Верно. Однако цена искусственно поддерживалась на низком уровне, хотя существует экономический принцип, согласно которому искусственно заниженная цена создает дефицит. Так возник дефицит фанеры, и, судя по всему, фьючерсный рынок также подчинялся этому правилу. Никто не был в этом уверен, потому что фьючерсы были своего рода серой зоной. Однажды, когда я смотрел на доску котировок, цена достигла 110 долларов. Затем она поднялась до 110,10 доллара, а затем – до 110,20. Другими словами, цена фьючерса торговалась на 20 центов выше установленного законом потолка. Я начал звонить разным людям, пытаясь узнать, что будет дальше, но никто, похоже, не знал.

Была ли фанера единственным рынком, превысившим установленный уровень цен?

Да. Так или иначе, ничего не произошло. Кажется, в тот день рынок закрылся где-то выше 110 долларов. На следующий день он открылся примерно на уровне 110,80. Я рассуждал следующим образом: если сегодня они разрешили торговать выше 110 долларов, то, возможно, разрешат торговать по любой цене. Поэтому я купил один контракт. В итоге фанера выросла до 200 долларов. После этого мне оставалось только пирамидировать позицию.

Это была ваша первая по-настоящему крупная сделка после того как вы разорились на рынке кукурузы?

Да.

Остался ли наличный рынок фанеры на уровне 110 долларов?

Фьючерсный рынок функционировал в качестве последней надежды для пользователей, которые не могли получить поставки в других местах.

По сути, это создало двухуровневый рынок – своего рода легальный черный рынок?

Да. Те, кто были заморожены, потому что у них не было давних отношений с производителями, могли получить свою фанеру по более высокой цене на фьючерсном рынке. Производители были в ярости от мысли, что им придется продавать по установленному законом потолку цен.

Почему производители просто не продавали фьючерсы и не осуществляли поставки по контракту, а не продавали на наличном рынке на уровне контроля цен?

Те, кто поумнее, учились этому, но это было время становления фьючерсной торговли фанерой. Большинство производителей не были достаточно искушенными. Некоторые из них, вероятно, не были уверены даже в законности этого. А если они думали, что это законно, их юристы могли сказать: «Возможно, кто-то может покупать фанеру по любой цене на фьючерсном рынке, но нам лучше не продавать и не поставлять ее выше установленного законом потолка». Было много вопросов.

Пыталось ли правительство когда-либо вмешиваться в работу фьючерсных рынков?

Не совсем, но я еще вернусь к этому. Всего за несколько месяцев торговли фанерой 700 долларов превратились в 12 000 долларов.

Это была единственная ваша сделка?

Да. Затем мне пришла в голову блестящая идея, что такая же ситуация с дефицитом должна произойти и с пиломатериалами. Я поставил все на одну сделку, как когда-то на кукурузу и пшеницу, ожидая, что древесина также пробьет ценовой потолок.

И как обстояли дела с пиломатериалами в это время?

Никак. Все просто наблюдали, как фанера подорожала с 110 до 200 долларов. Поскольку и фанера, и пиломатериалы были продуктами из дерева, а пиломатериалы также были в дефиците, я рассудил, что пиломатериалы могут сильно подорожать. Они должны были подорожать. Однако после того, как я купил пиломатериалы по цене около 130 долларов, правительство наконец осознало, что произошло с фанерой, и решило не допустить того же с пиломатериалами.

На следующий день после того, как я перешел на длинные позиции, какой-то чиновник выступил с заявлением о том, что они собираются приструнить спекулянтов на рынке пиломатериалов, которые пытаются поднять рынок, как это было с фанерой. На этом заявлении рынок пиломатериалов рухнул. Я упал до такой степени, что снова был близок к разорению. В течение следующих двух недель правительство продолжало выпускать заявления на эту тему. Рынок стабилизировался на уровне чуть выше того, где меня ждало бы разорение. У меня оставалось ровно столько денег, чтобы я просто мог сохранить свою позицию.

Когда вы купили, рынок был на уровне 130 долларов. Сколько это тогда было?

Около 117 долларов.

Таким образом, несмотря на то что масштабы падения были гораздо меньше роста цен, вы потеряли почти столько же, потому что у вас была гораздо большая позиция в пиломатериалах, чем в фанере?

Верно. В течение этих двух недель я постоянно находился на грани разорения. Это были худшие две недели за всю мою жизнь. Каждый день я приходил в офис, почти готовый сдаться.

Сдаться, чтобы прекратить боль или чтобы хоть что-то осталось?

И то и другое. Я был так расстроен, что не мог сдерживать дрожь в руках.

Как близко вы подошли к тому, чтобы снова оказаться в проигрыше?

Мои 12 000 долларов уменьшились до менее чем 4000 долларов.

Говорили ли вы себе: «Не могу поверить, что я снова это сделал»?

Да, и больше я никогда этого не делал. Это был последний раз, когда я поставил все на одну сделку.

Что в итоге произошло?

Мне удалось удержаться, и рынок в конце концов развернулся. Возник дефицит, а у правительства, похоже, не было желания останавливать рынок фьючерсов.

Что дало вам силу воли держаться – проницательность или смелость?

В основном отчаяние, хотя на графиках была точка опоры, которую рынок никак не мог взять. Поэтому я держался. В конце того года 700 долларов, которые я увеличил до более чем 12 000 долларов, а затем уменьшил до 4000 долларов, теперь стоили 24 000 долларов. После этого опыта я больше никогда не занимался овертрейдингом.

В следующем, 1973 году правительство начало отменять контроль над ценами. Поскольку он создавал многочисленные искусственные дефициты, после его отмены произошел огромный рост цен на многие товары. Подорожало практически все. На многих рынках цены удвоились, и я смог воспользоваться рычагом, который давала низкая фьючерсная маржа. Уроки, которые я получил от Сейкоты, о том, как оставаться на рынках с основными тенденциями, действительно окупились. В 1973 году мой счет вырос с 24 000 до 64 000 долларов.

В то время мы наблюдали нечто совершенно новое. Я помню те рынки. Даже после того, как цены поднялись всего на 10 % от их возможного роста, исторически это казалось очень серьезным изменением. Как вы поняли, что этот процесс может пойти гораздо дальше?

В то время я придерживался правых взглядов в экономике, и это соответствовало тому, что я был инфляционным алармистом. Теория о том, что злое правительство постоянно обесценивает валюту, давала прекрасную перспективу для торговли на инфляционных рынках середины 1970-х годов.

Это была правильная теория для правильного времени.

Верно. Рынки тогда были настолько благоприятны для торговли, что я мог совершать множество ошибок и все равно добиваться успеха.

Торгуя строго вдолгую?

Да. Все двигалось вверх. И хотя у меня все было очень хорошо, я все же совершил одну ужасную ошибку. Во время великого подъема рынка сои, который поднялся с 3,25 до почти 12 долларов, я импульсивно забрал свою прибыль и вышел из всех позиций.

Я пытался быть модным, вместо того чтобы следовать тренду. Эд Сейкота никогда бы не вышел из чего-либо, если тренд не менялся. Так что Эд был в деле, а я был в стороне и мучительно наблюдал, как соевые бобы двенадцать дней подряд росли в цене. Я был его соперником и каждый день приходил в офис, зная, что он в деле, а я нет. Я боялся идти на работу, потому что знал, что на соевые бобы снова будет объявлен лимит, и я не смогу войти в позицию.

Был ли этот опыт отсутствия на стремительно растущем рынке столь же тяжелым, как и реальная потеря денег?

Даже больше. Это было так мучительно, что однажды я почувствовал, что больше не могу этого выносить.

Это был худший момент в моей карьере трейдера.

Вы никогда не сдавались и в какой-то момент просто вернулись к соевым бобам?

Нет, я просто боялся проиграть.

Несмотря на эту ошибку, как вы говорили ранее, к концу года вы увеличили свой счет до 64 000 долларов. Что произошло дальше?

Примерно в это время мне периодически приходилось заходить на хлопковую биржу. У меня был прилив адреналина, когда я слышал вопли трейдеров. Казалось, это самое захватывающее место в мире. Но я выяснил, что мне нужно предъявить собственный капитал в размере 100 000 долларов, чтобы туда попасть. Так как у меня практически не было активов за пределами моего товарного счета, я не мог пройти отбор.

Я продолжал зарабатывать на рынках и через несколько месяцев преодолел отметку в 100 000 долларов. Примерно в это же время Эд Сейкота порекомендовал мне заняться длинными кофейными контрактами. Так я и сделал, но поставил близкий стоп на случай, если рынок пойдет вниз. Рынок пошел вниз, и я быстро вышел из игры. В это время Эд, будучи основным последователем тренда, не выставил стоп и в итоге оказался заперт на рынке с лимитным падением в течение нескольких дней подряд.

Каждый день Сейкота находился в убыточной позиции, в то время как я был вне рынка. Это была прямо противоположная ситуация по сравнению с торговлей соей, когда он был в выигрышной сделке, а я в минусе. Я радовался этому и ничего не мог с собой поделать. Я спросил себя: «Что это за место, где можно найти величайшую радость, когда кто-то другой облажался?» Именно в тот момент я понял, что то, чем я занимался, было слишком конкурентным. В итоге я решил стать биржевым трейдером на Нью-Йоркской хлопковой бирже.

Звучит так, как будто это дело было еще более конкурентным.

Может быть, это так звучит, но это не так.

Были ли у вас опасения по поводу того, что теперь ваше поле возможностей сводилось к одному рынку?

Я был немного обеспокоен. Но, как оказалось, мне следовало волноваться гораздо сильнее. Тем не менее мысль о торговле на площадке была для меня очень привлекательной. При этом у меня очень хорошо получалось выбирать сделки, но я был полным неудачником в части исполнения. Я был очень застенчив и слишком робок, чтобы кричать достаточно громко, чтобы меня услышали на площадке. В итоге я передавал заказы своему другу трейдеру, который выполнял их за меня. Так продолжалось несколько месяцев, пока я не осознал, что я сам стал творить.

Вы по-прежнему подходили к рынкам как позиционный трейдер, несмотря на то что были в торговом зале?

Да, но это было продиктовано моей нерешительностью.

Полагаю, многие дни вы даже не торговали.

Именно так.

Было ли какое-то преимущество в том, чтобы находиться непосредственно в торговом зале?

Не для меня, хотя я многому научился на этом опыте и рекомендую его всем, кто хочет стать успешным трейдером. Я использовал то, чему научился там в течение многих лет.

Чему именно вы научились?

Находясь в торговом зале, вы развиваете почти подсознательное чувство рынка. Вы учитесь определять движение цен по интенсивности голосов на ринге. Например, когда рынок активен, а затем становится тихим, это часто значит, что он не собирается идти дальше. Также иногда, когда умеренно громкий ринг внезапно становится очень громким, вместо того чтобы готовиться к взрыву, стоит предположить, что рынок столкнулся с большим количеством противоположных ордеров.

Как вы используете эту информацию, когда вы не в зале? Ранее вы сказали, что то, чему вы научились на площадке, помогало вам в дальнейшем.