В деревне ошейники делались, в основном, простыми, из дешевой меди, редко – из серебра.

У Варварры был из белого драгоценного металла, с вплавленными в него огромными темными камнями…

После брачной ночи, о которой Варварра, хоть и зарекалась когда-либо вспоминать, но все же изменяла себе, муж подарил ей еще и серьги, тоже из белого драгоценного металла, а камни на них свисали тяжелыми каплями, искрились на солнце так, что глазам было больно. И кольцо в комплект.

У нее потом много появилось таких вот украшений, дорогих настолько, что, кажется, не у всякой благородной госпожи, да что там – у самой королевы таких не было!

Муж словно искупал подарками свою грубость и нелюдимость…

Варварра посмотрела на пальцы, подняла их, ловя проникающий сквозь крышу свет луны. Брачный браслет, легко расстегнувшись, и тем самым показывая, что Варварра и в самом деле теперь вдова, остался в замке.

А кольца… Кольца, наверно, пополнят сундук жены старосты… Или его дочери…

Все же, не надо было говорить в деревне, что колдун умер…

Но как было промолчать?

Варварра вспомнила, как прибежала в деревню, задыхаясь от радости и предвкушения чего-то невероятного, тепла человеческого, наконец-то, и стукнулась в первый дом, самый большой, самый богатый. Дом старосты.

Как приняли ее, испуганно, настороженно, но с почтением…

И как все переменилось, стоило ей сказать, что она теперь вдова. Что колдун, мрачная тень которого так долго висела над деревней, умер. И замок его пуст…

Больше она ничего не успела сказать, староста вышел за порог, а спустя пару минут в комнату вошел Морик и с ним еще несколько мужчин…

Они не стали слушать удивленную и испуганную Варварру, просто схватили и удерживали, пока староста, деловито и равнодушно, сдирал с нее драгоценности, шубку из белого пушистого меха, сапожки из мягчайшей тонкой кожи, ощупывал, в поисках еще чего-либо ценного, припрятанного на теле…

И затем ничего не понимающую, плачущую Варварру так же молча поволокли к сараю…

Слезы обиды опять заполнили глаза, сорвались, потекли из-под закрытых век к вискам.

За что они так с ней?

Она же никогда ничего плохого… Наоборот, все время старалась извлечь выгоду из своего положения, пользу для своих соседей, для сестры и ее детей… Колдун не был затворником, они много ездили по королевству, под его дланью было несколько городов, поселений поменьше и десяток деревень. Все это отдал ему во владения король за какие-то заслуги перед короной.

И Варварра старалась, чтоб у ее земляков всегда все было самое лучшее. Заговоры на погоду, урожай. Возможность охоты в полном зверья лесу. Возможность собирать бессчетно ягоды и грибы… И, если у селян какие-то просьбы были, колдун, помня о родственных связях, это он сам так с усмешкой говорил, рассматривал эти просьбы в первую очередь.

Деревня, жители которой раньше считались неудачниками, потому что замок колдуна был совсем близко, на горе, нависая над полями жутким страшилищем, последние десять лет лишь богатела и прирастала жителями и домами.

В те редкие разы, когда Варварра вместе с мужем появлялась на ярмарке или проезжала мимо деревни, жители останавливались и кланялись, благодаря за милость…

За что же сейчас они так? За что?

Она же только добро… Она же, можно сказать, только ради благополучия земляков, чтоб снять с них бремя непосильного долга…

Колдун не был жесток без причины, нет.

Но он был темным зверем, совершенно непохожим на тех мужчин, которых видела в свои восемнадцать Варварра… Мрачный, неулыбчивый, жуткий, непонятный…

В их первую брачную ночь он молча раздел плачущую Варварру, оставив только брачный ошейник, осмотрел ее со всей тщательностью, хмыкнул…

А затем скинул с себя темный камзол, и Варварра задохнулась от ужаса, боясь посмотреть на него.

Он не был огромен, хотя и отчетливо силен.

Но самое страшное, что по всему телу его, по всей коже были отпечатаны странные и жуткие письмена. Они сплетались, расплетались, становясь похожими то на диковинных пугающих птиц, то на стебли растений…

На плечах его загорались и гасли искрами глаза неведомых зверей. Варварра заметила их, когда колдун навалился на нее, прижимая к кровати. И смотрела все то время, пока он брал ее по праву мужа. Ей казалось, что они все понимают и даже жалеют ее…

А вот колдун не пожалел.

И то, что испытала в ту ночь Варварра, то новое, жуткое ощущение беспомощности и погружения на глубину вязкого, плотного болота, было странным и невероятно пугающим.

Варварра не желала бы его узнавать никогда в жизни. И повторять тоже не желала. Вот только колдуну было плевать на ее желания и нежелания…

У него были грубые, сильные руки, гибкое, тяжелое тело и бешеный нрав.

За пару месяцев он приучил Варварру к себе, своему характеру и желаниям, и далее только посмеивался упорному сопротивлению жены, ее попыткам отстоять себя, сохранить в себе хоть чуть-чуть той светлой девочки, простодушно мечтающей о спокойной судьбе селянки.

Он словно знал, о чем она думала в минуты одиночества, и получал дополнительное удовольствие, разрушая ее мечты, показывая ей каждый раз, что она – другая. Что она получает наслаждение от таких вещей, о которых раньше и помыслить было стыдно. Что она может… Да много чего она может, на самом деле…

Варварра вспомнила, как впервые удалось сделать следящее заклятье, и улыбнулась… Она навесила его на кошку и отправила ее гулять по замку… И ох, сколько всего интересного узнала о происходящем в нем!

Как они там, без нее? Привратник, мятежный дух Вик, сова Иринья, призрачная служанка Виса… И ее кот, спокойный и равнодушный Бас…

Варварра пожалела, что убежала вот так, в ночь, забыв обо всем на свете. Надо было им хоть что-то сказать напоследок? Но она так сильно захотела покинуть уже, наконец, этот мрачный замок, ощутить себя снова свободной, молодой, легкой… Какой и была десять лет назад, до того момента, когда мрачный колдун не затребовал себе обещанную искупительную жертву…

– Варра, Варра… – она, кажется, начала засыпать, потому что не сразу поняла, что ее кто-то зовет.

– Кто здесь? – Варварра повернулась, приникла к щели, вглядываясь в темноту.

– Варра, это я… – луна упала сверху, освещая родное лицо Амирры.

– Амирра! – Варварра обрадовалась, попыталась дотянуться до сестры, но та отшатнулась, не позволяя прикоснуться, – Амирра! Как я рада! Скажи же им, что я не ведьма! Ты же знаешь!

– Знаю, – кивнула Амирра, – какая из тебя ведьма?

– Но тогда почему они?.. Они не стали тебя слушать? – Варварра с тревогой вглядывалась в лицо сестры, отмечая, как изменилась она на годы, что они не виделись. Располнела, углы губ поползли вниз, образуя некрасивые брыли, волосы, замотанные в брачный кокон, стали редкими, а брови, наоборот, погустели…

– А ты все такая же, – с непонятной злобой сказала Амирра, тоже, в свою очередь, рассматривая Варварру, – словно и не было этих десяти лет… Конечно, с таким-то мужем…

– Ты что? – Варварра отшатнулась, словно ее ударили, – я же… Я же из-за тебя… Ты же замуж… Ты так плакала, когда твое имя назвали…

– А ты и подсуетилась, – зло сжав губы, сказала Амирра, – прямо только пятки сверкнули, как побежала! Еще бы! Из дома-развалюшки в богатый замок! Из рубища – в шелка и бархат! Да даже сейчас твое платье стоит столько, что весь мой дом можно на эти деньги купить!

– Ами… – Варварра все не могла поверить, все пыталась объяснить, – но ведь ты же невестой была… А колдун… Он же страшный такой… Говорили, что он убивает своих жен…

– Что-то ты не больно мертва, – съязвила Амирра, – ну ничего… Утро скоро…

– За что ты так, Ами? – Варварра смотрела на лицо единственного оставшегося у нее родного человека и плакала. Жалея не предательства, а себя, наивную, глупую, десять лет лелеявшую… что?

– За что? – Амирра хмыкнула, – за то, что я все эти годы в поле убивалась, а потом дома, детей рожала и от мужа побои терпела. И все думала, что ты там, в замке, в этот момент на пуховых перинах спишь и сладко, досыта ешь. И ручки у тебя грубой работы не знают… Ну ничего, утром мне за все мои муки воздастся. Есть бог на свете! Услышал молитвы мои! Гори в огне, ведьма!

Амирра давно уже ушла, а Варварра все сидела, вцепившись в доски сарая побелевшими от напряжения пальцами, и смотрела перед собой, пытаясь осознать, понять…

Ведь можно же понять, да?

“Люди – редкие твари, девочка, – рассмелся в ее голове колдун. Он щурился то на огонь камина, перед которым сидел с кубком в руках, то на нее, обессиленно кутавшуюся в мягкое покрывало на кровати, – люди… Им нельзя доверять… Никому”

Она молчала, изучая блики огня, ложащиеся отсветом на темное, хищное лицо его.

“Не веришь? – колдун усмехнулся, но почему-то печалью повеяло от этой усмешки, – хотел бы я ошибаться… Знаешь, потусторонние темные твари во многом безопасней людей. От них знаешь, чего ждать…”

Варварра выдохнула, кое-как расцепила онемевшие пальцы, потерла ладони.

Она не верила покойному мужу. Не хотела верить…

Она все эти годы жила мечтой, что вернется однажды, скинет то, что с ней случилось, словно шелуху ненужную, и начнет, наконец, жить… Так, как хотела всегда.

Она знала, ради чего столько терпит, и на кого падет кара колдуна, если она сбежит, не выдержав тягот брака.

И надеялась, что ее тоже ждут и любят…

А оказалось…

Люди – редкие твари…

Над головой опять каркнул Солод.

Варварра подняла лицо в щербатому потолку и усмехнулась. И, если бы ее муж мог сейчас увидеть ее усмешку, то определенно нашел бы сходство со своей.

– Солод, позови сюда Вика и Вису, – приказала она.

Ворон каркнул, в этот раз согласно и торжествующе, даже с облегчением можно сказать, радуясь, что хозяйка перестала дурить, и улетел.

А Варварра подхватила нож, легко провела лезвием по пальцу, затем намочила в порезе вырванный волос. Посмотрела на результат и расхохоталась…

Они хотели ведьму?

Они в самом деле хотели ведьму?

Они ее получат.

Конечно, можно было бы просто встать и выйти отсюда. Десять лет жизни с колдуном не прошли даром, как ни пыталась отринуть Варварра подарки мужа, его обучение, то, какими тайнами он делился с ней, какие языки заставлял учить, чтоб были понятны заклятия в черной книге, оставшейся в замке.

И сейчас Варварра ощутила, что больше нет преград, чтоб принять в полной мере все, что колдун давал ей. Чему учил ее.

Она ничего не делала плохого, и не была ведьмой, когда уходила к нему в замок.

Но никогда не поздно начать, так ведь?

Тем более, что обстановка располагающая…

Утром ее земляки, люди, о которых она заботилась все это время, переживала, ради которых и терпела это все… Они придут, чтоб сжечь ее. Зная, что она не ведьма. Просто потому, что все эти годы ненавидели. А почему? А потому что люди – редкие твари, опасней любого сумеречника или плотоядника.

Они непредсказуемы…

Варварра щелкнула пальцами, полюбовалась переливами холодного голубого огонька, возникшего от щелчка, мрачно усмехнулась.

Люди непредсказуемы, да.

Но и не дальновидны. И утром им предстоит сильно удивиться.

А замку на горе предстоит обрести нового хозяина. Хозяйку.

Колдунью.