Его последняя надежда (страница 11)
– Что ж. Раз так, я бы попробовала! – говорит голосом полным скептицизма, а в следующую секунду раздаётся трескучий рокот, отчего свет в кухне замерцал. – В рот пароход! – в испуге Надя прикладывает ладонь к груди, глаза выпучивает.
– Испугалась? Это же всего лишь гроза! – прыскаю со смех при виде взрослой девушки, сжавшейся в комок словно беззащитное дитя.
– Нужно срочно выключить везде свет! Да! А ещё закрыть дверь на балконе! Как-то раз к нам в окно залетела шаровая молния, так я чуть кони не двинула! – то ли всерьёз говорит, то ли утрирует. В этой панике и не разберёшь.
Не на шутку всполошившись, она соскакивает с подоконника и выключает сначала свет в кухне, а затем сломя голову несётся в гостиную.
М-да уж. У этой девушки тараканов в голове больше, чем на мне волос.
В полумраке я с удовольствием доедаю остатки супа, споласкиваю тарелку, а Надя за всё это время так и не вернулась в кухню.
Неужели настолько боится грозу, что какое-то там безобидное громыханье заставило её забиться в угол?
Иду в комнату, чтобы лично в этом убедиться, и что я наблюдаю в потёмках?
Надя лежит, свернувшись калачиком на диване и с головой накрывшись пледом. Даже в темноте я могу различить, как сотрясается она каждый раз, стоит грому дать о себе знать.
До этих самых пор я не знал такого человека, который до клацанья зубов боится грозы. Даже моя пятилетняя дочь проще реагирует на буйство природы.
– Надь, ты там как?
– Н-нормально. Вот спать легла. Поздно же уже! И ты иди ложись.
– Ладно, только сначала поблагодарю тебя за то, что накормила голодающего. Спасибо, Надь. Было очень вкусно, да так, что я женился бы на твоём борще, – стараюсь отвлечь её своими глупыми шутками.
Вроде выходит. Надя медленно высовывает голову из-под пледа. Хотя я преувеличиваю. Голову – слишком громко сказано, поскольку мне видны только её огромные немигающие глаза.
– Ты променял бы Милану на мой борщ? – весьма серьёзно спрашивает.
Понимаю степень абсурдности данного вопроса, но всё же решаю подыграть:
– Да, причём без зазрения совести.
Надя громко цокает языком.
– Эх вы, мужики! Недаром ведь говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – будто отчитывает. – Но смею разочаровать, мой борщ не выйдет за тебя!
– Это ещё почему? – подпирая собой угол, всё ещё поражаюсь, куда нас завёл разговор.
– Не пара ты ему. Тебе бы больше подошли белые трюфели или, скажем, алмазная икра.
Ясно. Надя, как и многие мои знакомые, считает меня высокомерным до мозга костей и самовлюблённым типом. Не стану отрицать, отчасти так и есть. На многое в жизни я привык смотреть свысока. Это своего рода принцип, никоим образом не касающийся моей семьи и работы. В окружении родных и друзей я всегда настоящий. Такой, какой есть. Лишь немногие знают меня с другой стороны.
– С этим я поспорил бы, но не буду тебе докучать. Спокойной ночи, Надя.
– Ага, д-добрых снов!
Я отправляюсь в ту комнату, в которую не имел смелости входить уже очень долгое время. Именно в ней началась совместная жизнь с бывшей женой. Именно здесь я провёл свои незабываемые ночи и самые лучшие дни. Именно эта комната видела столько тепла, сколько не видела пустынная Долина Смерти, но именно в этой комнате сейчас сквозит лютым холодом.
Здесь давно уже нет ничего такого, что могло бы навеять воспоминания о прежней жизни: новый ремонт, обновлённая мебель и даже расстановка кардинально отличается от предыдущей, тем не менее я всё равно не входил в неё за ненадобностью.
Сейчас же, плотно прикрыв за собой дверь, я стараюсь не думать об этом. Пытаюсь вообще ничем не засорять свою голову. Раздеваюсь и без задней мысли проваливаюсь в сон. Никакая гроза, раскат грома и настойчивый ливень, барабанной дробью бьющий о карниз, не смогли помешать мне уснуть.
Просыпаюсь я от постороннего звука и такого чувства, точно во сне умудрился отлежать себе все конечности.
Комната уже озарена ярким солнечным светом, поскольку я забыл занавесить окна, а дверь в саму комнату почему-то настежь распахнута, хотя я точно помню, как закрывал её.
Но по причине того, что дверь в мою комнату открыта, я отчётливо могу видеть как в квартиру входит сначала Тамара Александровна, а за ней следом и Вася.
Что за....?
Силюсь приподняться, но не могу. Рука затекла настолько, что я не сразу сообразил, что её мне отлежала… Надя? Каким ветром её надуло в мою постель?
Сейчас слишком поздно вести пустые расспросы и требовать объяснений. Тамара Александровна уже стоит в дверях и с недоумением таращится на то, как я валяюсь в кровати со спящей незнакомкой.
– Максим, ты не один, – заикается бедная женщина, пряча за собой Васю. – Я не знала… Боже… я… мы… уже уходим.
– Тамара Александровна, это не то, что вы думаете, – кое-как вытащив из-под Надиной головы руку, выставляю её вперёд, словно в защитной реакции. – Эта девушка… Она.., – нет приличных слов, только нецензурщина преобладает в башке.
Надя наконец вздрагивает, переворачивается набок, скомкав одеяло между ног, а затем громко взвизгивает и подскакивает.
– Мать моя женщина! – звонко пищит она, упираясь в изголовье кровати и укрываясь от женщины под одеялом.
– ТЫ! – в глазах Тамары Александровны я могу наблюдать неловкость, которая с каждой последующей секундой перерастает в жгучее презрение. – Вот уж не ожидала тебя когда-нибудь встретить! Тем более при таких обстоятельствах!
– Подождите, вы что, знакомы? – ничего не соображая, поочерёдно поглядываю на женщин.
Глава 11. Максим
Пять лет назад
По пути домой заезжаю в цветочную лавку, где заказываю шикарный букет лилий, от которых жена без ума. Уже на выходе взгляд падает на витрину. Там, под стеклом, выставлены симпатичные безделушки, вырезанные из дерева.
– Будьте добры, посчитайте, пожалуйста, к цветам ещё эту фигурку, – вежливо обращаюсь к женщине, заведующей лавкой, тыча пальцем в стеллаж.
– Отличный выбор, молодой человек, – любезно отвечает она, извлекая из прилавка нужную статуэтку. – На таких ангелочков у нас хороший спрос. Как раз последний остался.
– Что же в нём особенного?
– Обычно такие фигурки скупают на рождение деток. Так, полагаю, вы ждёте прибавление в семействе? – любопытствует женщина, нацепив на лицо дежурную улыбку. Но, не дождавшись от меня ответа, прочищает в неловкости горло и достаёт с полки обёрточную бумагу. – Вообще-то в качестве сувенира фигурка тоже сойдёт! Вам упаковать?
Разглядываю другие побрякушки, поскольку мы с женой не собираемся в ближайшее время производить на свет потомство. Мы даже редко затрагиваем эту тему, ведь вопрос слегка болезненный что для неё, что для меня.
Зайдя сюда, я хотел всего лишь прикупить цветов, да дурацкую деревянную вещицу в честь нашей деревянной свадьбы, а не давать жене какие-то жирные намёки, всучив в качестве подарка «новорожденного» ангелочка.
Если мы и будем заводить детей, то, скорее всего, воспользовавшись сурмамой. Иначе никак.
Но за неимением других приглянувшихся мне статуэток из дерева, покупаю гипсового ангелочка, играющего на арфе. Вот такой я трусливый человек, что не могу позволить себе даже косвенно подойти к теме деторождения.
Дома я оказываюсь раньше жены. Не теряя ни минуты, принимаюсь за сервировку стола, зажигаю ароматические свечи, хоть на улице ещё достаточно светло. Волнуюсь, как в первый раз. Марина не знает, что я готовлю романтический ужин, но надеюсь она догадывается и уже спешит с работы домой.
Быстро приняв душ, надеваю свежую футболку и джинсы, коль уж у нас праздник. Ставлю статуэтку на самое видное место, надеясь, что Марина обратит на нее внимания. Она всё это обожает. Дома у нас уже собралась целая коллекция. Скоро ставить некуда будет, а ей всё мало.
Когда раздаётся звонок, несусь открывать дверь, попутно замечая связку её ключей, висящих на крючке в прихожей.
– Кто там? – спрашиваю, хоть и увидел её в дверной глазок.
– Дама твоего сердца! – отвечает она.
– У меня только одна-единственная дама сердца и у неё должны быть с собой ключи.
Распахиваю дверь. Марина переступает порог и крепко обнимает меня, повиснув на шее. Вдыхаю её аромат и наконец могу ощутить себя целым: душевное умиротворение, безграничное счастье и неописуемое блаженство наступает с приходом моего сокровища.
– Извини, забыла ключи. Сам виноват, утро выдалось тем ещё ураганом, – приподнимается на цыпочки и оставляет лёгкий поцелуй на губах.
– Понимаю, но вечером нас ждёт ураган куда больших масштабов, а уж ночь… Я сам себе завидую, – выпускаю её из объятий.
Марина разувается, краем глаза заглядывает в гостиную, а я стою в коридоре, переминаюсь с ноги на ногу и нервничаю как подросток. Переживаю, что она не оценит мой романтический жест.
– Максим, мы же договаривались, – впивается в меня взглядом с укоризной.
– Дорогая, это просто ужин в честь нашей годовщины. Ты же сама просила: никаких ресторанов. Я всё предусмотрел. Мы ждали только тебя.
– Мы? – вопросительно вскидывает она бровь.
– Я и моё приподнятое настроение!
– У меня тоже для тебя есть сюрприз, только дай мне минутку. Я сейчас подойду.
Как только Марина скрывается в нашей спальне, я отправляюсь в гостиную и присаживаюсь на диван. Смотрю на журнальный столик, на котором стоит откупоренная бутылка и блюдце с роллами. Я ненавижу рис в сочетании с сырой рыбой, но Марина ради роллов готова душу дьяволу продать, так что выбор был очевидным.
Раньше мы отмечали годовщину на широкую ногу, где-нибудь на берегу Индийского океана, но в этот раз жена была категорически против путешествий. Убедила меня, что сейчас нам не нужны пустые траты и максимум на что она согласилась – спокойный вечер у телевизора. Если она так решила, не имеет смысла её переубеждать. Я всегда займу её сторону. Всегда сделаю так, как она скажет, только бы она была довольна.