Фрэнк Герберт: Глаза Гейзенберга

Серия «Мастера фантазии»

Frank Herbert

THE GODMAKERS

THE EYES OF HEISENBERG

THE HEAVEN MAKERS

Перевод с английского

Печатается с разрешения литературных агентств Trident Media Group, LLC и Andrew Nurnberg

© Herbert Properties, LLC, 1966, 1968, 1972

© Перевод. А. Курышева, 2022

© Перевод. Г. Шокин, 2023

© Перевод. Ю. Каллистратова, 2023

Школа перевода В. Баканова, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Создатели богов

Глава первая

Необходимо понимать, что мир – явление внутреннее. Мир должен быть результатом самодисциплины – индивида или целой цивилизации. Должен проистекать изнутри. Если мы наделим правом насаждения мира некую внешнюю силу, со временем она начнет становиться все более могущественной – у нее просто не будет альтернативы. Неизбежными последствиями станут взрыв, катастрофа и хаос. Таков закон нашей вселенной. Создавая пару противоположностей, следует ожидать, что в отсутствие хрупкого равновесия между ними одна в конце концов поглотит другую.

– Из сочинений Дианы Буллон

Чтобы стать богом, живому существу необходимо выйти за пределы физического. Три этапа, из которых состоит этот процесс, хорошо известны. Первый: ему необходимо осознать тайную агрессию. Второй: распознать цель в животной форме. Третий: испытать смерть.

После этого новорожденный бог должен обрести перерождение в уникальной инициации, через которую он найдет того, кто его призвал.

– «Создание бога», Амельский настольный справочник

Льюис Орн не мог вспомнить поры, когда бы ему не снился странный, изо дня в день повторяющийся сон – поры, когда он мог отправиться спать со спокойной уверенностью, что безумное ощущение реальности этого сна не вцепится ему в душу.

Сон начинался с пения – слащавого невидимого хора, сиропа для ушей, небесной шутки. Из музыки появлялись дымчатые фигуры, добавляя визуальные образы, от которых оставалось такое же ощущение.

Наконец всю эту чепуху перекрывал голос, изрекающий тревожные восклицания вроде: «Богами не рождаются, их создают!»

Или: «Заявить о своей нейтральности – всего лишь способ признаться, что принимаешь необходимость войны!»

С виду Орна едва ли кто-то принял бы за человека, которого могли преследовать подобные сны. Это был коренастый юноша с плотными мышцами уроженца тяжелой планеты – он родился на Чаргоне, что в Джемме, – квадратным бульдожьим подбородком и пронзительными глазами, от взгляда которых собеседникам часто становилось неуютно.

Несмотря на это странное обстоятельство или, быть может, благодаря ему, он исправно отдавал почести Амелю – «планете, где обитает вся божественность». Восклицания из сна, ни на миг не оставлявшие мыслей Орна даже наяву, побудили его утром девятнадцатого дня рождения записаться в Службу переобнаружения и переобучения, целью которой было вновь объединить галактическую империю, раздробленную Рубежными войнами.

По окончании учебного курса в великой Школе мира на Мараке, одним облачным утром ПП оставила Орна на меридианной долготе и сороковой параллели недавно переобнаруженной планеты Хамал, терратипичной до восьми знаков после запятой, население которой было достаточно близко к генетическому дрейфу гомо-С для скрещивания с коренными жителями Сердцевинных миров.

Через десять хамальских недель, стоя на краю крохотной пыльной деревушки где-то в северной части Центрального нагорья планеты, Орн нажал экстренную кнопку маленького зеленого сигнального устройства, спрятанного в правом кармане куртки. В тот момент он остро осознавал, что является единственным на Хамале представителем службы, агенты которой периодически исчезают по «неустановленным причинам».

Его рука потянулась к сигнальному устройству, когда он увидел, как примерно три десятка хамалян с хмурой задумчивостью пялятся на товарища, который только что споткнулся и благополучно плюхнулся на пятую точку прямо в кучу мягких фруктов.

Ни смеха, никакой заметной смены эмоций.

Вкупе со всеми другими подмеченными деталями случай с падением во фрукты закрепил ауру обреченности, окружавшую Хамал.

Орн вздохнул. Дело сделано. Он отправил сигнал в космос, запустив цепочку событий, которая могла окончиться уничтожением Хамала или его самого, или того и другого вместе.

Как ему открылось позднее, с этого момента он избавился от навязчивого сна. Но сменившая его вереница реальных событий со временем навела Орна на мысль, что он в действительности оказался в загадочном мире своих сновидений.

Глава вторая

Религия требует существования множества дихотомических отношений. Ей требуются верующие и неверующие. Те, кому известны тайны, и те, кто лишь страшатся их. Посвященные и непосвященные. Бог и дьявол. Абсолюты и относительность. Бесформенное (но находящееся в процессе формирования) и то, что уже обрело форму.

– «Религиозная инженерия», тайные писания Амеля

– Сейчас мы создадим бога, – сказал аббод Халмирах.

Это был невысокий темнокожий мужчина в бледно-оранжевом одеянии, мягкими складками ниспадавшем до щиколоток. На его узком, гладком лице выделялся длинный нос, нависавший, будто утес, над широким ртом с тонкими губами. Коричневая лысая макушка казалась отполированной до блеска.

– Мы не знаем, из какого существа или предмета родится бог, – добавил аббод. – Им может оказаться даже кто-то из вас.

Он обвел жестом послушников, сидевших на голом полу в спартански простом зале, освещенном косыми лучами утреннего амельского солнца. Помещение представляло собой защищенную приборами и заклинаниями пси-крепость, двадцать метров в длину и ширину, три – в высоту. Одиннадцать окон – пять с одной стороны и шесть с другой – выходили на увитые зеленью крыши центрального жилого комплекса Амеля. Стены за спиной и напротив аббода были сложены из белого камня, испещренного коричневыми линиями, похожими на дорожки насекомых – то была часть устройства пси-машины. Стены мерцали холодным белым светом, водянистым, словно стерилизованное молоко.

Чувствуя, как струится сила между двумя этими стенами, аббод ощутил вспышку вины и страха. Он знал, что ученики разделили с ним это предчувствие. Формально курс назывался «религиозная инженерия», но юные ученики настаивали на том, чтобы тщеславно именовать его «созданием богов».

И они уже достаточно продвинулись в обучении, чтобы понимать опасность.

– Все, что я говорю и делаю, тщательно спланировано и рассчитано, – продолжал аббод. – Случайное влияние здесь губительно. Именно этому служит намеренная простота зала. Малейшее вторжение чего-либо необычного может внести непредсказуемые изменения в то, что мы делаем. И потому я говорю, что любой из вас, кто пожелает сейчас покинуть комнату и не участвовать в создании бога, не должен стыдиться своего поступка.

Послушники заерзали под своими белыми одеждами, но никто не воспользовался этим предложением.

Аббод ощутил легкий укол удовлетворения.

Пока происходящее держалось в рамках его предсказаний.

– Как мы знаем, опасность создания бога заключается в успехе. В науке о пси успех такого порядка, на который мы рассчитываем в этой комнате, несет в себе фундаментальную отраженную угрозу. Мы на самом деле создаем бога и, сотворив его, парадоксальным образом создадим то, что уже не будет являться нашим творением. Мы вполне можем сами стать созданием того, что создали.

Аббод кивнул себе под нос, задумавшись о случаях создания богов в истории человечества: диких, рациональных, примитивных, изощренных… но всегда непредсказуемых. Неважно, как он был сотворен – бог всегда идет собственной дорогой. К божественным прихотям нельзя относиться легкомысленно.

– Бог каждый раз заново появляется из хаоса, – продолжал аббод. – Мы этого не контролируем; мы лишь знаем, как создать бога.

Он чувствовал, как во рту накапливается сухое электричество страха, как вокруг растет необходимое напряжение. Бог должен возникать частично из страха, но не из него одного.

– Мы должны благоговеть перед своим творением, – сказал он. – Должны быть готовы обожать, слушаться, молить и покоряться.

– «Обожать и слушаться», – пробормотали ученики по его подсказке. Благоговение исходило от них волнами.

«О да, – подумал аббод: бесконечные возможности и бесконечная опасность, вот где мы сейчас оказались. Ткань нашей вселенной вплетена в эти мгновения».

– Сначала мы вызываем к существованию полуформу, агента того бога, которого собираемся создать. – Он поднял руки и рассек поток силы, струящийся между двумя стенами, рассыпав по залу маленькие вихри.

В движении он ощутил одновременность, временной разрыв в своей вселенной, и внутреннее осознание образов рассказало ему о трех вещах, происходящих разом. Перед мысленным взором встало видение – его собственный брат Аг Эмолирдо, длинноносый, похожий на птицу человек, залитый бледным светом, стоит на далеком Мараке и беспричинно рыдает. Это видение перетекло в образ руки, один из пальцев которой вдавливал кнопку в корпус маленькой зеленой коробочки. В это же мгновение аббод увидел, как сам стоит с поднятыми руками, а из пси-стены позади него выходит шриггар – смертоносный чаргонский ящер.

Послушники ахнули.

С томной медлительностью ужаса аббод опустил руки и повернулся. Да, это был настоящий шриггар – существо столь высокое, что в этой комнате ему приходилось пригибаться. Из коротких лап торчали огромные острые когти. Узкая голова с раскрытым крючковатым клювом, в котором виднелся раздвоенный язык, повернулась налево, потом направо. Стебельчатые глаза вращались, дыхание наполнило комнату болотным смрадом.

Внезапно клюв захлопнулся: «Клац!»

Когда он открылся снова, из него раздался голос: низкий и бестелесный, он звучал без всякой синхронизации с пастью и языком шриггара.

– Бог, которого вы создаете, может умереть при рождении. Подобные вещи происходят в свой срок и своими путями. Я стою на страже в полной готовности. Будет война, и будет город из стекла, где строят свои жизни существа с высоким потенциалом. Будет время для политики и время жрецам возбояться последствий своей дерзости. Все это должно миновать ради достижения неведомой цели.

И шриггар стал медленно растворяться – сначала голова, потом огромное тело, покрытое желтой чешуей. Там, где он стоял, собралась лужа теплой коричневой жидкости и потекла по залу, мимо ног аббода, мимо сидящих послушников.

Никто не смел шевельнуться. Все знали, что нельзя добавлять в уравнение случайную силу, пока не иссякли последние вспышки пси.

Глава третья

Любой, кто хоть раз чувствовал, как по коже бегут мурашки от электризующего осознания невидимого присутствия, познал первичное ощущение пси.

– Халмирах, аббод Амеля, «Пси и религия», предисловие

Стискивая руки за спиной так, что костяшки пальцев побелели, Льюис Орн мрачно смотрел из окна второго этажа на хамальское утро. В безоблачном небе поднимался над далекими горами огромный желтый шар солнца. День обещал быть жарким.

За спиной раздавались царапающие звуки стилуса, которым оперативник Бюро по Контролю и исправлению делал на трансляционной бумаге заметки о только что проведенной беседе. Бумага передавала записанные слова на ожидающий его корабль.

«Ну, допустим, я зря нажал экстренную кнопку, – думал Орн. – Но у этого умника нет никакого права меня драконить! В конце концов, это мое первое задание. Нельзя ожидать, что я справлюсь идеально в первый же раз».

Скрип стилуса начинал действовать на нервы.