится погулять, но Борис увяжется за ней. А мне этот парень никогда не нравился. Было в нём что-то… тёмное и неправильное. Я как-то пыталась сказать об этом подруге, намекнуть, но она лишь отмахнулась. А меня действительно в дрожь бросало, стоило только встретиться взглядом с пустыми голубыми глазами. Попроси объяснить, что мне так не нравится в нём, я бы не смогла ничего сказать. Ведь всем хорош был Борис, но… Я смотрела ему в глаза и видела кровь, слышала глухие крики и едва держалась, чтобы не убежать от него прочь.

Оставалась еще Надюшка. Но та поехала на все каникулы к маме в Липецкую область и вернётся только в конце августа, загорелая, румяная и красивая.

Алиска куда-то умчалась с утра пораньше, и ей звонить не было никакого смысла.

Поэтому я просто бесцельно бродила по Воробьевым горам, ела фисташковое мороженое у фонтана, гуляла на смотровой площадке, любуясь Москва-рекой. И уже собиралась отправиться домой, когда зазвонил мобильник.

– Ты где? – требовательно спросила сестра, даже не удосужившись поздороваться.

– В городе, а в чём дело?

– Конкретнее можно?

– На Воробьевых горах.

– Мне нужно с тобой поговорить. Подъезжай к кафе «Пятнашки» на Тверской. Буду тебя ждать, – и отключилась.

И даже не спросила, могу я приехать или нет. Можно было проигнорировать её, сказать, что не могу, и вернуться домой. Но я почему-то послушно отправилась в метро. Опять во всём была виновата интуиция, которая кричала: «Иди! Сейчас! Надо!»

Я и пошла, на свою голову.

А недалеко от кафе на пешеходном переходе, который я, как положено, переходила на зелёный свет, меня едва не сбила машина. Я глазам своим не поверила, когда дверь огромного джипа открылась, и оттуда появился Разин. Остальное было как в тумане. Мужчина предлагал помощь, что-то говорил, а я могла думать только о том, что не дай бог меня здесь увидит Алиска. Хлопот же не оберёшься. Нервно смотрела по сторонам, прижимала сумку к груди и думала, как бы оттуда сбежать.

Но она всё равно узнала.

– Откуда у тебя это? – вдруг спросила Алиса, когда из сумочки, куда я полезла за деньгами, чтобы расплатиться за обед, вывалился небольшой прямоугольник.

Зачем она меня звала в кафе, я так толком и не поняла. Сестра много курила, пила крепкий кофе и смотрела на меня так пристально, что становилось не по себе.

– Это так, – я попыталась выхватить у неё визитку, которую почему-то не выбросила, а положила в сумку.

– Разин Денис Анатольевич, – прочитала Алиска и вновь взглянула на меня. – Откуда у тебя это? Ты с ним встречалась?

– Нет. То есть, да. То есть случайно.

– Ты уж определись, сестрёнка. Да или нет.

– Не забывайся, Алис. Я ничего не обязана тебе доказывать и рассказывать, – парировала я, всё-таки отбирая у неё визитку.

Подержала её в руке некоторое время, а потом разорвала на мелкие кусочки, бросив в пепельницу, полную окурков.

– Гуляешь с некромантом? А мне не сказала.

– Ни с кем я не гуляю. Я тебе уже сказала, что мне совершенно и абсолютно на них наплевать. Как тебе ещё сказать?

– А визиточка откуда? Может, ты не такая невинная, какой хочешь казаться?

– Он меня чуть не сбил на пешеходном переходе всего час назад! – рявкнула в ответ и тут же снизила голос, потому что на нас стали оборачиваться. – Вот и всё.

– Даже так. Хм, пошли, – вскакивая, произнесла она и взяла меня за руку.

– Куда?

– Хочу тебя кое с кем познакомить.

… Открыв глаза, я некоторое время рассматривала уже знакомый белоснежный потолок. Я почти не помнила друга Алиски, всё словно в тумане. Его квартира в центре Москвы, тёмные шторы, много табачного дыма и ароматных благовоний, от которых закружилась голова и в горле пересохло. Я помню, как попросила воды. А дальше… Что же было дальше?

Я провела рукой по лбу, словно это могло помочь вспомнить, и не могла.

… Помню ночной город и яркие огни фонарей, от которых слезились глаза. Помню голос мамы и запах родного дома.

– Алиса, что произошло?

– Мы гуляли. Леська выпила немного вина, и у неё разболелась голова. Пойду отведу её спать, – ответила сестрёнка, подталкивая меня в сторону нашей комнаты.

И всё вроде было как всегда, за последующие дни ничего необычного не произошло. Я улыбалась, разговаривала, много читала и всё свободное время искала в интернете информацию о Разине. Не знаю зачем, но это было очень важно и нужно. Тогда-то и возникло это чувство ненависти и неприязни к магам и к этому некроманту в частности. Появились мысли, которых раньше не было. Чужие, непрошеные, они проникали в самое сердце и травили его.

– Твоё платье, – вручая мне вешалку, произнесла Алиса вчера вечером.

– Платье? Но зачем?

– Ты идёшь на вечеринку. Забыла?

– Я?

– Конечно, ты, – рассмеялась она. – Какая-то стала рассеянная, Олеся. Сама на себя не похожа. Помнишь, что тебе говорил Шип? – Алиса подошла еще ближе и тихо произнесла на ухо: – Будь послушной девочкой, Олеся.

Щелчок в голове и… это уже была не я. Точнее, я, но немного другая. Новые мысли, новые идеи и цель, которую мне необходимо было достичь во что бы то ни стало.

– Олеся, куда ты собралась? – мама вышла в коридор и смотрела, как я обуваю туфельки на высоком каблуке. Тоже подарок сестры.

– Меня пригласили на одно мероприятие, мам, – беспечно ответила ей и улыбнулась. – Ты не переживай, надолго не задержусь.

Я увидела его издалека и сразу узнала. Сама себя убеждала, что это из-за седины, которая бросалась в глаза. Остальные тщательно следили за внешним видом и не допускали подобного неряшества во внешности. А Разину было всё равно. Как всегда.

Так засмотрелась на его широкую спину, что не сразу заметила её. Эту сверкающую стразами блондинку, которая буквально повисла на некроманте.

Как от неё избавиться, я не знала. Поэтому бродила по залу, мило улыбалась, пока судьба сама не свела нас самым неожиданным образом.

А дальше…

Я едва не застонала, вспомнив наш танец, свои чувства и то, что произошло потом в кабинете. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: меня использовали…. И предали.

Наверное, мне что-то кололи, потому что я никак не могла выбраться из этого состояния между явью и сном, блуждая где-то в пограничье и предаваясь воспоминаниям. Как же мне хотелось вырваться из этого порочного круга, который не давал полностью очнуться, сводя с ума и разрывая сердце на куски.

– Почему? – тихо говорит мужчина, который теперь приходит вслед за воспоминаниями.

Мы находимся в уже знакомом кабинете. Я сижу на столе – с задранной юбкой, всё ещё дрожа от пережитого удовольствия.

– Почему? – повторяет он, и я тону в его серебристых глазах, так и не зная, что ответить ему.

Струйка крови медленно стекает из уголка его рта, вызывая у меня страх вперемешку с отчаяньем.

– За что? – повторяет он, а в глазах застывает укор.

… И опять всё заново. Моя личная карусель кошмаров.

В какой момент власть Шипа или того, кто занимался мозгоправлением, сошла на нет? Когда ненависть ушла, уступив место здравому рассудку? Даже сейчас я не могла ответить на этот вопрос.

Очнувшись в очередной раз, я увидела рядом с собой Туманова. Мужчина сидел на стуле, вытянув длинные ноги и сложив руки на груди. Он не двигался, рассматривая что-то перед собой. Не знаю, о чём страж думал, но мысли были явно не очень приятные: уголки губ опущены, а меж бровей залегла складка.

Внезапно Страж дёрнулся едва заметно, вскинул голову и быстро перевёл взгляд на меня.

– Очнулась?

– Да, – я неловко приподнялась, пытаясь сесть получше, но тело не слушалось, едва не заваливаясь набок.

– Подожди, я тебе помогу.

Он, как заботливая нянюшка, поправил мне подушку и помог принять полусидячее положение.

– Спасибо, – пробормотала в ответ и замерла, ожидая, что Страж что-то скажет. Ведь не зря он просидел тут у кровати несколько часов.

– Как себя чувствуете?

– Слабость, усталость.

– Голова болит?

– Нет.

Снова тишина. Мы сидим друга напротив друга и просто молчим. Первой эту гнетущую тишину не выдерживаю я.

– Как им удалось пробить блок? – хрипло спрашиваю у мужчины, а сама ещё надеюсь, что всё это неправда.

– Они его не пробили, а обошли. Блок защищает вас от магов, а не от людей.

– И что теперь?

Туманов пожимает плечами.

– Всё зависит только от тебя. Будешь сотрудничать – обойдёшься условным сроком. Нет – накажут по полной.

– Ясно, – я отвела взгляд.

Он сразу понял, какое решение я приняла, даже переспрашивать не стал, лишь уточнил:

– Даже подумать не хочешь?

– Нет, – глухо ответила ему и закусила губу.

– А ведь они чуть тебя не убили. Дважды. Первый раз, когда отправили на задание с проклятьем и ядом, второй – когда поставили ловушку, которая должна была тебя убить в случае промаха.

Ведь правду говорит, и я знаю это, но сейчас ничего уже не имеет смысла.

– Олеся, – он тяжело вздыхает. – Ты, наверное, сейчас не осознаёшь всю тяжесть своего поступка. Никто тебя по головке за это не погладит. Даже информация о том, что ты сделала это, находясь под чужим контролем, тебе не поможет. Ты наслала проклятье на Дениса Разина. Не на Васю Пупкина из шестого подъезда. Имя Разина у всех всегда было на слуху, его физиономия мелькала по телевизору и на страницах жёлтой прессы.

– Я знаю.

– Нет, не знаешь. Суд будет через неделю. И твою судьбу будет решать Совет. А ему нет совершенно никакого дела до обычной человечки. Это ты понимаешь?

– Понимаю.

Моя покорность его только разозлила. Страж встал со стула и отошёл к зарешёченному окну.

– Господи, ребёнок, где они только тебя такую откопали, а? – с досадой пробормотал он, рассеянно проведя рукой по стриженому затылку, и я покраснела. – Самоотверженность на грани глупости и безрассудства. Ты же никому не поможешь, скрывая от нас информацию. Иногда мне жаль, что действует запрет на чтение чужого сознания. Шесть лет назад всё было гораздо проще.

– Я ничего не скажу, – вновь пробормотала я.

Туманов не отступал. Этот разговор повторялся раз за разом в течение следующих трёх дней, и даже когда меня перевели из палаты назад в камеру.

Одни и те же вопросы, и мой короткий ответ: «нет». Он рассказывал мне о том, что происходит в городе. О том, как под стенами собираются пикетчики, которые требуют отпустить меня. О том, как к ним несколько раз приходили мама с папой с одной лишь просьбой: увидеться со мной.

Туманов говорил, а я представляла маму – поникшую, сгорбленную, с огромными глазами, полными слёз. И отца, который продолжал держать голову прямо, несмотря на то, что сердце разрывалось от боли.

– Может, стоит пересмотреть свою позицию и вернуться к ним? Разве твои родители должны страдать из-за ошибок других?

Они в любом случае будут страдать. Если не я, то Алиска.

– Почему ты так упрямишься, Олеся? Почему делаешь себя жертвой в угоду другим?

Я молчала, неотрывно смотря на стол. Сама знала, что это глупо, но не могла иначе. Просто не могла.

Туманов внезапно встал из-за стола.

– Я выйду, а ты подумай, хорошо?

Автоматически кивнула, не поднимая глаз.

Не знаю, сколько прошло времени – минута, две, десять. Сейчас мне больше всего хотелось вернуться в свою камеру, свернуться на кровати калачиком и ни о чем не думать. Хотелось, чтобы побыстрее состоялся этот суд и всё закончилось. Наказание меня не пугало.

Я услышала, как заскрипела, открываясь, дверь, как раздались шаги и напротив меня сел Страж.