Подойдя к кабинету Филиппа Валерьевича, к которому пришла каяться по поводу опоздания, я нахмурилась. Сначала от того, что секретарша в приёмной отсутствовала, затем, когда услышала через приоткрытую дверь своё имя.

Драгунский говорил обо мне, причём обсуждение моей персоны происходило… с моим же собственным мужем. Именно его голос, немного приглушённый, я и услышала, когда подкралась ближе и прислушалась пристальнее.

–… Лизка расстроилась, конечно. Но я-то с нею честен! – вещал Мечников. – У нас сразу с ней уговор был: если сойдусь с Надькой, то разбегаемся.

– Но ты сказал, что разводиться с ней не хочешь, – ответил густой баритон Филиппа.

Боссу не нужно было, например, кричать, когда его подчинённые «косячили». Он просто выговаривал им ровным безэмоциональным тоном, а сотрудники фирмы уже готовы были пообещать что угодно, чтобы только не гневать Фила. К счастью, мне ни разу не приходилось с этим сталкиваться.

– Пока не хочу, – ответил Никита после паузы, которая, как мне показалось, была наполнена сомнениями. – Но чем больше провожу времени с Надин, тем меньше мне хочется думать о других бабах… включая Лизу.

Это было… больно. Хотя казалось, что мой предел подобных чувств уже давно достигнут. В этом я ошибалась.

Инстинктивно сделав то, что первым пришло в голову, я чуть толкнула дверь в кабинет Драгунского. Филипп вскинул на меня взгляд, его рука машинально потянулась к крышке ноутбука, чтобы её захлопнуть. Но когда он понял, что я всё слышала, перевёл взгляд на экран и сказал:

– Катерина вернулась. Потом созвонимся.

Всё же закрыв ноутбук, Филипп поднялся из кресла и велел мне:

– Заходи, Лиза.

Мгновением позже я оказалась в его кабинете и закрыла за собой дверь. Стояла, глядя на Драгунского, что застыл широкоплечей статуей напротив, и не знала, что сказать. Понимала лишь, что если он станет расспрашивать – расскажу всё, как на духу.

– Присядь. Ты очень бледная, – сказал Фил, указав на место напротив своего кресла.

Я кивнула и, добравшись до него на неслушающихся ногах, чуть ли не рухнула на мягкое кожаное сидение.

– Я слышала ваш разговор с Никитой. Что думаешь по этому поводу?

Обычно мы старались на работе придерживаться отношений шеф-подчинённая со всеми вытекающими обращениями в виде «вы» и имени-отчества. Но сейчас мне это показалось неуместным.

– Я думаю, что у меня есть для тебя предложение, – вдруг удивил меня Драгунский.

Он снял пиджак, небрежно закатал рукава рубашки. Как будто бы тем самым показывал, что нас ждёт беседа «без галстуков». Неспешно устроился на своём месте, и по выражению его лица я видела, что прямо сейчас в голове Филиппа происходит какая-то бурная умственная деятельность.

– И что же это за предложение? – осторожно уточнила я, не представляя, что именно может ответить Фил.

Переезд в другой город или страну, где он откроет филиал фирмы, который я возглавлю? Или полёт на другую планету, чтобы я оказалась как можно дальше от источника боли и страданий в виде мужа?

Пока я ждала ответа, мой желудок предательски заурчал. Лицо Драгунского в ответ на то, что я покраснела и буркнула «извини», осветилось улыбкой, после чего он окончательно меня ошарашил:

– Давай обсудим это за трапезой… – предложил он.

И добавил, видя, что я уже готова стребовать с него ответ на вопрос: «Что именно – это?»:

– Когда вы с Мечниковым разведётесь, я попрошу тебя стать моей женой, Лиза. Только в отличие от брака с Никитой наша с тобою семейная жизнь точно будет фиктивной. Думаю, что и тебя, и меня это полностью устроит.

Филипп так уверенно говорил о тех вещах, о которых нужно было спросить в первую очередь меня, что я даже растерялась. Вместе с тем пришло понимание, которое лишь добавило мне ощущений, словно люди, которых я знала половину жизни, готовы передраться за право первым протянуть мне бокал, наполненный отваром полыни. И будут в момент, когда я его пригублю, стоять рядом и вопрошать: достаточно ли мне горько?

Драгунский считал, что я – идеальная кандидатка на семейную жизнь, в которой не будет чувств. Переходящий приз, своего рода профессиональная фиктивная жена.

– Ты хочешь… ну, прикрыть какие-нибудь свои запрещённые грешки? – не говоря ни о чём определённом, но всё же намекая на весьма конкретное отклонение у Филиппа, спросила я безэмоциональным голосом.

О, кажется, моего босса задел за живое заданный вопрос! Получите, распишитесь, как говорится.

Сначала он нахмурил тёмные брови, которые сошлись на переносице, когда Драгунский попытался осознать, о чём я вообще его спрашиваю. Затем он округлил глаза, и мне лишь огромным усилием воли удалось удержаться и не расхохотаться от того, как Фил скривился.

Я ведь знала, что он пользуется спросом у женщин и отвечает им взаимностью, так что с ориентацией Драгунского всё было в полном порядке. Но не могла хоть так попытаться доставить ему неприятные ощущения.

– Нет, Лиза, – придя в себя, ответил он, покачав головой. – И давай уже мы просто пойдём в кафе, пообедаем, – он демонстративно взглянул на часы, намекая, что явилась я весьма поздно, – и обсудим все нюансы.

Я посомневалась, после чего кивнула. Обсудим, значит обсудим. Никто же не потащит меня к алтарю с Драгунским на аркане? Значит, пусть сначала обрисует ситуацию, а уж там я ошарашу его своим категорическим отказом.

Когда мы устроились за столиком, за которым обычно обедал Филипп, я немного поковырялась в принесённом салате. Заставила себя съесть половину, хотя аппетита не чувствовала.

– Итак, что там за причина, по которой ты после моего развода с Мечниковым станешь делать своё предложение? – спросила, отодвинув тарелку в тот момент, когда поняла, что не смогу заставить себя есть дальше.

Драгунский, который всё это время молчал, размеренно обедая, взял салфетку и промокнул губы.

– Отец настаивает на том, чтобы я женился, – ответил он, чем немало меня удивил.

Фил был кем угодно, но только не послушным мальчиком, готовым исполнять любое указание родителей.

– Конечно, выбираю в итоге я сам, но те кандидатки, которые бы могли получить статус моей жены, ему категорически не понравятся.

А я, значит, подхожу. Ну, спасибо за невысказанный комплимент.

– Ты образованна, умна, амбициозна, – словно прочитав мои мысли, продолжил Филипп. – Ты способна даже меня заменить на моём посту, Лиза… Папа болен, до внуков он не доживёт. Но желает увидеть рядом со мной женщину, которая сделает меня счастливым. Тогда он со спокойным сердцем отдаст мне в управление остальную часть того, чем владеет.

Я поджала губы, стараясь не шутить, но всё же удержаться не смогла.

– Как мало тебе нужно для счастья, Филипп Валерьевич, раз с этим справиться может и фиктивная жена.

Драгунский мотнул головой.

– О счастье мы с тобой договариваться не станем, – ответил он.

– О, то есть, ты будешь ходить налево, о чём будет знать весь свет, а на приёмах рядом с тобой будет блистать амбициозная и образованная дурочка-жена? – последовало новое уточнение с моей стороны.

– Нет, с чего ты взяла? – нахмурился Драгунский.

Он смотрел на меня с непониманием, и в тёмных его глазах мелькало желание наконец познать, что же такое кроется в моей голове, отчего я так себя вдруг стала вести. Но чего он хотел, говоря мне про фиктивное предложение? Что я просто кивну и пойду просить секретаря напечатать соответствующий приказ: всем веселиться на следующей свадьбе понарошку?

– Ты взрослый мужчина, Фил. Наверняка у тебя есть потребности сексуального характера. А мы, судя по всему, спать с тобой не будем…

– Ты хочешь со мной заниматься сексом?

– Фил!

Я аж поперхнулась возмущением, а в лицо мне бросилась краска. Вид того, как меня затапливает румянцем, кажется, полностью удовлетворил Драгунского и даже ему понравился.

– Я не хочу заниматься с тобой сексом. И вообще считаю унизительным, что ты решил, будто я профессионал в области фиктивных браков.

Я вскинула руку, давая понять, что хочу договорить, когда Филипп собрался протестовать.

– У нас с Никитой будет ребёнок. Он о нём не знает и узнать не должен. Если вдруг моя беременность станет достоянием Мечникова – я уволюсь к чертям из твоей фирмы. Понимаю, угроза так себе, но всё же…

Я перевела дух, Драгунский смотрел на меня внимательно, а от известий о малыше на лице его не дрогнул ни один мускул.

– Угроза ощутимая, – только и ответил он.

Какое-то время мы просто молча друг на друга смотрели. Я не знала, что ещё присовокупить к сказанному. Обсуждение того, чего не могло быть в принципе, и так зашло дальше некуда. И я была уверена, что новости о беременности всё расставят по местам, ведь фиктивная жена с прицепом никому не нужна, будь у неё хоть десять высших образований и чемодан амбиций.

Но, как оказалось, Филу есть, чем ещё меня удивить.

– Так даже лучше, – наконец, изрёк он, всё это время обдумывая услышанное. – Скажем всем, что ребёнок от меня. Папа будет счастлив, что у него появится ещё один наследник.

Похоже, Драгунский и впрямь испытывал острую необходимость в том, чтобы жениться, раз шёл на настолько крайние меры. Но мне пора было заканчивать весь этот цирк – я же сразу решила, что отказ будет более чем категоричным. Так почему же до сих пор не только не завершила беседу, но и обсуждаю какие-то нюансы, причём весьма значимые?

– Фил, всё… Мне кажется, это уже слишком далеко зашло, – прикрыв глаза, покачала я головой. – Давай заканчивать этот… фарс.

Посмотрев на Драгунского, я убедилась в том, что чувствовала кожей – босс смотрел на меня пристально, прожигая взглядом.

– Фарсом ты называешь моё честное предложение, или ту семейную жизнь, которая у вас была с Мечниковым?

Он бил по больному, и это было ощутимо. В памяти тут же загорелись огненными буквами слова мужа, которые я случайно услышала: «Мне не хочется думать о других бабах». Новое осознание, что я для Никиты даже не друг, который был рядом не один год, а всего лишь «одна из», ударило по нервам.

– Я возмутилась от того, что ты посчитал, будто Лиза Мечникова годится лишь для фиктивных отношений. Вот наше обсуждение и зашло туда, куда ему не стоило заходить, – проговорила, поднимаясь из-за столика.

Захотелось просто взять и погрузиться в миллион дел, которые сегодня ждали меня, и которые я брошусь решать с огромным рвением.

– Елизавета, – проговорил тихо Драгунский, гдядя на меня снизу-вверх. – Не говори «нет». Подумай. Что ты станешь делать дальше, если не хочешь, чтобы Никита узнал про ребёнка? Уволишься? Сбежишь? Станешь скрываться?

Он говорил о тех вещах, о которых я сама думала лишь вскользь, но они примерно так и звучали: сбежать, скрыться, никогда больше не показываться на глаза Никите.

– Если не захочешь, чтобы Мечников сопоставил сроки, тебе нужно будет убедить его в том, что долго по вашей семейной жизни ты не горевала, и тут же нашла себе другого. Так почему бы этим самым другим не стать мне?

В том, что Фил обладал талантом умело вести такие разговоры, я не сомневалась. Но ещё ни разу до сего момента эти умения не были направлены на меня.

– Филипп, спасибо за предложение, оно мне очень льстит, – соврала я, – но у меня куча дел.

Договорив, я быстро, будто опасалась, что Драгунский может за мной погнаться, ретировалась из кафе. И за последующие часы сделала всё, чтобы мы с Филом больше не пересекались. Хотя я и сомневалась в том, что в обозримом будущем Драгунский снова поднимет данную тему. Он умел быть настойчивым, но в то же время тонко чувствовал, когда стоит отступить.

Сейчас был именно второй вариант.

Перед разговором с мужем я волновалась так, словно у нас с ним было первое свидание, а я снова превратилась в юную невинную девицу, которая не знала даже азов общения с противоположным полом.