Я проследил за тем, как они пробираются к своему фургону, и повернулся к расстроенному цыгану.

– Два червонца тебе хватит?

– Да как же, ваше благородие? – запричитал цыган. – Медвежонок-то умный, я ведь как с ребёнком с ним нянчился. А жирный какой, сами посмотрите!

– Вот и плохо, что жирный, – строго сказал я. – По деревьям не сможет лазить.

– По каким деревьям? – обалдел цыган.

– По высоким, – ухмыльнулся я. – Больше червонца не дам.

– Да разве он жирный? – торопливо сказал цыган. – Он же тощий! А ловкий какой – на любое дерево вмиг залезет!

Я с сомнением оглядел медвежонка.

– И вправду тощий. Больше пяти рублей не стоит, но можем еще поторговаться.

– Забирайте! – махнул рукой цыган.

Сообразил, что еще немного – и он окажется мне должен денег впридачу к медведю.

Я нашёл в кармане горсть монет и высыпал их в руку цыгана.

– Бери, пока я добрый, и вали на все четыре стороны.

Цыган скрылся в толпе, недовольно бурча себе под нос.

– Примеряй обновку, Умник! – весело сказал я демону-менталисту.

И щелчком пальцев воплотил демона в медвежонка.

– Цыган тебя обманул, Никита! – сказал Умник. – Он этого медвежонка весной за рубль купил у каких-то пьяниц.

– А ты откуда знаешь? – удивился я.

– Мне медвежонок сказал.

– Ничего, – хмыкнул я. – Вот рукоположусь и нашлю на цыгана божью кару.

Прямо на причал медленно выехал длинный черный лимузин. Летнее солнце отражалось в стеклах, покрытых непроницаемой тонировкой. На длинном широком капоте сверкала позолоченная статуэтка, изображавшая орла с гордо расправленными крыльями.

Пассажиры и встречающие торопливо расступались перед лимузином.

Лимузин остановился возле Натальи Николаевны. Шофер в белых перчатках выскочил из-за руля, обошел машину и почтительно открыл заднюю дверцу перед племянницей графа.

А граф не бедствует, подумал я, наблюдая, как Наталья Николаевна усаживается в машину.

Она что-то сказала шоферу, и он бросил взгляд в мою сторону.

Мягко захлопнув дверцу, шофер подошел ко мне. Его взгляд мне не понравился – цепкий, внимательный. Так смотрят наемные убийцы, а не водители лимузинов.

Шофер бросил быстрый оценивающий взгляд на медвежонка и слегка нахмурился. Пытался сообразить, какую игру я веду.

Легкий холодок пробежал по моей спине. Нет, история с графом Орловым еще не закончена. Далеко не закончена.

При этом шофер был безукоризненно вежлив.

– Доброе утро ваша милость! Его сиятельство граф Орлов и банкир Темников будут ждать вас завтра в девять часов утра в Имперском банке, чтобы подписать купчую на пароход.

– Быстро, – одобрительно кивнул я, пристально глядя в глаза водителя. – Люблю деловых людей.

– Его сиятельство просил напомнить вам, чтобы вы захватили документы. В банке они потребуются.

Вот демоны, а об этом я не подумал! Я ведь и приехал в столицу чтобы оформить документы.

– Что передать его сиятельству, ваша милость?

Шофер почтительно ждал моего ответа.

– Передай графу, что я готов встретиться с ним через два дня. В ближайшее время у меня масса неотложных дел – никак не смогу выкроить даже минуту.

Двух дней мне точно хватит, чтобы уладить дела в Родовой палате, оптимистично подумал я.

– Боюсь, что его сиятельство будет очень недоволен переносом встречи, – заметил шофер.

– А ты не бойся, – с усмешкой посоветовал я. – Передай графу мои слова, а дальше не твоя забота.

Глаза шофера чуть сузились. Он обдумывал мои слова, ища в них скрытый смысл.

– Слушаюсь, ваша милость!

Наверняка Орлов предупредил шофера, чтобы он вел себя с мной предельно вежливо. Умница, граф – страхуется даже в мелочах.

Шофер козырнул мне и сел за руль. Лимузин медленно тронулся.

Несмотря на тонировку, я разглядел в салоне машины Наталью Николаевну. Она смотрела в мою сторону, не скрывая тревоги.

Тоже почувствовала что дело неладно.

Я улыбнулся и помахал девушке рукой.

А потом посмотрел на сидящего рядом медвежонка. Медвежонок в ответ посмотрел на меня.

Все, кто был на причале, недоуменно косились на нас, но любопытство проявлять опасались.

– Ну, и что будем делать, бродяга? – спросил я медвежонка. – В гостиницу нас с тобой точно не пустят. Придется искать дом.

– Никита, давай назовём медвежонка Потапычем! – предложил Умник.

– Не пойдёт, – возразил я. – Потапычем он станет, когда вырастет и заматереет – как Колумбыч. А пока будет Потапом. Слушай, Умник! Ты мне так и не объяснил, на какой он тебе нужен.

– Это сильный зверь, – мечтательно вздохнул менталист. – Я давно хотел воплотиться в такого. Ты ведь вернёшь своё поместье?

– Непременно, – пообещал я.

– Ну, вот! – обрадовался менталист. – Мы с медвежонком будем жить в саду и охранять его. Я обучу Потапа магии. А может быть, однажды встречу какую-нибудь медведицу и…

– Я понял, – улыбнулся я. – Но ты не загадывай так далеко, чтобы не разочароваться. Давай сначала в Столице с делами разберемся.

По трапу спустился Барятинский, катя за собой большой чемодан на колесиках. В такой чемодан запросто поместился бы скромный дачный домик.

Любит князь путешествовать с комфортом.

– Это кто у нас тут такой хищный? – заулыбался Григорий и протянул руку, чтобы погладить медвежонка.

Медвежонок зарычал и клацнул зубами. Барятинский поспешно отдернул руку.

– У-у-у, злюка!

– Гриша, это Потап, – представил я. – Потап, это князь Григорий Барятинский. Знакомьтесь.

Медвежонок подал Барятинскому лапу, и Григорий осторожно пожал её.

– Очень приятно!

Радостно ухмыляясь, Барятинский повернулся ко мне.

– Ну всё, Никита! Теперь ты не отвертишься от моего приглашения. В гостиницу тебя никто с медведем не пустит, даже не надейся.

– А если я его в чемодане провезу? – задумался я. – Одолжу у тебя чемодан – медведь в него как раз влезет.

– Ничего не выйдет! – расхохотался князь. – Знаешь, какие здесь коридорные? Без всякой магии багаж постояльцев насквозь видят. Едем ко мне, я твоего медведя в отдельную комнату поселю. Закажем ему бочонок мёда на завтрак.

– Не вздумай, Никита! – предупредил меня Умник. – Сладкое вредно для медвежьих зубов.

– Что вы опять затеяли?

К нам, укоризненно качая головой, спешил Виктор. Он был похож на строгую няньку, которая всего на минуту оставила детей без присмотра, а они уже забрались в лужу.

– Никита, зачем тебе медведь?

– Пока не знаю, – я развел руками. – Но медведь в хозяйстве всегда пригодится.

– Мы научим его плясать, – легкомысленно заявил Барятинский.

– Да он уже умеет, – гордо ответил я. – Ты же сам видел. Потап, покажи!

Потап готовно поднялся на задние лапы и неуклюже закружился. А потом протянул лапу к священнику, выпрашивая угощение.

Виктор страдальчески поднял глаза к небу.

– Господи, помоги! Вот что, Никита! Я договорился в епархии – пока ты в Столице, можешь пожить в Александро-Невском монастыре. Там удобные кельи и надёжная охрана. Вот только не знаю, пустят ли тебя в монастырь с медведем.

– Хватит с меня монастырей, – решил я. – У вас там слишком беспокойные святые. Я сам что-нибудь подыщу.

Минуту назад я заметил возле сувенирной лавки любопытного старика.

Худой как щепка, он был аккуратно подстрижен, чисто выбрит и одет в потёртый гвардейский мундир. Похоже, отставной вояка – слуга какого-нибудь полковника.

Судя по мундиру старика, его хозяин тоже был в отставке и переживал не лучшие времена.

Старик стоял, гордо выпрямившись, и презрительно поглядывал на пассажиров парохода, которые проходили мимо него.

В руках отставной гвардеец держал картонку. На картонке красным фломастером было неровно написано:

“Сдаёца флигель”.

– Вот и вариант, – ухмыльнулся я. – Сейчас будем договариваться! Потап, ты пока останься здесь.

Я погрозил медвежонку пальцем и, широко улыбаясь, направился к старику.

– Отец, тебе постояльцы нужны?

Глава 2

Отставной гвардеец и нынешний слуга неторопливо смерил меня суровым взглядом.

– Это смотря, какие постояльцы, – ответил он.

Вблизи его мундир выглядел еще более ветхим. Но он был постиран, аккуратно заштопан, а начищенные пуговицы блестели на солнце.

Всё понятно. Хозяин и его слуга бедны, как церковные крысы, но тщательно это скрывают.

– Платежеспособные, – улыбнулся я.

Старик и глазом не моргнул, но выказал некоторый интерес к разговору.

– Надолго тебе квартира нужна?

Я пожал плечами. Сколько я пробуду в Столице? Вряд ли дольше двух недель. Дел у меня немного – получить документы и проследить за тем, как отремонтируют пароход. А потом можно отправляться домой.

– Недели на две.

– Не пойдёт, – сурово отрезал старик. – Флигель сдаем на месяц, не меньше.

– Флигель-то отдельно стоит, или к дому пристроен? – поинтересовался я.

– Отдельно в саду. В дом постояльцев не пускаем.

Отдельно стоящее здание, и сад вокруг – это было именно то, что мне нужно.

– Мы вдвоем будем жить, – ещё шире улыбнулся я. – Две недели за двоих – как раз и выйдет как за месяц. Ну, договорились?

– Вдвоем? – насторожился старик. – С бабой, что ли?

Он огляделся вокруг, как будто искал взглядом ту самую бабу. Но не нашел, зато увидел Виктора. И это еще больше насторожило старика.

– Или с этим?

Он пренебрежительно кивнул на Виктора.

– Нет, – улыбнулся я. – С медведем. Потап, иди сюда!

Потап готовно поднялся на задние лапы и косолапо подбежал ко мне. Сунул голову мне под руку – чеши за ухом!

– С медведем не берём! – сердито отрубил старик. – У нас графский дом, а не цирк. Ты еще обезьяну притащи!

– Обезьяны нет, – с сожалением вздохнул я. – А медведь в саду поживет. Потап, поживешь в саду?

Потап ворчанием выразил свое согласие.

– Он у тебя ученый, что ли? – заинтересовался старик.

Слуга обращался ко мне на “ты” и не называл ни вашей милостью, ни вашим благородием. Эта прямолинейная бесцеремонность подкупала.

Похоже, старик не уважал никого, кроме своего хозяина. А вот ему был предан без остатка.

– Ага, – кивнул я, – медведь ученый. Я его магии учу.

– Тьфу! – сплюнул старик, всем своим видом выражая крайнее презрение. – Магия!

Этот разговор меня смешил, а вот Барятинскому и Виктору он изрядно надоел.

– Оставь ты его, Никита! – пренебрежительно сказал мне Барятинский. – Я знаю, у кого он служит. У старого графа Вознесенского. Ты ведь Прохор, да? У Луки Ивановича служишь?

– Ну, – ответил старик, враждебно глядя на Барятинского.

– Старый Вознесенский неплохим артефактором был, – усмехнулся Гриша. – Но совсем разорился, даже на слуг денег нет. Вот и живет вдвоем с этим Прохором. Видно, совсем бедность довела, раз флигель сдают.

– Много ты знаешь! – отбрил его Прохор. – Мой хозяин честный человек, и в тёмные дела никогда не путался – не то, что некоторые! Я ведь тебя тоже знаю! Ты непутевый Гришка Барятинский, внук княгини Анны. Не промотал еще бабкино наследство? Помнишь, как твой прадед с демоном связался? А ликтор его – того! Чик – и нету князя Барятинского!

И старик хрипло засмеялся.

Барятинский покраснел от злости и сжал кулаки.

– Да ты! Да я тебя!

Я ухватил его за рукав.

– Остынь, Гриша. Как ни крути, он ведь правду сказал.

– Ну, правду, – неохотно признал Барятинский. – Но ведь обидно!

Но его глаза уже блеснули весельем. Князь сообразил, что повел себя глупо, обидевшись на старого слугу.

– Никита! А ведь получается, это ты моего прадеда зарубил.

– Ну, ты вспомнил! – с досадой хмыкнул я. – Это когда было-то? Сто лет назад.

Краем глаза я видел, что старый слуга прислушивается к нашему разговору.