– Грязная шлюха, – несется мне вслед. – Думает, отдалась столичному чиновнику, и уже принцесса…

Даже так? А я его вчера пожалела. Кажется, одержимость уже пожирает его мозги. Что ж, сделаем скидку на это.

Фыркаю и спокойно прохожу мимо – к повозке, которую окружает вооруженная охрана.

Чжао Лань мне этого точно не простит – такой свиты даже у нее нет, а она – жена старосты.

Ныряю в повозку и удобно устраиваюсь среди подушек. Вскоре за мной юркает и Янь Мин.

– Не слушайте его, госпожа, – увещевает меня девушка. – Эта служанка слышала, что дознаватель Фэн очень недоволен работой выскочки Вэй Тяня. Все говорят, что Вэй Тянь занял свою должность не за заслуги, а потому что ему покровительствует старейшина. Дознаватель Фэн быстро поставит их на место…

Она тарахтит без умолку, а я, приподняв занавеску на окошке, рассматриваю улицы.

С деревней Бамбукового Ветра что-то не так: она словно стала больше, чище и изысканнее. Теперь это не крохотное поселение в три улочки, а небольшой город.

Что происходит? Когда успели появиться эти роскошные дома с каменными оградами? Кто вымостил улицы? Где раньше прятались такие огромные деревья и изысканные цветочные клумбы?

– Янь Мин, скажи, ты давно живешь в деревне Бамбукового Ветра?

– Да, – охотно отзывается девушка, – Янь Мин родилась и выросла здесь.

– И? – Даже не знаю, как правильно спросить, чтобы не выглядеть глупой. – Тут всегда было так? – Машу рукой в сторону окна.

Служанка не понимает, о чем я, но на всякий случай улыбается, кивает и твердит:

– Конечно-конечно, всегда.

«Ты так ничего и не поняла, хозяйка?»

«А ты бы еще меньше ей рассказывал, братец Хушэнь!»

«Т-с-с! Помни, что мы обещали Владыке!»

«Владыка? Обещание? Вы о чем вообще?»

«Ни о чем, хозяйка. Скоро все поймешь сама».

«Да-да, Печать же слабеет…»

«Т-с-с! Идиот! Тебе хвост лишний? Или уши жмут?»

О чем эти двое? Какой еще Владыка? О какой Печати идет речь? Что-то у меня начинает болеть голова.

Повозка останавливается, Янь Мин помогает мне выйти, и я теряю дар речи. Там, где раньше был рынок, теперь целый ряд ухоженных лавок, чайных домиков и таверн. Прогуливаются степенные, дорого одетые люди. Журчат фонтанчики, цветущие лианы обвивают вывески и забираются на крыши, добавляя пейзажу живописности и уюта.

Мы направляемся к ресторанчику с певучим названием «Лотос у подножия скалы». Меня с поклонами и почестями провожают наверх, в отдельную комнату.

Опускаюсь на низенький стул перед столиком, на котором уже исходит паром ароматный чай. Устраиваю Маогуя рядом, даю знак служанке оставить меня и наливаю себе напиток. До той минуты, пока появится половой и принесет блюда, еще есть время, поэтому я могу рассмотреть утонченную обстановку, оценить запах здешних благовоний и послушать доносящуюся мелодию гуциня… Это сон? Я все еще сплю?

Мою сладкую полудрему растаптывают тяжелые шаги. Дверь распахивается, являя пылающего гневом Фэн Лэйшэна. Он делает шаг, взмахом руки возвращает дверь в прежнее положение и материализует клинок. Черный, огромный, в тонкой вязи магических серебристых узоров. Он не просто убивает чудовище – рассеивает его в прах, обращает в ничто. Убивает дух и душу, без возможности возродиться когда-либо.

И я понимаю, на кого сейчас нацелено это смертоносное жало, поэтому вскакиваю, расставляю руки и закрываю собой Маогуя.

– Отойди, Ли-эр! – Голос низкий, рокочущий, полный злобы. Спиной чувствую, как Маогуй становится дыбом.

– Нет, Лэйшэн, я не позволю тебе его убить! – Преграждаю ему путь, смотрю решительно и смело, показывая, что не боюсь.

– Ты хоть знаешь, что это за тварь? Сколько невинных душ он загубил?!

– Фэн Лэйшэн, вспомни свой принцип, ты же ловишь с поличным, – уговариваю я, поднимая руку и выставляя перед собой, мол, тише, успокойся. – Доверь его мне. Я позабочусь о том, чтобы он никому не причинил зла. А если попробует – сама его убью.

– Нет, Ли-эр! – Фэн Лэйшэн и не думает идти на уступки. – Маогуй не тот, о ком тебе следует беспокоиться. Отойди, позволь мне убить эту тварь!

Маогуй жмется к моим ногам, словно обычный напуганный кот, весь дрожит и жалобно пищит.

– Он – мой дух-прислужник! – заявляю ему в лицо. – А ты наверняка знаешь, что между хозяином и прислужником устанавливается кровная связь. Убьешь его – пострадаю я. Впрочем, тебе не привыкать убивать меня, так ведь, Лэйшэн?

Его передергивает, клинок исчезает. Ладони плотно сжимаются в кулаки.

– Когда ты успела сделать чудовище своим духом-прислужником?

– А ты бы еще через семьсот лет заявился, у меня бы не только прислужник, но и выводок детей был бы!

Вижу, как мой благоверный бесится, но берет себя в руки. Выдержка у Лэйшэна всегда была железной.

– Хорошо, – соглашается он, едва ли не скрипя зубами, – но если эта дрянь хоть раз кинется на человека, тогда оба не вините меня за жестокость.

Я киваю и возвращаюсь на место.

Фэн Лэйшэн садится напротив. Сегодня, при дневном свете, он еще красивее, чем вчера. Казалось бы, он совсем не изменился – все так же ярок и хорош собой. Но глаза… Они будто не с его лица. Слишком старые. Похоже, эти глаза видели рождение миров…

Муж словно считывает мои мысли и криво усмехается.

– Прекрасно выглядишь, – говорит, бросив на меня мимолетный взгляд. – И пахнешь.

От комплиментов – приятных, даже немного трепетных – краснею.

Разговор прерывают слуги, приносящие еду. Постепенно стол между нами заполняется изысканными яствами.

– Угощайся, – Лэйшэн проводит рукой над съестным великолепием, – здесь все, что ты любишь. Если я правильно вспомнил.

Это даже мило: он помнит мои любимые блюда и заказал их для меня. Но благодарности от меня не дождется.

– И вино обязательно попробуй. Я привез его из столицы, такое подают к столу императора Мира Смертных.

Еда, вино, приятная беседа, красивая одежда. Согласие оставить Маогуя. Что все это значит, Фэн Лэйшэн? Как же прекрасны твои сети! Я ведь как та собачонка, что слоняется по улицам: кто приласкал и накормил, к тому и готова в ноги лечь. Не мани меня, не соблазняй… Снова же обречешь на боль.

Улыбаясь грустно, все-таки беру в руки палочки и заношу над тарелкой с тушеными овощами, чтобы положить немного себе, но тут…

Маогуй едва не переворачивает стол, принимая человеческий облик.

– Еда! – С воплем хватает зубами куриную ножку, пачкая соусом стол и другие блюда, утаскивает в угол комнаты и начинает с урчанием пожирать.

Фэн Лэйшэн замирает с палочками в руках. Всегда элегантный, правильный и дотошный, сейчас он шокирован и выведен из себя.

Палочки падают на стол с возмущенным стуком.

– Нет, я точно убью его!

– Лэйшэн, спокойно! – усмиряю я. Мне немного жаль испорченного момента, я тоже намеревалась полакомиться любимыми блюдами, запивая их хорошим вином. – Он дикое животное. Я обещаю его всему обучить.

– Да мне плевать, что он ест как зверь! Мне плевать, что у него нет никаких манер. Мне даже плевать, что он чудовище, раз ты поручилась за него. – Лэйшэн поднимается, сжимая кулаки. – Но мне не плевать, что он является голым в присутствии моей жены!

Яркий румянец проступает на смуглой коже. Сейчас грозный Фэн Лэйшэн похож на смущенного мальчишку. Он срывает с себя черный, с серебряным подбоем, плащ и швыряет в сторону жрущего Маогуя.

Тот не успевает среагировать и уклониться – ткань накрывает его, пеленая полностью. С громким мяуканьем и круша все на своем пути, Маогуй начинает метаться по комнате, а когда все-таки устает и замирает, на нем обнаруживается темное просторное монашеское одеяние.

Юноша забивается в угол, зло смотрит на нас и пытается содрать с себя одежду. Но не тут-то было: благодаря заклятию Фэн Лэйшэна она словно намертво приросла.

– Фу, шерсть! Шерсть! Теперь у меня шерсть! Какая гадость! – истошно орет он.

– Великолепно! Здорово! Отлично! – раздается из-за спины.

Когда мы дружно оборачиваемся, у меня пропадает дар речи, а Фэн Лэйшэн снова призывает свой легендарный клинок. Беззастенчиво усевшись за столом, Хушэнь уплетает наш завтрак палочками моего благоверного…

Только за одно это Фэн Лэйшэн может убить, ведь он – брезгливый чистюля.

– Еще и Хушэнь! – Идеальные брови сходятся к переносице, глаза мечут молнии. – Скажешь, он тоже твой дух-прислужник?

Мне остается только растерянно хлопать глазами и глупо улыбаться.

– Я понимаю, как это звучит, и в такое трудно поверить, но да. И все это время он не раз защищал меня. Поэтому, Лэйшэн, – я делаю то, чего не ожидала от себя, – подхожу к нему, кладу руку на грудь и заглядываю снизу вверх в лицо, надеюсь, преданными и честными глазами, – мы не станем его убивать.

– Ладно, один прислужник, хорошо, я смирился, – пышет гневом Лэйшэн. – Но два! И второй тоже… – Кажется, кое-кого сейчас хватит удар, и он грохнется.

– А что я? – нагло заявляет Хушэнь. – Я веду себя культурно.

– Ты почти голый! – Фэн Лэйшэн убирает меч и закрывает ладонью лицо. – У вас, чудовищ, вообще есть какие-то понятия о приличиях?

– Есть, но несколько своеобразные, – уплетая за обе щеки, отвечает Хушэнь.

Фэн Лэйшэн впивается в меня глазами.

– И как ты мне все это объяснишь?

Я развожу руками и произношу:

– Ну… Если хочешь получить назад жену, придется принять и ее кота. Ну или двух.

Эпизод 9
Для богов наша жизнь – просто партия в вэйци…

– Двух котов, значит. – Фэн Лэйшэн приходит в себя, словно после быстрого бега – хватается за грудь и выставляет вперед руку. – Хорошо… Очень хорошо… Я почти спокоен. У меня только один вопрос: а спать они тоже будут с тобой?

– Ну разумеется, – отзывается Хушэнь, продолжая лопать нашу еду. – Где же еще?

Маогуй обижен, поэтому поддерживает его лишь молчаливым и мстительным взглядом.

– Немыслимо! – шипит Фэн Лэйшэн. – То есть со мной ты спать отказываешься, а с ними… с этими чудовищами… – Он задыхается от возмущения, тонкий палец, указывающий на жующего Хушэня, дрожит.

– Между вами есть одна малюсенькая разница. – Показываю на пальцах. – Никто из них не пытался убить меня или оскорбить. Я доверяю им, а тебе – нет. И еще кое-что: я сама чудовище, жуткая тварь, а ты – охотник на таких, как я, – злюсь я.

Не знаю, каким образом Фэн Лэйшэну удается взять себя в руки, но отвечает он мне уже спокойно, даже с легкой грустью:

– Вот, значит, как. – Следует тяжелый и какой-то даже обреченный вздох, а потом горькая усмешка кривит красивые губы. – Им доверяешь, а мне – нет?

Пожимаю плечами, хмыкаю и пытаюсь отойти от него, но Фэн Лэйшэн удерживает мою руку, прижимая к своей груди.

– Что я должен сделать, чтобы стало наоборот? – спрашивает, заглядывая в мое лицо. И на краткий миг в его глазах мелькает такая боль, что даже у меня заходится сердце. Но он тут же прячет эмоции, опуская длинные ресницы.

Уж не знаю, кто тянет меня за язык, но я отвечаю, отворачиваясь в сторону:

– Не знаю. Может быть, самому умереть за меня?

Сердце под моими пальцами обреченно ухает, и Фэн Лэйшэн произносит:

– Хорошо.

Вскинув на него взгляд, я ловлю отчаянную решимость.

Нет-нет-нет, смерти я ему точно не желаю! Зачем же он так?

Лэйшэн отпускает мою ладонь, нежно пожав ее перед этим, легко кланяется и говорит:

– Желаю приятно провести время. Я уже наелся, и у меня дела. Продолжайте без меня. Повозка будет ждать внизу, потом тебя… вас… всех… отвезут в мое поместье.

Разворачивается и уходит.

– Он безнадежен, – говорит Хушэнь и смотрит вслед Фэн Лэйшэну с непонятным мне сочувствием.