После боя, когда я думала, что мы сможем наконец поехать домой, Маша огорошила меня новостью, что на этом день чемпиона не окончен. И что после каждого боя они празднуют победу.

– Только узкий круг, – лукаво прищурившись, бросила Маша.

И это было явной ложью. Ну или их узкий круг – чертовски широкий.

Вечеринку решили провести в доме Спартака, что стало неким плюсом для меня, потому что я тут же скрываюсь в спальне, соврав Маше, что хочу переодеться.

Выходить и возвращаться к многочисленным гостям я не собираюсь. В конце концов, я не хозяйка этого дома. А наши отношения со Спартаком всё больше и больше, кажутся фикцией.

Сбросив туфли, забираюсь с ногами на кровать и обнимаю себя плечи. Весёлый гомон на первом этаже так сильно врезается в уши, что поспать мне вряд ли сегодня удастся.

Нужно просто встать, снять новое платье, принять душ, чтобы смыть с себя этот бесконечный день… И тогда, возможно, я почувствую себя лучше… Но я всё ещё сижу на месте не в состоянии пошевелиться. Хочется вновь заплакать, ведь я начинаю чувствовать то, что не должна чувствовать.

Влюблённость… Она завладела моим рассудком за считанные дни.

Я бросилась к Спартаку сегодня не потому, что это именно то, что от меня требовалось. Я просто хотела помочь! Сама! Мне не хотелось видеть его таким… Таким, плохо напоминающим здравого человека. И так как всем вокруг словно было наплевать, моё желание помочь усилилось стократно! И я уверена, что это желание продиктовано именно влюблённостью.

А как можно не влюбится в этого греческого Бога? Такого сильного, красивого, независимого… Даже его необузданность, кажется мне индивидуальностью. Спартак – он такой один. И других таких, наверняка больше нет.

Моё сердце отзывается усилившимся ритмом, когда я, вновь и вновь думаю о мужчине…

Моё сердце наверняка будет разбито в итоге…

Не знаю, сколько пребываю в этой неподвижности, и вздрагиваю, когда слышу лёгкий стук в дверь. Спартак вряд ли стал бы стучать, а значит это не он.

– Войдите, – отзываюсь, когда стук нетерпеливо повторяется.

Дверь распахивается, на пороге появляется Глеб. В его руках огромное количество пакетов – мои обновки.

– Маша сказала отдать их тебе, – парень осторожно шагает в комнату и так как я не двигаюсь с места, ставит пакеты возле шкафа. – А ты не планируешь спускаться вниз? – в его тоне слышится намёк на претензию.

– Зачем? – интересуюсь безучастно.

– Затем, что ты должна быть рядом с ним.

– Должна?

Внимательно вглядываюсь в лицо Глеба. Лишь на миг оно выглядит испуганно, а потом к парню возвращается привычная самоуверенность.

– Ну так ты же его девушка, вроде, – запустив руки в карманы брюк, неторопливо проходится по комнате, – И быть его девушкой – это весьма почётно. Поверь, очень многие хотели бы занять твоё место.

– Так что же не заняли?

Наверное я просто устала от того, что все говорят мне, что я должна, а что не должна делать. Мимолётная смелость, придаёт мне силы настоять на этом разговоре.

Просверливаю Глеба негодующим взглядом. А он смотрит на меня в недоумении.

– У тебя отросли клыки, Тась? – пытается пошутить, но я не улыбаюсь. – Ладно… вижу ты не настроена на беседы.

Он начинает двигаться к двери, чтобы оставить меня. Чтобы я вновь варилась в этой неизвестности.

– Я очень даже настроена, – спустив босые ноги на пол, вскакиваю с кровати. – Можешь объяснить мне, почему именно я?!

– Прости не понимаю вопроса, – тут же отмахивается Глеб.

Я настигаю его возле самого порога. Бесцеремонно хватаю локоть, потому что мне вдруг становиться плевать на то, что я делаю.

Устала! И хочу знать правду!

– Я перефразирую, – бросаю поспешно. Тяну парня за рукав пиджака, не давая уйти. – Спартак не знал ничего обо мне! Совсем ничего! Меня и в том клубе-то не должно было быть. А потом вдруг стал ухаживать, хотя я ведь не его круга.

Глеб просто ждёт, когда я закончу. Его лицо ничего не выражает, а поза кажется расслабленной.

– Спартак говорит мне что я ему понравилась, но ведь дело не в этом, верно? Тогда в чём?

– Почему не в этом? – спокойно интересуется Глеб, скрестив руки на груди.

– Потому что… – губы вмиг начинают дрожать и я тихо выдыхаю: – Потому что я дурнушка рядом с ним.

– Ну сейчас ты не кажешься мне дурнушкой, Тась, – парень улыбается лишь губами, а его взгляд сосредоточенно пробегает по моему телу.

Я вспоминаю, что теперь выгляжу иначе. Но всё же Спартак встретил меня вот без этого вечернего платья и голливудских локонов.

– Мне кажется наши отношения связаны с угрозой его вылета из большого спорта, – продолжаю быстро тараторить, соединяя все ниточки воедино. – Словно я смогу улучшить его репутацию… Потому что скромная и покладистая.

Читаю на лице Глеба молчаливое согласие с этой теорией.

– И как бонус, ты умеешь успокаивать нашего чемпиона, – говорит парень с ликованием. – Не судьба ли это, Тась?

Не знаю…

Я пожимаю плечами и отхожу обратно к кровати.

Я не знаю…

Сейчас мне безусловно хотелось бы верить в то, что Спартак полюбил меня. Ну или уже на пути к этому. И тогда все мотивы нашего знакомства были бы не важны. Но я пока не вижу его любви.

– В общем не засоряй свою голову ненужными мыслями, – участливо советует Глеб, переступая порог спальни. – И спускайся лучше вниз, Тась. Поверь, наш чемпион там нарасхват. И если его девушка пренебрегает им, то он быстро найдёт другую.

С этими словами, Глеб захлопывает дверь и я слышу его удаляющиеся шаги. Мне хочется прокричать ему в спину, что я не ограничиваю нашего чемпиона в выборе! И что он может заниматься поисками новой невесты уже сейчас! Но я сглатываю этот порыв высказаться, потому что не хочу, чтобы Спартак заменил меня. Я уже и представить не могу, что будет если сейчас он попросит меня покинуть его дом.

Вот зачем я согласилась?! Зачем позволила себе привязаться к нему?

Я не хочу ни страданий, ни боли, однако внутренний голос словно уже сейчас подсказывает мне, что так всё и будет. И моя наивная влюблённость падёт от жестокой реальности, а Спартак растопчет моё сердца, даже этого не заметив.

Но пока этого не случилось, мне не стоит сидеть здесь одной. И как выразился Глеб, пренебрегать своим мужчиной?

Своим… Мой мужчина – это даже звучит невероятно!

Вновь надев туфли и поправив причёску, распахиваю дверь спальни, намереваясь спуститься вниз. Вижу какое-то движение в коридоре и замираю на пороге, испытывая полнейшее неверие. А сразу после и горечь разочарования, потому что какая-то незнакомка уверенно ведёт Спартака по коридору к двери дальней комнаты. Девушка цепко держит его горловину футболки, натягивая ткань так, что та врезается в кожу мужчины. Незнакомка дерзко виляет бёдрами, а развернувшись трётся пятой точкой об его ширинку. Спартак выглядит безэмоционально и расслабленно. Позволяет затащить себя в комнату, а потом хлопает дверь и всё затихает.

К моему горлу подкатывает желчь. Резко начинает тошнить, а в глазах появляются слёзы.

Я вообразила себе то, чего никогда и не было. Никакой симпатии, я просто нужна чемпиону, вот и всё!

Сделав шаг назад, беззвучно закрываю дверь и наконец избавляюсь от чёртового платья.

Мне нужно убираться отсюда! Пока есть ещё силы… Пока здравый смысл во мне, не затмлён наивной влюблённостью к бесчувственному зверю…

Глава 18

Никогда я не умела устраивать шумных разборок или уходить громко хлопнув дверью. Да и некуда мне было уходить и не от кого.

Все свои двадцать лет прожив лишь с мамой, была не готова к подобной ситуации. Без денег, далеко от общественного транспорта. Да даже если и найду остановку, вряд ли дождусь автобуса. Потому что стрелки часов уже переползли за полночь.

Сменив платье на джинсы и свитер, покидаю спальню. Стараюсь не смотреть на дверь комнаты, где около пяти минут назад скрылся Спартак, и сразу иду вниз. Немного теряюсь от такого количества народа, но заприметив Машу быстро пробираюсь к ней.

– Что это такое, Тась? Зачем ты сняла платье? – она шокировано смотрит на мой старый свитер и ухватив за локоть, тянет к дверям кухни. – Завтра же сожгу твою одежду, – говорит на полном серьёзе, недовольно поджимая губы.

– Ты можешь подбросить меня? – спрашиваю в лоб, опуская тему одежды.

– Подбросить? – недоумевает Маша. – Сейчас?

– Ну да… Или денег на такси одолжить. Сможешь?

– Так, что происходит? – в её взгляде вспыхивает волнение. Потом она смотрит за мою спину и оттесняет ещё дальше вглубь кухни. – Куда ты собралась посреди ночи? – понижает голос до шёпота.

– Домой… – отвечаю безжизненно.

Увы, сейчас там меня встретит лишь пустая квартира, потому что мама пробудет в санатории три недели. Но и оставаться здесь выше моих сил.

Спартак просто ушёл развлекаться с той девчонкой! Кроме обиды, в моей груди больно царапает ревность, которой вообще не должно там быть!

– Домой? Но… ты же здесь теперь живёшь… Спартак вряд ли тебя отпустит, – приводит весомый аргумент Маша.

Однако, мне плевать…

– Я не намерена спрашивать его разрешения! – сразу вспыхиваю, отпрянув от Маши.

Обхожу кухонный островок, беру бутылку воды и, открыв её, припадаю к горлышку.

Не хочу больше говорить с ней. Ни с кем больше не хочу говорить, потому что точно расплачусь. А показывать слезы среди широкой публики… Это не то, что мне нужно. Не хочу позориться. Хочу просто уйти.

– Тась, ты можешь объяснить, что случилось? – Маша говорит миролюбиво и даже осторожно. Выставив руки перед собой, медленно наступает. – Давай ты сейчас расскажешь мне откуда такие перемены и, вместе мы найдём выход.

Она говорит со мной так, словно я, как и Спартак, сейчас взорвусь и начну крушить здесь всё. А мне хочется лишь всплакнуть от несправедливости его поступка. Слёзы уже на подходе, они начинают щипать в глазах.

– Выход? Я знаю, где выход, – меняю смысл её фразы. – И прямо сейчас уйду, даже если ты не станешь помогать мне!

Наверняка Маша видит на моём лице решительность, потому что её взгляд меняется и она опустив руки, говорит уже совсем другим тоном:

– А твоя сумка? Ты будешь забирать вещи?

– Да, она в спальне…

– Тогда иди за ней, я буду ждать тебя в машине, – тяжело вздохнув, будто сдаётся и больше не собирается меня уговаривать. Потом выходит из кухни и исчезает в толпе.

Я ставлю бутылку с минералкой на столешницу и тоже тяжело вздыхаю. Вот и всё! Теперь я точно ухожу и нет больше времени на ненужные сомнения. Ведь именно этого я и хотела…

Не сомневаться. И уйти.

Развернувшись на пятках бегу в холл и сразу на лестницу. Перепрыгивая ступеньки поднимаюсь, проношусь по коридору прямиком в спальню. Намеренно вспоминаю, как Спартак прошёл с той девицей почти в соседнюю комнату. А так же пытаюсь представить в красках, что он будет там с ней делать.

Мне немного больно… И противно.

Распахиваю шкаф, сметаю с полок свою одежду, заталкиваю в сумку…

Просто не думать…

Не забираю из ванной свои вещи. А подхватив сумку и перебросив широкую лямку через плечо, сразу тороплюсь покинуть комнату.

Немного путаюсь в ногах, когда распахиваю дверь и, так как мой взгляд направлен в пол, не замечаю преграды выросшей на пути. Незамедлительно врезаюсь в эту преграду и отрекошетив заваливаюсь назад, а сумка ускоряет моё падение. Боль от удара пятой точки об пол, звенит в копчике. Я морщусь, из глаз брызгают слёзы.

Всхлипнув, вскидываю взгляд вверх и тут же вижу перекошенное яростью лицо Спартака. Его лицо очень близко к тому, которое было в парке…

Внутренности скручиваются в тугой узел от страха. Неужели теперь его ярость будет направлена на меня?