– Умной? – взвизгнула я, выключив душ и взяв свое крошечное полотенце, чтобы вытереться. Я агрессивно терла ноги, оставляя на коже красные следы. – Черт, а как тогда мы вообще оказались здесь, а, Иззи? Разве умно проносить наркотики в аэропорт?

Она закатила глаза. И сделала то же самое, когда я сказала, что нужно позвонить маме и папе. Когда я сама связалась с ними, они оба расплакались и заверили, что решат проблему. Мама разразилась слезами, и я чуть не разрыдалась вместе с ней.

Почти.

Но я не могла. Не хотелось расстраивать ее еще сильнее, особенно если мне предстояло провести в тюрьме какое-то время. Так что я объяснила, что здесь достаточно уютно, и подробно рассказала о том, что мы с Иззи живем в одной камере.

Мама едва ли спросила о сестре. Я понимала, что она винит ее, и сама невольно поддалась этому чувству.

Вернувшись тем вечером в нашу камеру, я легла на свою койку и уставилась на кровать Иззи.

– Как так получилось, что мы родились из одной утробы в одно и то же время и живем такими разными жизнями?

– Технически, я родилась на три минуты позже. Так что, возможно, причина в этом.

Я рассмеялась и пнула ее матрас.

– Я серьезно. Когда все пошло не так?

– Не так? – спросила она таким голосом, будто мои слова снова обидели ее. – Не знаю, что не так в том, какой я стала.

– Иззи, – снисходительно произнесла я. Мне самой было противно, что я никак не могла заткнуться, но гнев побуждал меня продолжать, и я была не способна контролировать свои слова. – У тебя дерьмовые друзья. Ты не посещаешь семейные праздники. В семнадцать попала в колонию для несовершеннолетних и ужасно училась. Ты говорила, что получила образование, но мы не были на твоем вручении дипломов, так что не исключено, что и в этом ты наврала. А теперь ради денег участвуешь в контрабанде наркотиков.

– Ну, если ты все поняла именно так… – она замолчала, но в ее голосе слышалась боль. Такая же поселилась и в моем сердце.

Как я могла помочь ей измениться, если с трудом справлялась с самой собой. Я всегда была хорошей девочкой и продолжала поступать правильно, даже когда поняла, что хочу рискнуть и жить самостоятельно. Я не могла винить Иззи за то, что она не менялась.

Вот только мой образ жизни не причинял вреда другим, возможно, именно поэтому обида побудила меня высказать сестре все плохое, что накопилось.

– Поняла? Из-за тебя я оказалась в тюрьме. Надеюсь, твоя награда стоит того… Тебе много заплатили, или это просто способ соответствовать своему статусу в той дерьмовой компании, с которой ты проводишь время?

– Лайла, спи. Не будь такой стервой, – она сказала это мягко, но слова все равно ранили меня.

– Ты вообще собираешься извиняться? – бросила я в ответ. – Я веду себя как стерва, потому что наконец очнулась и перестала быть такой наивной. Наконец-то встала на сторону нашей семьи. У тебя зависимость, и ты тянешь вниз нас, потому что боишься получить помощь. Повзрослей. Возьми на себя ответственность. Извинись.

Я никогда не вступала с ней в конфликты. Даже не спорила. Поэтому, возможно, сейчас она была настолько шокирована моим поведением, что даже ответила мне.

– Ладно! – крикнула сестра, перебивая меня.

Она свесилась с кровати, чтобы я видела ее лицо.

Я ахнула, заметив, что по ее лицу текут слезы. Иззи никогда не плакала. Среди нас двоих именно я была плаксой, а она всегда обнимала меня, когда это случалось. Даже вращаясь в разных компаниях, мы всегда оставались союзниками. Я была «инь» для ее «ян». Сладостью для ее остроты. Укротителем для ее дикости. Сестры-близнецы против всего мира. Я очень долго верила ей.

Возможно, причиной моего разочарования стала ее ложь или же то, что наша связь исчезла, но слезы покатились и по моим щекам, когда она сказала:

– Прости меня за все это, хорошо? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я дура? Ладно. Я всегда была черной овцой. Лайла, меня не планировали и не ждали. Пять имен на «Д» и оставшееся на «И», серьезно?

Так как тогда у мамы не было медицинской страховки, она сделала только одно УЗИ, которое показало: Иззи спряталась за меня. А когда я родилась, маме сообщили, что нас, оказывается, двое. Она назвала ее Изабель, а не другим именем на «Д». Я и не думала, что сестра переживала из-за этого, но, видимо, ошибалась.

– Я не ты, меня не волновала школа и вообще мое будущее, – продолжала она. – У меня была пара друзей и все. Люди общались со мной из-за моей личности, веселого нрава, и для меня это было важнее учебы, ясно? Не знаю почему, но уж как есть. Я всегда считала себя хуже всех вас, и не знаю, как именно, но вам всем удавалось оставаться счастливыми и находить чертово солнце, тогда как я пробиралась сквозь тьму.

Ее извинения не помогли мне успокоиться. Из-за всех моих ужасных слов я лишь почувствовала себя хуже, и теперь эта тяжесть давила уже на меня.

Я не всегда радовалась жизни, не всегда вела себя идеально.

Просто не делилась своим горем с семьей.

– Это неправда, – прошептала я. Иззи не знала о тех днях в университете, когда я буквально ослепла, потому что меня засасывало в черную дыру боли, которая, казалось, никогда не отпустит.

Она понятия не имела, что я носила в животе ребенка. Ребенка, которого потом потеряла. Никто не знал.

– Ой, неважно, – проворчала она и откинулась на матрас. – Не пытайся убедить меня, что у тебя что-то не так. У тебя всегда было все, что надо.

Не самое подходящее время рассказывать ей о своих собственных демонах. Ради нас обеих я должна была оставаться сильной, поэтому не стала отвечать.

Я позволила ей заснуть, а сама всю ночь тихо плакала, тратя слезы на сестру, которая вряд ли умела любить меня так, как я любила ее.

Глава 6
Данте

Забрать бывшую

Чтобы побыстрее вызволить Делайлу, я сотрудничал с властями, обеспечивающими мой статус в США, а если бы появились проблемы, я бы просто позвонил своей семье. На самом же деле именно она управляла Соединенными Штатами, а не какое-то там правительство. Деньги давали власть, а у Арманелли было настоящее состояние. Однако Делайла не знала об этой стороне моей семьи. Она знала меня как Данте Рида.

Не Арманелли. Не члена мафии.

И эта новость точно не годилась для сегодняшнего дня. Я и без этого понимал, что ей придется непросто. Любому, кто узнает, что его друг и сестра работают под прикрытием, придется несладко.

Хотя вряд ли в данный момент я мог назвать Делайлу другом.

Не знаю, правильно ли было вообще называть ее другом. Она была слишком славной, чтобы проводить время в компании Иззи, братьев и меня.

А затем я влюбился в нее.

Сильно.

Члены моей команды говорили – причина в том, что за границей нам редко выпадала возможность полакомиться кисками. Якобы по возращении домой я быстро забуду о том, что она бросила меня. Но я знал, что это неправда. На то, чтобы забыть Делайлу, ушли годы. Черт, меня пытали, били, пробовали утопить, и все же реакция на это никак не могла сравниться с тем, что я испытал из-за ее молчания, когда я отправлял письма, а она не отвечала.

И даже после всего этого я помнил ее аромат, какой она ощущалась, какой была на вкус. Она стала моим наваждением, мое тело всегда реагировало на нее, именно так случилось и в тот момент, когда она вышла из тюрьмы.

– Что за… – карие глаза округлились, когда она увидела меня. Солнце целовало ее золотистую кожу, а темные вьющиеся волосы развевались вокруг лица. – Я подумала… Где мои родители?

Делайла Харди, девушка, которая преследовала меня в каждом сне, в каждом кошмаре с тех пор, когда я только познакомился с ней много лет назад, теперь превратилась в очень сексуальную, невероятно аппетитную женщину, и передо мной стояла ее раздраженная версия.

Меня бесило, что я лишил ее девственности, а еще больше злило то, что мы как будто забыли о случившемся, словно никогда и не собирались вспоминать, хотя мой член умолял об обратном. После той недели я видел ее всего несколько раз, и каждый раз она практически убегала в противоположном направлении. Если я загонял ее в угол, она смущалась, а иногда как будто бы выглядела обиженной. Будто той ночью я опозорил ее.

Я трахал эту девушку так, словно это было то единственное в мире, что я обязательно должен был сделать правильно. Я точно не причинил ей боль. Господи, да я боготворил ее.

Мы переписывались. У нас все было хорошо. В какой-то момент мне даже захотелось, чтобы Делайла Харди стала моей чертовой женой.

А потом, на протяжении многих лет, я мечтал о том, чтобы этот опыт повторился, но вместо этого видел кошмар, в котором она смотрела на меня так, как в эту самую секунду.

Ее глаза были полны боли, а подбородок дрожал, словно при виде меня она могла расплакаться.

Я провел рукой по своим темным волосам.

– Лайла, твоя мама позвонила моей, – она должна была поверить в эту простую историю.

Она вздохнула, скрестила руки на груди и посмотрела в небо, начав быстро моргать. Как мы докатились до такого? Как за одну неделю мне удалось потерять даже ту крепкую дружбу, которая связывала нас на протяжении многих лет?

– Ладно, – выдохнула Лайла.

– Прости, Лайла. Я просто приехал, чтобы забрать тебя, – пробормотал я.

Не понимаю, почему извиняюсь. Будучи в армии, я годами заставлял людей извиняться передо мной. Обычно я не говорил «прости». До настоящего момента этого слова вообще не было в моем лексиконе.

С годами она не стала выше, но у нее появился объем во всех нужных местах. Мне хотелось изучить каждый изгиб и понять, какие ласки ей нравятся, быстрые или медленные. Перед освобождением ей вернули вещи, и я увидел, что теперь она отказалась от привычных свитеров в пользу более откровенной одежды – например, белой майки, едва прикрывающей роскошное декольте.

Я пытался не обращать внимания на все, что меня отвлекало: как сердце пыталось вырваться из груди, как мгновенно дернулся мой член. Эта ее манера, с которой боль в ее глазах сменилась решимостью… Теперь в ее взгляде пылал огонь, словно она приготовилась к атаке.

– Ты проделал такой длинный путь, потому что тебе велели мои родители? Ты в своем уме? И моя мама даже просила тебя об этом…

Она прижала ладони к глазам и вздохнула:

– Это просто смешно. Тебе не стоило приезжать.

Она помчалась мимо меня к машине, но затем на полпути остановилась, повернулась, закрыла глаза и произнесла:

– Спасибо. Я сейчас на взводе. Мало спала и теперь просто хочу посидеть и отдохнуть, пока мы ждем Иззи.

Я кивнул и пошел к прокатной машине, стараясь держаться подальше от Делайлы. Открыл черную блестящую дверь и указал на нее:

– Делайла, садись и расслабься. Теперь все будет хорошо.

Слушая меня, она касалась своих волос цвета шоколада.

И все же к тому времени как я добрался до водительской двери, она сорвалась.

– Сестру ведь выпустят, да? В смысле… – она поерзала, – они почему-то тянут. И я не помню, чтобы они называли ее имя, когда вызывали меня. Как ты думаешь, почему?

Я прочистил горло, готовясь к аду, который она мне устроит, как только узнает обо всем. Но она продолжила, не дав мне вставить и слова.

– Прости, не знаю, почему спрашиваю об этом тебя. Я всегда представляла тебя кем-то вроде Джеймса Бонда, который вытворяет, что ему вздумается, и при этом все знает. Ты в курсе, что моя семья считает так же? Будто ты знаешь все о том, что сейчас происходит, хотя совершенно ясно, что это бессмыслица, – она сделала глубокий вдох, однако он не принес ей спокойствия. – Я слишком много болтаю…

– Все нормально, – сказал я. Ее учащенное дыхание пробуждало такие мысли, с которыми сейчас у меня не было сил иметь дело. Я положил руку на грудь. – Делайла, помни про семь вдохов, хорошо?

Она взглянула на мою руку и нахмурилась, а затем прошептала:

– Досчитай до семи и попадешь в рай?