– Мой анализ, – продолжал Орн, – показывает, что заговорщицы впервые зачали нескольких мужчин примерно тридцать-сорок лет назад, чтобы подготовить их к занятию избранных высокопоставленных должностей. Другим мужчинам-натийцам – тем, кто родился из-за сбоя при контроле пола, – о заговоре не сообщалось. Но эти новые, достигнув зрелости, стали полноценными его участниками. Полагаю, такую судьбу они готовили и мне.

Полли мрачно посмотрела на него, а потом снова опустила взгляд на руки.

Диана отвернулась, когда Орн попытался встретиться с ней глазами.

Он продолжил:

– Первую часть схемы планировалось привести в исполнение на нынешних выборах. Если бы все получилось, это развязало бы им руки.

– Ты откусил больше, чем сможешь проглотить, мальчишка, – прорычала Полли. – Уже поздно, вы никак не сможете нам помешать. Никак!

– Это мы посмотрим! – отрезал Спенсер. Ему как будто удалось восстановить самообладание. – Арест кое-каких ключевых фигур, масштабный фокус прессы на ваших…

– Нет, – перебил Орн. – Нужно мыслить трезво, адмирал. Она права. Для такого подхода слишком поздно. Пожалуй, для него даже сотню лет назад было поздно. Уже тогда эти женщины слишком глубоко окопались.

Спенсер посуровел и прожег Орна взглядом.

– Молодой человек, одно мое слово, и от этого места останутся одни развалины.

– Я знаю, – сказал Орн. – Будет еще один Хамал, еще один Шелеб.

– Мы же не можем просто сидеть сложа руки! – прорычал КомГО.

– Допустим, не сложа руки, но нечто вроде того. У нас нет выбора. Пора вспомнить про рукоять и наконечник.

– Про что? – громыхнул Спенсер.

– Первая страница в учебнике КИ, – сказал Орн. – Еще первобытные сообщества обнаружили, как противостоять постоянному искушению насилия и убийств. Одна деревня делает только наконечники для косы, а соседняя деревня – только рукояти. И ни та, ни другая не вмешивается в чужую сферу производства.

Полли подняла голову и внимательно вгляделась Орну в лицо. Диана казалась озадаченной.

– Знаешь, что я думаю? – сказал Спенсер. – Своей попыткой замутить воду ты только доказал, что натиец всегда останется натийцем.

– Натийцев больше не существует, – возразил Орн. – Пять сотен лет смешения с другими народами об этом позаботились. Есть только тайное сообщество талантливых знатоков политической науки.

Он хитро улыбнулся Полли и снова посмотрел на Спенсера.

– Подумайте о собственной супруге, сэр. Скажите честно, вы были бы сегодня КомГО, не направляй она вашу карьеру в нужное русло?

Лицо Спенсера потемнело. Он втянул подбородок и попытался было уничтожить Орна взглядом, но не получилось.

В конце концов он криво усмехнулся.

– Соби начинает приходить в себя, как я и ожидала, – сказала Полли. – Ты добился своего, Льюис. Мы разберемся, с кем понадобится, но тебя среди этих людей не будет.

– Не нужно недооценивать будущего зятя, – сказал Орн.

– Ха! – рявкнула Диана. – Я терпеть тебя не могу, Льюис Орн!

– Это пройдет, – мягко сказал тот.

Диану передернуло от ярости.

– По-моему, большинство козырей на руках у меня, – заметил Спенсер, переключив внимание на Полли.

– Если вы не до конца понимаете ситуацию, то ничего у вас на руках нет, – сказал Орн.

Спенсер обратил на него заинтересованный взгляд.

– Поясни.

– Политическая власть – сомнительная привилегия. За влияние и богатство вы платите тем, что балансируете на острие кинжала. Народ – огромная аморфная масса – уже не раз ополчался на правительство и поглощал его. Сердитая толпа может восстать в одно мгновение. Чтобы этого не допустить, править нужно хорошо – не идеально, но хорошо. Иначе рано или поздно настанет ваш черед. Так говорила мне моя мать, настоящий политический гений. И это запало мне в память. – Орн нахмурился. – Я не хотел идти в политику из-за компромиссов, которые необходимы, чтобы добиться поста… и мне не нравилось, что за меня все решают женщины.

Стетсон отлепился от стены.

– Это мы уже поняли, – подал голос он, и все головы повернулись в его сторону. – Чтобы оставаться у власти, натийкам приходилось быть довольно неплохими правительницами. Признайте. Это очевидный факт. А если мы их изобличим, то дадим куче политиков-дилетантов, фанатиков и властолюбивых демагогов оружие, которое поможет им оказаться у власти.

– Настанет хаос, – поддержал Орн. – Так что мы позволим натийкам продолжать – только внесем два небольших изменения.

– Никаких изменений, – отрезала Полли.

– Выходит, вы не поняли, в чем суть урока о наконечнике и рукояти косы, – сказал Орн.

– А ты не понял, в чем суть реальной политической власти, – парировала она. – Сдается мне, Льюис, вам нечем крыть. У вас есть я, но вы ничего из меня не вытянете. Наша организация сможет функционировать и без меня. Вы не посмеете разоблачить нас. Это дискредитирует слишком многих важных персон. Все козыри у нас в руках.

– А у нас в руках – коса, – сказал Орн. – За десять дней КИ переловит девяносто процентов вашей организации.

– Вам их не найти! – огрызнулась Полли.

– Каким образом, Лью? – спросил Стетсон.

– Кочевники, – сказал Орн. – Этот дом, в сущности – просто роскошный шатер. Мужчины живут во внешнем круге, женщины – во внутреннем. Их можно вычислить по устройству жилища. Должно быть, этот инстинкт у натийцев в крови.

– Считаешь, этого хватит? – усомнился Спенсер.

– Добавьте сюда любовь к диковинным музыкальным инструментам. Каитра, барабан, гобой – все это инструменты кочевых народов. Плюс матриархальный семейный строй – необычный для кочевого наследия, но не неслыханный. Присмотритесь к политическим карьерам тех, кого привели к власти жены. Если мы кого-то и упустим, то немногих.

Полли уставилась на него, раскрыв рот.

– Что-то я не поспеваю, – сказал Спенсер. – Но точно знаю одно. Для меня главное – не допустить новой Рубежной войны. И если мне придется посадить всех до еди…

– Через час после того, как о заговоре станет известно, вы уже будете не в том положении, чтобы кого-то сажать, – сказал Орн. – Муж натийки! Вас самого посадят – если раньше не разорвет на части взъяренная толпа.

Спенсер побледнел.

Стетсон кивнул, признавая правоту Орна.

– Хорошо, расскажи нам про рукоять и наконечник, – сказала Полли. – Какой компромисс ты предлагаешь?

– Первое: мы можем наложить вето на любого вашего кандидата, – сказал Орн. – Второе: вы не имеете права занимать более половины высших должностей.

– Кто будет накладывать вето? – спросила Полли.

– Адмирал Спенсер, Стет, я… и любой, кого мы посчитаем достойным доверия.

– Ты что, Богом себя возомнил? – возмутилась Полли.

– Не более чем вы, – ответил Орн. – Я хорошо помню материнские уроки. Нам нужна система сдержек и противовесов. Вы режете пирог, мы первыми выбираем себе кусок. Одна группа мастерит наконечник косы, другая – рукоять. А потом мы собираем их в готовый продукт.

Последовало продолжительное молчание. Наконец его нарушил Спенсер:

– Мне не кажется идеальным вариантом вот так просто…

– В политике и не бывает идеальных вариантов, – сказал Орн.

– Приходится все время штопать там, где расползается, – согласилась Полли. – Это и значит – править. – Она усмехнулась и посмотрела на Орна. – Ладно, Льюис, мы согласны. – Потом перевела взгляд на Спенсера. Тот мрачно пожал плечами.

Полли снова обернулась к Орну.

– Только ответь мне на один вопрос, Льюис. Как ты догадался, что всем руковожу я?

– Легко, – сказал Орн. – Записи, которые мы обнаружили, гласили, что кодовое имя натийских… – он едва не сказал «предателей», – …потомков на Мараке переводится как «голова». А в вашем имени, Полли, содержится древнее слово «полл», означающее «голова».

Миссис Буллон бросила на Стетсона вопросительный взгляд.

– Он всегда так шустро соображает?

– Всегда, – ответил Стетсон.

– Если вдруг хочешь пойти в политику, Льюис, – сказала Полли, – я с удовольствием…

– Я и так уже в политике, – проворчал Орн. – А чего я хочу, так это осесть где-нибудь с Ди и нагнать все те годы жизни, которые пропустил.

Диана напряглась и, обращаясь к стене за спиной у Орна, произнесла:

– Я больше никогда в жизни не хочу ни разговаривать с Льюисом Орном, ни слышать о нем! Это мое окончательное, повторяю, окончательное решение!

Плечи Орна поникли. Он отвернулся, сделал неверный шаг и внезапно рухнул во весь рост на толстый ковер гостиной. Люди, стоявшие у него за спиной, ахнули.

Стетсон крикнул:

– Вызовите врача! Меня предупреждали в госпитале, что он еще очень слаб.

Тяжелые шаги Полли спешно удалились в сторону коммуникационного алькова.

– Лью! – Это был голос Дианы. Она упала на колени подле Орна, нежно касаясь его головы и шеи.

– Надо перевернуть его и расстегнуть ворот, – сказал Спенсер. – Дать ему воздуха.

Они бережно повернули Орна на спину. Он был бледен.

Диана расстегнула ему воротник и уткнулась туда лицом.

– Лью, прости меня, – всхлипнула она. – Я не хотела. Пожалуйста, Лью… прошу тебя, не умирай. Пожалуйста!

Орн открыл глаза и сквозь рыже-золотое облако волос Дианы разглядел Спенсера и Стетсона. Из коридора доносился голос Полли, торопливо что-то диктовавшей в коммуникационный центр. Орн ощутил у себя на коже теплую щеку Дианы, мокрую от слез, и медленно, со значением подмигнул мужчинам.

Диана, сотрясаясь от рыданий, прильнула к его шее, и ее движения активировали кнопку передатчика. Орн услышал, как в ушах зашипел сигнал. Этот звук наполнил его яростью. «Нужно избавиться от этой проклятой штуки! – подумал он. – Да чтоб она оказалась на дне самого глубокого маракского моря!»

Только успев сформулировать мысль, Орн резко ощутил пустоту в теле там, где до этого был передатчик. Шипение моментально прекратилось. Со внезапной вспышкой изумления Орн осознал, что устройство пропало.

Медленно, постепенно его затопило понимание. «Пси! Во имя всего святого, я – пси!»

Он бережно отстранился от Дианы и позволил помочь себе сесть.

– Лью, – прошептала она, гладя его по шее.

У них за спинами появилась Полли.

– Доктор в пути. Он велел согреть пациента и не позволять ему двигаться. Почему он сидит?

Орн едва слышал их. В голове крутилась мысль: «Придется лететь на Амель. Ничего не поделаешь».

Он не знал, как у него это получится, но знал, что это неизбежно.

На Амель.

Глава семнадцатая

У смерти есть множество аспектов: нирвана, бесконечное колесо жизни, равновесие между организмом и мышлением как чистой деятельностью, напряжением/расслаблением, болью и удовольствием, поиском цели и отрицанием. Этот список бесконечен.

– Ноа Аркрайт, «Аспекты религии»

Шагнув из-за щитов корабля на спусковой трап, залитый горячим амельским солнцем, Орн в ту же секунду почувствовал в атмосфере игру пси-потоков, словно оказался между противоборствующих магнитных полей. Нахлынуло головокружение, пришлось схватиться за перила трапа. Постепенно дурнота миновала, и вскоре он уже мог различить в двух сотнях метров под собой блестящий трикрит космопорта. Над поверхностью плясал горячий воздух, поднимаясь так высоко, что даже на этом уровне стояла жара. Ветра совсем не было, но скрытые порывы пси то и дело осаждали его недавно пробудившиеся чувства.

Когда он поднял тему Амеля, его дела сразу же и с таинственной гладкостью двинулись в этом направлении. Ему предоставили и вживили оборудование для детекции и амплификации пси. Никто и словом не упомянул об исчезновении шейного передатчика, а он сам не попросил его заменить.

В Пси-отделе КИ нашли техника, который обучил Орна управляться с новым оборудованием, вычленять первые резкие сигналы, сообщающие о присутствии пси, фокусироваться на отдельных элементах этого нового спектра.