– Гильем, займешься этим? Найди все телефоны, так или иначе связанные с этим парнем, в том числе номера членов семьи. Он осторожен и явно не пользуется личным телефоном для дела. Прошерсти все как следует.

Молодой жандарм нахмурил брови, представив масштабы задачи.

– Ив, – взмолился он, – скажи, что вы у него на хвосте, что хотя бы сузили круг контактов!..

– Сочувствую, старик. Но мы тебе поможем. Если получится убить одним выстрелом двух зайцев…

Людивина, усевшись в свое кресло, переводила взгляд с одного коллеги на другого. Марк Таллек сидел на краю стола Гильема и внимательно слушал, как тот обсуждает с Ивом план действий.

Накануне Людивину вызвал полковник Жиан: он хотел повторить ей лично, что сотрудничество ГУВБ и жандармерии – дело исключительное, что оно должно развиваться в интересах обеих сторон и он надеется, что это сотрудничество окажется кратким, но плодотворным. Жиан руководил крупным отделом и не любил показывать свои эмоции. Это был решительный, умный офицер, прекрасный аналитик. Он знал, что его люди работают с оглядкой и что присутствие ГУВБ, на котором настояло его начальство, им непривычно. С учетом общей тревожности, воцарившейся в стране из-за терроризма, такое сотрудничество не предвещало ничего хорошего. Если нужно помочь предотвратить теракт, жандармерия должна сделать все от нее зависящее, пусть даже вслепую, поскольку ГУВБ не раскрывает подробности дела. Удивительно то, что ГУВБ не взяло расследование на себя и не отстранило ПО. Жиан, как и Людивина, пришел к выводу, что ГУВБ не знает наверняка, имеет ли убийство отношение к их службам, и потому перестраховывается. Хотя полковник этого не показывал, Людивина заметила, что ему не по себе.

– Обеспечьте всестороннее сотрудничество, – приказал он. – Но все же не забывайте, что правовая база вашего расследования отличается от базы, на которой работает Таллек. Не делайте ничего, что могло бы поставить вас в трудное положение, ясно, Ванкер?

Людивина кивнула, хотя обычно сломя голову бросалась на защиту истины и пострадавших, не слишком соблюдая формальности. Но в этот раз она была согласна с полковником. Спецслужбы в целом пользовались довольно скверной репутацией, и если в какой-то момент им потребуется козел отпущения, то в его роли – тут Людивина не питала иллюзий – окажется не Марк Таллек, а она.

В кармане завибрировал телефон, отвлекая ее от этих мыслей. Она с изумлением обнаружила два пропущенных вызова и отправила сообщение, чтобы узнать, срочное ли дело. Ответ пришел сразу же, и она вскочила.

– Я еду в Нантер, – объявила она. – Меня хочет видеть Филипп Николя – говорит, у него для меня кое-что есть.

– Что-то связанное с делом? – уточнил Марк.

– Посмотрим. Филипп Николя – координатор судебной экспертизы, я с ним часто работаю. Скажем так, он обеспечивает связь между нами и научной стороной расследования. У него выдающаяся компетенция в этой области.

– А главное, выдающееся эго, – пошутил Сеньон и тут же пояснил: – Но это правда, учитывая, что он иногда может раскопать.

– Я поеду с вами, – заявил Марк тоном, не терпящим возражений.

Выйдя из казармы, Людивина привела напарника на соседнюю парковку и указала на «Ауди ТТ РС»:

– Я поведу.

Марк Таллек восхищенно присвистнул:

– Ну и ну! У ПО, похоже, есть деньги!

– Это конфискованная машина. Некоторые бонусы выдают натурой.

– Вам нравятся гоночные?

– Я впервые села за руль спортивной машины случайно, во время большого расследования. С тех пор я даже потратила свои сбережения на подержанный «порше-бокстер», очень выгодно.

– И на покупку дома, – сказал Марк Таллек, пристегиваясь.

Людивина повернулась к нему.

– Это тоже было в вашем досье на меня? – сухо спросила она. – Вам обязательно так глубоко залезать в частную жизнь?

Таллек выдержал ее ледяной взгляд.

– Не принимайте близко к сердцу. Я должен знать, с кем имею дело. Через что на вас можно надавить.

– Кому надавить?

– Зависит от того, кто стоит за смертью Лорана Брака.

– Вы изучали мою интимную жизнь, чтобы понять, кто может запудрить мне мозги?

– Простите, Людивина, я обязан знать, с кем работаю.

– И что, я прошла проверку? Я достойна вашего доверия или остаюсь глупой блондиночкой, которую можно использовать, но увлекаться не стоит?

Бесстрастное лицо Марка Таллека внезапно изменилось, словно с него упала маска. Казалось, он искренне расстроился.

– Я знаю, что это неприятно. Приношу вам свои извинения.

Людивина тяжело вздохнула. Заурчал мотор, они выехали из казарм и влились в поток машин. К окружной дороге они двигались в гнетущей тишине.

Спустя несколько минут Людивина спросила слегка смягчившимся тоном:

– И как же на меня можно надавить?

Таллек с интересом взглянул на нее и ответил:

– Через ПОРОКИ.

– Будьте уверены, я стараюсь их обуздать!

Таллек усмехнулся:

– Нет, это классический метод спецслужб, который используют, чтобы завербовать или использовать человека. ПОРОКИ – это подкуп, одержимость, раздутая (само)оценка, компрометирование и идеология. По сути, это поиск точки входа, способа получить от вас желаемое. Вам нужны деньги? Вы падки на лесть, красивые слова и обещание власти? Вас можно шантажировать? Вы патриотка, у вас твердые убеждения? У каждого из нас есть слабое место… В крайнем случае вам устраивают западню, и все сводится к компрометированию.

– Что бы вы использовали против меня?

– Честно?

– Говорите, поздно уже что-то от меня скрывать.

– Хорошую дозу идеологии со щепоткой самооценки. Работа у вас в крови, она фактически управляет вами, было бы легко расписать вам серьезные задачи и какую полезную, если не ключевую роль вы можете сыграть для всеобщего блага и спасения жизни.

– Неплохо. Самооценка – это о том, чтобы избавить меня от приступов меланхолии?

– Это о том, чтобы ценить себя. Вы исключительная девушка, вы добиваетесь экстраординарных результатов, но принижаете свои достоинства. Боюсь представить, чего можно было бы от вас добиться, будь вы полностью уверены в себе.

– Мои сомнения, душевные раны и слабости задают направление моим мыслям, что, собственно, и делает меня наблюдательной. Если вы уберете все это, я не смогу работать. И вы об этом знаете. Повышение самооценки – это чтобы лучше мною манипулировать. Чтобы добавить эмоций в общение – вы же знаете, что я эмоциональна.

Таллек вновь улыбнулся, но промолчал.

– В любом случае мне очень неприятно, что вы так много обо мне знаете. Я чувствую себя голой рядом с вами.

– Ну что вы, все совсем не так! Давайте вернемся к нашему делу. Как вам кажется, смерть Брака связана с наркотиками?

Людивина поняла, что ее обидела его реакция. Он вернулся к рабочим вопросам, не ответив ей, не сказав ничего приятного, пропустив мимо ушей ее слова – а ведь они не были невинными, особенно в таком тесном пространстве… Она вдруг осознала, что какая-то часть ее готова начать соблазнять Марка… Мои старые демоны… соблазнять, чтобы самоутвердиться… соблазнять, чтобы подчинять… чтобы наполнять себя, не бояться пустоты, не бояться остаться наедине с собой… Нет, она давно ушла от этого. Поработала над собой, повзрослела, изменилась. Теперь ощущения были более здоровыми, более… естественными, более физиологичными… О черт! Нет, Лулу, только не он! Он ей нравился. Надо сказать, что внешне он был очень даже ничего. Ты что, втрескалась? Быть не может! Не красавец, но на редкость обаятелен. Это всего лишь… физическое желание. И что? Это ведь нормально, нет? Я не говорю, что хочу его, просто он… В тесном салоне машины она вновь почувствовала его запах, этот животный парфюм, который так хорошо сочетается с его кожей, словно неумолимая волна несет тебя все ближе и ближе к берегу и бросает прямо на него…

– Людивина?

Как давно у нее не было секса? Постоянное одиночество, бесконечные ночи без капли нежности, без ласки, без объятий, без разговоров… Ясно, почему она так разволновалась из-за первого же симпатичного парня. Как нелепо. И как естественно… Особенно для того, кто считает, что живет в ладу со своими чувствами, со своим внутренним «я», с настоящей, чувственной стороной себя...

– Людивина!

Она моргнула, отвлекаясь от раздумий:

– Э-э… Да, извините. Я думала о…

Она сделала вид, будто ей надо сосредоточиться на дороге из-за оживленного движения. Пустоту между ними заполнило рычание пятицилиндрового двигателя, когда Людивина резко нажала на газ и проскочила между двумя машинами.

Она снова полностью владела собой.

– Не знаю, что думать об этом убийстве. Все говорит о дотошном, одержимом убийце с сильнейшими извращенными идеями и навязчивыми фантазиями. Иными словами, это неординарный преступник. Но при чем тут наркотики, звонок дилеру?.. Карты постоянно тасуются.

– Я и сам могу проанализировать факты. Я хочу услышать ваше личное мнение. Что подсказывает интуиция?

– Наркотики – это ложный след. Но убийца должен иметь хорошие связи, чтобы достать так много. Вряд ли он рискнул бы столько купить, будь он простым парнем с улицы. Его могли взять полицейские, могли ограбить не самые честные дилеры… Это на него не похоже, ведь он все заранее планирует, все контролирует, моет, склеивает, запутывает… Он осторожен, он не рискует. А значит, у него должны быть связи.

– Дилер из пригорода?

– Возможно. Но этим нельзя объяснить все. В нашем преступлении есть нечто парадоксальное. Почему убийца хотел, чтобы тело нашли так скоро? Почему подбросил так много наркотиков? Я не понимаю.

– А может, это гигантская инсценировка? Чтобы мы потеряли как можно больше времени?

Людивина постучала пальцами по рулю. Они застряли в вечерней пробке.

– И потратить на это столько усилий? Какой смысл? Если так, убийца совершенно двинутый.

– Или у него есть мотив…

– Какой? – спросила она, резко повернувшись к Марку.

Он долго смотрел на нее, словно собираясь признаться в чем-то важном. Наконец он слегка дернул подбородком, и было похоже, что он сдается.

– Ну ладно, пора показать вам общую картину, – выдохнул он. – Но это должно остаться между нами, информация строго секретна. Я уже какое-то время наблюдаю за неким Абдельмалеком Фиссумом. Это ключевая фигура среди радикальных исламистов, он всех знает, через него проходит огромное количество информации.

– Радикал – это в смысле… возможный террорист? – удивилась Людивина.

– Так или иначе, он собирает вокруг себя людей, которые вызывают у нас беспокойство, и проповедует радикальные идеи.

– Вы его не задержали?

– Нет, мы работаем иначе. Если я его посажу, то потеряю точку входа. Следя за ним, мы получаем доступ ко множеству новых лиц, открываем целые сети. Иными словами, нам полезнее использовать его как можно дольше и лишь потом обезвредить. В любом случае Фиссум – крупная рыба, он контролирует весь Иль-де-Франс и особенно район Аржантёя, в департаменте Валь-д’Уаз. Мы спокойно работали, пока в один прекрасный день рядом с ним не появился новый человек.

– Лоран Брак, – догадалась Людивина.

– Именно. Мы не знаем, как они познакомились, – может, через посредника в мечети Брака или через знакомых в районе, где он жил. Фиссум и Брак виделись раз десять за месяц, но раньше друг друга не знали, в этом мы уверены.

– О чем они говорили? Чем занимались?

– Мы не в курсе, Фиссум крайне осторожен. Ошибки совершает его окружение. Те немногие сведения, что у нас есть, мы получили благодаря им. Брак мог бы сойти за очередного новообращенного, который решил прибиться к радикалам, мы завели бы на него досье, и делу конец, но нас насторожило то, как часто они виделись. Прослушка заработала на полную мощность.

– Поясните.