– И почему я до сих пор сижу еще в твоей машине, не подскажешь?

Наш словесный пинг-понг еще больше раззадоривает мажора. Да и мне наши словесные атаки тоже нравятся. Есть в них что-то такое, что цепляет. И я уверена, ни с кем и никогда Аверин таким не был. Ни с одной из своих заек.

– Потому что влю-бле-на, – пододвигается ко мне и нашептывает.

Я уже чувствую твердость его губ и мятное дыхание.

Закатываю глаза и цыкаю. Умеет он вывести из себя. Своими словами, действиями, самим собой.

Открываю дверь и с силой захлопываю. Слышу рычание внутри салона и мысленно хлопаю в ладоши. Будет знать, как злить лисицу.

– Еще раз так сделаешь и получишь по жопке. Уяснила? – говорит близко. Нависает надо мной всем своим массивным телом. Чувствую себя маленьким и беззащитным цветочком.

Фыркаю. Вот еще…

Аверин больно щипает за ягодицу. Даже через плотные джинсы чувствую мощный мышечный спазм и болезненное расслабление.

– Хорошая попка. Мне нравится, – довольно растягивает губы. Его рука все еще на ягодице. Освоилась там.

Будь на его месте другой парень, я бы скинула чужую клешню со своего тела и влепила бы звонкую пощечину.

А вот со Стасом такое дерзкое обращение затормаживает все реакции организма, и я лишь глупо пялюсь в его хитрые глаза.

Мне нравится, как рука мажора касается меня. Привстать бы на мысочки, прижаться. Близость его тела да и самого Стаса какая-то одуряющая и неправильная.

– Полапал? – хмурюсь. Пусть не думает, что мне все нравится, – а теперь руки прочь!

– Дай еще минуту. Пожалуйста.

Перекидываемся взглядами. Шуточный момент сменяется каким-то напряжением с подтекстом. Аверин становится серьезным, задумчивым. Я не могу не ощущать, как он будто в статую превращается.

– Идем. А то начало пропустим.

Отступает и, не оборачиваясь, идет вперед, даже не проверив, иду ли я еще за ним или убежала.

Мы проходим крутящиеся двери, поднимаемся по эскалатору. Все это молча и в непроходящем напряжении.

С ума сводит эта тишина. Прокручиваю в голове, что же такого могло произойти, и не нахожу верного или близкого к правильности ответа.

– Боевик? Серьезно? Аверин, ты хоть раз водил девушку на свидание? В кино?

Пялюсь на расписание киносеансов, понимая, какой фильм мне предстоит смотреть, и негодование захлестывает как морская волна. Захлебываюсь и жадно глотаю накатывающий воздух, пропитанный попкорном до последнего атома.

– Нет. С тобой, лисица, я, можно сказать, лишаюсь свидательной девственности.

– Ну что за пошляк!

Отворачиваюсь и качаю головой.

– Попкорн будешь?

– Буду!

Мажор отходит под мой проницательный взгляд. Я смотрю Аверину вслед и вижу, как перекатываются мышцы на его спине. Он как специально снял куртку и щеголяет теперь в одной футболке.

Резко останавливается, почувствовав, что за ним наблюдают, и поворачивается лицом ко мне.

Поймал с поличным, черт! Уводить глаза в сторону просто бессмысленно. Аверин улыбается хищно, что еще и непонятно, кто из нас двоих коварный лис.

Отхожу к какому-то постеру и силой заставляю себя смотреть только на красочную картинку. Хотя словно магнитом тянет проверить, в очереди ли Стас.

– Вот, знакомься, это Саша. Но я зову ее лисица, – оборачиваюсь на знакомый голос.

Аверин стоит, а в одной руке у него огромная коробка с попкорном, а второй держит за ладошку какого-то пацаненка. На вид мальчишке лет семь, не больше. Глаза испуганные и растерянные. На голове светлые кудряшки и сам он такой плюшевый и милый.

Нельзя не расплыться в улыбке.

– Стас, ты где взял мальчишку? – очаровашка рассматривает меня и жмется к Аверину.

Они знакомы меньше минуты, а я, девушка, вызываю у него страх, нежели большой и страшный почти мужик. Ну, не такой уж и страшный, конечно…

– Мальчишку зовут Василий, и он потерялся. На какой, говоришь, мультик пришел?

Мажор разговаривает с Васей как взрослый. И у меня в груди привычное тепло растекается, когда я вижу Стаса таким.

Еще сильней в него влюблюсь. Мужчина, уверенно общающийся с ребенком, это афродизиак для женщины любого возраста.

А на меня этот афродизиак действует с удвоенной силой, потому что это Стас Аверин. Мажор, эгоист, циник, самоуверенный тип, ценящий только себя и свое время.

Сейчас он о чем-то переговаривается с пареньком и помогает ему найти зал, а заодно и родителей, которые наверняка его уже обыскались.

– Что? – не выдерживает и спрашивает, когда мы все же отвели парня к его маме с папой. Тут же смущаться начинает.

– Не думала, что ты можешь общаться с детьми. Удивляешь меня, мажор.

Стас отводит взгляд в сторону.

– Они прикольные. Ну, дети в смысле.

– У тебя есть брат? Сестра?

Аверин отрицательно качает головой. До сих смотря куда угодно, но не на меня. Ему этот разговор, кажется, побоку, неинтересным, но Стас по каким-то причинам вынужден отвечать на мои любопытные вопросы.

– И у меня…

– В центре, где я занимался карате, были мальчишки разных возрастов, а раздевалка для всех одна. Не да нет, но приходилось пересекаться с малышней. Их много, они галдят, о чем-то вечно спорят. Плачут… И дерутся, – Аверин оживает.

Мне уже не хочется никакое кино. Только стоять рядом со Стасом и слушать о его жизни. Реальной жизни без притворств, масок и игр.

Не понимаю, что именно заставило Стаса приоткрыться мне, но то, что сейчас происходит, вынуждает ликовать.

– Расскажи еще что-нибудь о себе, – почти умоляю.

Мы проходим в зал, садимся. Все вокруг теряет для меня свою значимость.

– Остальная моя жизнь скучна, неинтересна, да и…

– Не решай за меня, – перебиваю. Не ему же одному это делать!

Мажор усмехается и, наконец, переводит взгляд на меня. Густой, чуть с поволокой, обезоруживающий.

– Иногда это очень хочется, – шепчет.

Тело предает, и горячий тяжелый ком опускается вниз живота. Приглушенного, вибрирующего голоса хватило, чтобы завести меня.

Сознаться стыдно.

И я отвожу взгляд. Все эмоции на моем лице.

– Раньше я мечтал о том, чтобы открыть свою школу карате, – с какой-то грустью говорит.

– А сейчас? У тебя изменилась мечта?

– Скорее, я перестал мечтать. Мечты глупы и нет ничего хуже, чем жить ими. Отрывает от реальности.

Прокручиваю его слова у себя в голове. Прогоняю языком, словно это сказала я, а не он.

И сердце сковывает боль. Оно сжимается и разжимается через силу. Потому что надо.

Почему это произошло со Стасом? Почему в какой-то момент классный парень превратился в черствого мажора?

– А ты о чем-то мечтаешь?

– Много о чем… – обтекаемо говорю. Делиться своими мечтами после такой классной мечты Стаса стало стыдно.

– Ну давай, лисица!

– Я мечтаю увидеть Северное сияние. Все, смейся! – прикрываю глаза.

Господи, я это сказала и почувствовала себя несмышленой девчонкой, верящей в чудеса.

А Аверин молчит.

Не расслышал, что ль?

– Существует поверье, что через Северное сияние открывается портал в другие миры, – отчего-то добавляю. Если позориться, так уж по полной…

– Значит, дочь прокурора, будущий юрист верит в другие миры.

– Может, в чудеса?

– Ох, лисица!

Стас кладет руку на мое плечо и чуть приобнимает. У меня от этой близости глаза слезятся, и хочется плакать. В груди приятное покалывание, сердце как будто светиться начинает. Кажется, все вокруг видят исходящее от меня свечение.

Не ошибусь, если скажу, что это самое лучшее свидание в моей жизни.

Глава 13. Саша

– Кто такой Аверин Андрей? Что он такого сделал, что ты… ненавидишь его?

«И его сына», – просится с языка.

Саша.

Самое скучное время на работе – это время обеда. Так хотя бы со Светой – папиным секретарем – можно было бы переговорить. Но у меня обед был в институте, поэтому сейчас сижу за столом и монотонно дыроколю бумажки.

Иногда открываю свой телефон и смотрю на единственное селфи со вчерашнего свидания.

Аверин и я. Стас недовольный, но милый. Глаза у него красивого, мягкого оттенка. Вовсе они не карие, а медовые.

И я не могу оторвать взгляда от его губ. Вчера мажор меня не целовал, но каждое его движение помню из прошлых поцелуев. Кожу тут же начинает приятно покалывать, и я рефлекторно провожу по губам подушечками пальцев.

Улыбаюсь.

Мне вообще нравится рассматривать Аверина. Сейчас делаю это беспалевно. Смотрю и смотрю, даже не краснею, когда медовый взгляд смотрит на меня в упор с телефона.

– У себя? – голос сверху выдергивает из моих мыслей.

И стоило мне поднять голову, тут же охватывает парализующий ужас.

Аверин-старший собственной персоной.

У меня ощущение, что он смотрит как бы сквозь меня и будто вынужден спрашивать.

– Кто? – не сразу понимаю о ком он.

Губы поджимает и взглядом медленно спускается по моему телу. Я дышать разучилась. И только и жду, когда же он отведет свои темные глаза в сторону.

– Белинский. Прокурор.

– А Вы по какому вопросу?

Горький воздух скапливается между нами по граммам, и мои глаза начинают слезиться. Моргать я тоже, кажется, разучилась. Все безусловные рефлексы растеряла, а такого, вроде как, не может с человеком случится.

– Я вас раньше здесь не видел. Вы кто?

А я его дочь. Еще я вижусь с вашим сыном.

Надо же, дочь прокурора и сын адвоката. В нашем исполнении это хуже, чем современные Ромео и Джульетта.

От высокомерного тона адвоката колбасит. Первый раз после обращения ко мне на «вы» хочется вымыть руки и умыться. Лучше бы вообще не говорил со мной и не обращал внимания.

– Помощник секретаря, – выдавливаю. Голос звучит тихо, и я сомневаюсь, что Аверин что-либо расслышал.

– Хм, – усмехается, – уже и такие есть?

Опускаю взгляд, который падает на телефон. Экран успел погаснуть, но я помню, что еще несколько секунд назад там светилась фотография его сына.

И они ни капельки не похожи.

Понимание этого как-то облегчает дыхание, которое восстанавливается по крошечным шажкам.

– Валерий Алексеевич будет через полчаса, – игнорируя его замечание, отвечаю на первый его вопрос.

Глазки-пуговки прищуриваются и раскраивают меня на составляющие. Да, стоять рядом с Авериным-старшим неприятно. Ты словно без суда уже виноват, но вину свою не знаешь.

Сейчас четко замечаю, как от адвоката пахнет опасностью. А еще деньгами. Один его пиджак стоит как половина нашей квартиры.

– Может быть, чай или кофе? – предлагаю.

Аверин-старший брезгливо кривит лицо и не удостаивает меня своим ответом. Мужчина остается стоять у окна, перекатываясь с носка дорогих туфель на пятку с характерным скрипом. Садится на казенные, чуть потрепанные стулья тоже выше его достоинства.

Оставлять приемную без сотрудника неправильно, но мне очень хочется выйти из этого маленького кабинетика, где все успело пропитаться властью адвоката, хотя он находится здесь не более пяти минут.

– Дочь? – спрашивает презрительно.

Теряюсь прямого вопроса.

– Похожа.

– Я на маму похожа, – зачем-то ему это говорю. Хотя мой папа тоже очень симпатичный.

– Учишься где?

Его заинтересованность мной обескураживает. Голос адвоката ровный, он спрашивает не увлеченно. Но Аверин не из тех людей, кто задает вопросы, только чтобы поддержать беседу.

– В Юридическом. Ваш сын учится там же.

– Значит, ты знаешь, кто я, – уверенно говорит и резко оборачивается, снова расщепляя меня своим взглядом.

Не желала бы я оказаться на месте свидетеля, чьи показания хотелось бы изменить в угоду подсудимому. Особенно если за это дело взялся адвокат Аверин.

– Знаю. Но вы не похожи со Стасом. Совсем.