Девушка задумалась. Два шеста образовывали крестовину для крепления; бамбуковая петля и банановый лист, напоминающие вместе пяльцы, служили поверхностью для нанесения изображений; зеркальце, состоявшее из деревянной ручки и бронзовой пластины, призвано было отражать свет и давать четкую картинку.

– Ну, они… они тоже машины, собранные из своих собственных деталей.

– Точно! Машина строится из машин поменьше, каждая из которых имеет свою цель, и большая машина организует все эти цели воедино, чтобы достичь некоей новой цели. Представь себе, что твой солнцескоп является деталью другой, более крупной машины: скажем, устройства, переносящего отражение исходной картинки на лист бумаги, – копировального аппарата.

Луан отложил нож и знаком предложил старейшине Коми ответить. У Дзоми голова шла кругом. Девушке представился ее примитивный солнцескоп, усовершенствованный и более крупный, соединенный в конструкцию с сиденьем, мольбертом художника, системой зеркал и светильников и прочих деталей, при помощи которых изображение копировалось с предельной точностью.

– Это… это изумительно-восхитительно и чудесно-замечательно.

– Когда ты конструировала солнцескоп, то использовала свойство зеркала отражать свет, прочность и упругость бамбуковых шестов, гладкую поверхность бананового листа, и соединила их с целью совершить нечто такое, чего прежде никогда не делалось. Искусство проектирования – это умение решать проблемы, составляя новые машины из уже существующих машин, сочетая эффекты отдельных приспособлений так, чтобы получился новый эффект. Это верно для всех, будь ты рыбак, плетущий сеть из веревок и грузил, кузнец, кующий плуг на наковальне, или бондарь, мастерящий бочку из досок и обручей.

Дзоми слушала учителя, раскрыв рот: ну до чего же любопытное описание процесса создания вещей! Это было сродни искусству, звучало как песня, исполняемая труппой в народной опере, как… проблеск божественной истины.

– Вполне уместно, как выразился На Моджи, рассматривать инженерию как своего рода поэзию. Поэт составляет из слов фразы, из фраз – строчки, из них – строфы, а из строф – целые стихотворения. Инженер же сооружает из примитивных элементов, таких как гвозди, доски, веревки и блоки, приспособления, которые объединяет в механизмы, механизмы он соединяет в машины, а машины – в систему. Поэт выстраивает слова, фразы и строфы, дабы тронуть душу слушателя, а инженер соединяет детали и устройства с целью изменить мир.

Сердце у Дзоми пело.

– Древние сказания говорят о человеке как о вечно голодном, жадном до слов животном, но я предпочитаю думать, что мы питаемся идеями. Логограммы ано – это в высшей степени сложные механизмы, изобретенные для работы с идеями.

Старейшина Коми снова отложил писчий нож и выпрямил спину. На лице его появилась улыбка.

– Велль’ен. Грамерсие.

– Грамерсие, – ответил Луан Цзиа.

Он повернулся к Дзоми, которая продолжала смотреть на глиняные логограммы и прокручивать в голове слова наставника.

– Мими-тика, – сказал Луан, – мы со старейшиной Коми пришли к согласию. Сначала мы здесь пообедаем, а потом он отрядит парочку деревенских жителей в качестве проводников: те станут сопровождать нас, пока мы будем подниматься на гору, чтобы изучить местную флору и фауну. Поможешь мне выгрузить из гондолы товары для обмена и торговли?

Дзоми, все еще пребывая в легком замешательстве, пошла вслед за Луаном доставать корзины с товарами. Часть они привезли с Дасу, другие купили в порту Ингса: чугунные котлы, большие ножи, чтобы резать мясо и шинковать овощи, рулоны грубой ткани, мешочки со специями, сахаром и солью. Дзоми передала их мальчику и девочке, которые подошли, чтобы забрать поднос с чайными принадлежностями и грязные тарелки.

Старейшина Коми встал и широко улыбнулся, обнажив на удивление здоровые и крепкие зубы.

– Хале репаст. – Он наклонился, чтобы забрать писчий поднос.

– Постойте! – воскликнула Дзоми.

Луан и старейшина обернулись и посмотрели на нее.

– Пожалуйста, оставьте писчий поднос. – Девушка жестами объяснила старейшине Коми, чего она хочет, а потом обратилась к Луану: – Ты научишь меня логограммам?

Наставник хмыкнул.

– А я думал, что они тебя совсем не интересуют.

– Ты же не говорил мне раньше, что логограммы созданы, чтобы конструировать идеи!

* * *

Расположенный довольно далеко в глубине острова поселок не мог предложить свежей рыбы, которую Дзоми почитала за основное блюдо. Вместо этого обед путешественников состоял из вяленой рыбы, кусочков приготовленного на пару хлеба и рисовой лапши в супе с дикорастущей зеленью и дыней.

– Ты так и не объяснил мне, как истолковать логограмму с раковиной гребешка и двумя руками, – заметила девушка, прихлебывая суп.

– Не забывай, что лапшу нужно брать палочками, а не руками, – назидательно сказал Луан. – Как говорил Кон Фиджи…

– Да-да, – перебила Дзоми. – Одна палочка для клецок и пельменей, две для лапши и риса, три для рыбы, фруктов и мяса: две в одной руке, чтобы удерживать пищу, а третья в другой, чтобы разделять ее на кусочки поменьше. И как женщине, мне следует всегда оставлять палочки на столе, когда я ими не пользуюсь, чтобы они скромно лежали одна подле другой. Ты всякий раз талдычишь мне за столом про эти правила! Я и вправду слушала.

– Знаю, ты считаешь эти правила глупыми, но хорошие манеры, как и красивый почерк, способны смягчить сердце собеседника, дабы он проникся расположением к твоим идеям.

Дзоми с кислым видом взяла две палочки и положила ими в рот немного лапши. Поскольку разговаривать с набитым ртом нельзя – опять эти правила! – она нетерпеливо указала на логограмму.

Луан рассмеялся и покачал головой:

– Ты воистину жадно ищешь познания. Ну ладно. Представляй каждую логограмму ано как крохотную машину, построенную из деталей, обладающих различными свойствами. Раковина гребешка – это семантический корень, определяющий общий смысл логограммы. Поскольку древние ано использовали раковины в качестве первых денег, то раковина гребешка указывает на все, что имеет отношение к торговле, финансам и богатству. Существуют сотни семантических корней, которые тебе следует выучить, чтобы овладеть логограммами.

Дзоми проглотила лапшу.

– А как насчет рук?

– Прожевывай пищу, дитя! Прожевывай ее хорошенько! С руками сложнее. Это модификаторы мотива, то есть их роль заключается в том, чтобы сужать и кристаллизовать смысл семантического корня. Сочетание раскрытой ладони и сжатого кулака – это общепринятый способ представить изменение или преобразование. Сложенные вместе, они говорят, что значение этой логограммы – «торговля», или «ингкрун» на классическом ано.

– Так вот что вы обсуждали со старейшиной Коми! – воскликнула Дзоми. – Ты говорил о подъеме на гору, а он предлагал торговлю.

– Верно. Но обрати внимание на эту пару логограмм, вот здесь. – Воспользовавшись палочками для еды, Луан указал на две другие логограммы на писчем подносе.

Дзоми впилась в них глазами и забормотала себе под нос:

– Хм-м… Обе похожи на уменьшенный вариант логограммы, обозначающей «торговлю»… И у обеих наверху есть плоский такой ломтик… Это что, рыбное филе?

При этих ее словах Луан едва не подавился куском выпечки.

– Они выглядят абсолютно одинаковыми, учитель, – подытожила Дзоми.

– Неужели? Посмотри хорошенько!

Девушка снова склонилась над подносом, разглядывая логограммы с разных углов.

– Ага, я поняла, что ты имеешь в виду. Внутри этих плоских штуковин, похожих на рыбное филе, вырезаны разные символы: в одной – половинка круга с линией в середине, заканчивающейся завитком; в другой – полукруг с линией, проходящей между парой треугольников.

– Правильно. А насчет «рыбного филе» – ну почему ты все время думаешь о еде? Еще не насытилась? Это «филе» называется фонетическим адаптером. Первая логограмма обозначает на языке ано глагол «круа», то есть «покупать», а вторая – «ату», то есть «продавать». Фонетический адаптер содержит символы, дающие подсказку, как следует произносить логограммы: в данном случае, приподнят ли язык или он помещается между зубами. Фонетические адаптеры помогают различать семантически близкие друг к другу слова. Мало того, именно фонетические адаптеры подтолкнули наших предков к изобретению букв зиндари. Но знакомство со всеми этими подробностями для тебя еще впереди. Изучи повнимательнее компоненты логограммы «торговля».

Дзоми протянула руку и стала ощупывать символы пальцами, пытаясь выявить детали, незаметные по причине однообразной серой глины.

– Я обнаружила, что на боковой части раковины – семантического корня – вырезаны еще пометки и рисунки. Они что-то означают?

– Их называют модуляционными символами, они обозначают спряжение глагола, склонение существительного и прочие грамматические характеристики. В официальной письменности их обычно выделяют цветом, чтобы сделать более заметными, а заодно и более эстетичными. Но в каллиграфии ради большей элегантности начертания модуляционные символы часто опускают. А еще, изменяя высоту или наклон логограммы, пишущий указывает на тон, ударение и… Но мы, наверное, забегаем вперед. В свое время ты со всем разберешься.

– Выходит, создать сложную логограмму из простой – это все равно что построить новую машину из тех, что уже имеются?

– Точно! – Покончив с едой, Луан пододвинул остатки блюда с пирожными к Дзоми. – Давай начнем с простого примера: берем логограмму «гора» и объединяем ее с логограммой, обозначающей «огонь». – Ловкими движениями ножа он быстро изобразил смешанную логограмму. – Что у нас получилось в результате?

– Это… вулкан?

– Да. Отлично! Давай попробуем что-нибудь чуть-чуть посложнее. Берем логограмму «вулкан» и добавляем модификатор мотива, означающий «цветок». Что у нас в итоге?

Дзоми задумалась.

– Вулканический цветок?

– Ты мыслишь слишком буквально. Вспомни: при помощи зеркала ведь можно не только увидеть свое отражение, но и передать картинку на иную поверхность. Думай метафорически.

Дзоми представила себе распускающийся цветок… и в мозгу у нее словно бы что-то щелкнуло.

– Извержение вулкана.

Лицо Луана расплылось в широкой улыбке.

– Тогда еще один пример. Что получится, если ты используешь логограмму с извержением вулкана в качестве модификатора мотива и поместишь ее рядом с семантическим корнем в виде «воздуха-над-сердцем», что означает «ум», потому как древние ано верили, будто мысли рождаются в сердце, а не в мозгу?

Дзоми воззрилась на составленную наставником новую логограмму. Одна из ее частей, «воздух-над-сердцем», состояла из похожего на грушу узелка, который довершали три волнистые линии, напомнившие девушке петушиный гребень.

– Извержение… ум… Ярость?

Луан рассмеялся в голос:

– Ты и в самом деле схватываешь все на лету! Да, ярость. А теперь взгляни на знаменитое стихотворение поэтессы Накипо.

И он вылепил стихотворение на подносе: искусной работы логограмма «ярость» наверху, а ниже два ряда логограмм, по четыре в каждом.

Дзоми разбирала логограммы одну за другой:

Воздух-сердце-огонь-гора-цветок.
Воздух-сердце. Огонь. Гора. Цветок.
Огонь-цветок. Гора. Воздух. Сердце.

– Не понимаю. Что это за ерунда?

– Ты не способна пока распознать все модуляционные символы и фонетические адаптеры, поэтому давай я прочту тебе стихотворение, а потом переведу:

Сэфино.
Ингингто ма доэту. Роафэру фисан со мака.
Офэрэ, параги ко югидираю са гэютэю!
Ингингто со аэ гофикрупэ.

Ярость.
Ум в огне. Цветок застывшей лавы.
Откройся, души моей камень! Ветер над сердцем.