– Лью, мы только сегодня утром получили подтверждение: на следующей сессии Ассамблеи будет внесено предложение расформировать КИ и передать все его функции Переобнаружению и переобучению.

– Ты, должно быть, шутишь.

– Не шучу.

– Тайлеру Джемину и его ПэПэшникам?

– Им самым.

– Этому… бездарному политикану! Половина всех наших проблем вызвана тупостью ПП. Они уже десять раз едва не довели нас своими выходками до новой Рубежной войны. Я думал, Джемина мы первым делом собирались убрать с поста.

– Угу, – согласился Стетсон. – Но предложение пойдет в работу на следующей сессии Ассамблеи, а это меньше чем через пять месяцев. И амельское духовенство его полностью поддерживает.

– Единогласно?

– Да.

– Но это такая глупость! Посмотреть только на…

– Ты что, сомневаешься, что религиозная горячка сумеет довести эту инициативу до одобрения? – спросил Стетсон.

Орн покачал головой.

– Но на Амеле тысячи религиозных сект… может, даже миллионы. Вселенское перемирие не позволяет…

– В мирном договоре не сказано, что им нельзя ополчаться на КИ.

– Но тогда я не понимаю, Стет, если жрецы против нас, зачем им одновременно приглашать меня учеником?

– Теперь ты понимаешь, почему мы встревожены, – сказал Стетсон. – Еще никому – повторяю, никому! – не удавалось отправить на Амель агента. Ни КИ. Ни старой маракской Секретной службе. Ни даже натийцам. Все попытки оканчивались вежливой депортацией. Ни один агент еще не отходил больше чем на двадцать метров от места посадки.

– Что там навалено на тележке? – спросил Орн.

– Все, что ты должен был изучать следующие шесть месяцев. У тебя шесть дней.

– А что будете делать, чтобы вызволить меня с Амеля, если дело запахнет рыбой?

– Ничего.

Орн неверяще уставился на начальника.

– Ничего?

– По нашим самым надежным данным, твое обучение на Амеле – они называют его «инициацией» – занимает примерно шесть месяцев. Если за это время от тебя не поступит никакой весточки, мы пошлем запрос.

– Запрос: «Что вы сделали с его трупом?» – осклабился Орн. – Да идите вы; через шесть месяцев уже и КИ не будет, чтобы этот запрос отправить!

– Ну, по крайней мере, будут обеспокоенные граждане, твои друзья.

– Которые меня туда послали!

– Не сомневаюсь, ты понимаешь, что это необходимо. Диана поняла.

– Она в курсе всего этого?

– Да. Она поплакала, но все поняла и отправилась на Франчи Приму, как ей было велено.

– Я – ваше последнее средство, да?

Стетсон кивнул.

– Мы должны выяснить, почему вселенский религиозный центр настроен против нас. Никакими молитвами, уж извини за каламбур, нам туда не попасть и не одолеть их. Мы можем попытаться действовать силой, но это разожжет религиозные восстания по всей федерации. И тогда Рубежные войны покажутся нам уроком физкультуры в пансионате для благородных девиц.

– Однако ты не исключаешь этого варианта?

– Конечно, нет. Но я не уверен, что нам удастся набрать для этого достаточно волонтеров. Мы никогда не одобряли персонал на основе религиозной принадлежности, но черта с два они сами нас одобрят, если мы вдруг решим напасть на Амель. Это опасная тропа, Лью. Нет, мы должны выяснить причину! Может, нам удастся исправить то, что им не по нраву. Это наша единственная надежда. Может, они не понимают нашего…

– А что, если они планируют военный захват, Стет? Что тогда? Что, если на Амеле пришла к власти какая-то новая группировка. Это ведь возможно?

Стетсон погрустнел.

– Если бы ты мог это доказать… – Он пожал плечами.

– Что первое в списке дел? – спросил Орн.

Стетсон указал большим пальцем на тележку.

– Займись пока этими материалами. Ближе к вечеру медики поставят тебе новый, более совершенный усилитель пси.

– Когда мне идти к медикам?

– Они сами тебя найдут.

– Вот вечно меня кто-то находит, – пробормотал Орн.

Глава восемнадцатая

Вселенная без войны предполагает концепции критической массы в применении к человеческим существам. Любая непосредственная проблема, способная привести к войне, всегда обостряется до вопросов личной ценности, сложностей технологического синергизма, вопросов этико-религиозной природы и того, какие области открыты для противодействия. Неизбежно остаются и неизвестные величины, вездесущие и чаще всего предательски сложные. Человеческую ситуацию в вопросе войны можно сравнить с многолинейной закольцованной обратной связью, в которой ни один элемент нельзя считать незначительным.

– «Война: Де-возможное», глава 4, Учебное пособие КИ

В ечерний свет расчертил палату Орна в медицинском центре КИ длинными тенями. Настала пора затишья между обедом и часами посещения. Псевдоперспективу в комнате отключили, дабы окружающая обстановка больше располагала к отдыху и спокойствию. Селектоколор был установлен на темно-зеленый, освещение приглушено. Под подбородком мешался пухлый узел индукционной повязки, но щекочущее чувство быстрого заживления пока не давало о себе знать.

Пребывание в лазарете доставляло Орну смутный дискомфорт. Он знал, почему. Местные запахи и звуки напоминали о долгих месяцах, которые он провел, цепляясь за жизнь после Шелеба. Ему вспомнилось, что Шелеб тоже считали планетой, которая ни в коем случае не способна развязать войну.

Прямо как Амель.

Дверь палаты скользнула в сторону, пропуская высокого костлявого офицера-техника с раздвоенной молнией на воротнике – эмблемой Пси-отдела. Когда он вошел, дверь закрылась.

Орн внимательно оглядел незнакомца: тот напоминал птицу – длинный нос, острый подбородок, узкий рот. Стремительный, беглый взгляд. Подняв правую руку в торопливом приветствии, офицер облокотился на перекладину у изножья кровати Орна.

– Аг Эмолирдо, – представился он, – глава Пси-отдела. Аг – сокращенное Агоний.

Из-за индукционной повязки Орн не мог двигать головой, поэтому пришлось скосить глаза и смотреть на Эмолирдо поверх собственного носа. Так, значит, вот он – нелюдимый и таинственный специалист КИ по изучению пси. От него исходило ощущение проницательной самоуверенности. Он напомнил Орну одного жреца дома на Чаргоне – тоже амельского выпускника. От этого воспоминания ему стало не по себе.

– Я про вас слышал, – сказал он. – Как поживаете?

– Сейчас узнаем, как я поживаю, – ответил Эмолирдо. – Я просмотрел ваше досье. Оно поразительно. Вы в курсе, что, возможно, являетесь пси-центром?

– Чем? – Орн попытался сесть, но повязки держали крепко.

– Пси-центром, – повторил Эмолирдо. – Сейчас поясню.

– Уж будьте добры, – сказал Орн. Ему не нравился невозмутимый, всезнающий тон Эмолирдо.

– Можете считать это началом своего продвинутого обучения, – сказал Эмолирдо. – Я решил самолично им заняться. Если наши подозрения верны… что ж, вы – огромная редкость.

– Насколько огромная?

– Ну, все подобные вам остались за мифической завесой древности.

– Ясно. А что собой представляет пси-центр?

– Так мы называем этот феномен. Если вы – пси-центр, значит, вы… в общем, вы – бог.

Орн, потрясенно моргнув, застыл на кровати. Он ощутил, как поворачивается колесо жизни, как его единое бытие вспыхивает ужасающей страстью к существованию. Всепоглощающее озарение вскипело в нем, поднимая на поверхность для пересмотра все древние инстинкты живого существа.

«Ничто нельзя исключить из жизни. Все едино», – подумал он.

– У вас нет никаких вопросов? – удивился Эмолирдо.

Орн сглотнул.

– Вопросов полно.

– Задавайте.

– Почему вы считаете, что я – этот… пси-центр?

Эмолирдо кивнул.

– Вы – очевидный остров порядка в беспорядочной вселенной. Четыре раза с тех пор, как вы обратили на себя внимание КИ, вам удалось совершить невозможное. Любая из проблем, с которыми вы справились, могла привести к восстаниям и даже полноразмерным военным действиям. Но вы взяли и сотворили порядок из…

– Я сделал лишь то, чему меня учили, и не более того.

– Учили? Где же?

– В КИ, конечно. Дурацкий вопрос.

– Такой ли уж дурацкий? – Эмолирдо нашел себе стул и уселся возле кровати, так что его лицо оказалось на одном уровне с головой Орна. – Давайте разберемся по порядку, начиная с нашей формулировки жизни.

– Я формулирую жизнь тем, что живу ее, – сказал Орн.

– Пожалуй, мне следовало сказать «давайте взглянем на этот вопрос с другого угла», просто ради определения. Жизнь в том смысле, как мы ее понимаем, представляет собой мост между Порядком и Хаосом. Мы определяем Хаос как чистую энергию, неукрощенную, доступную всему, что может обуздать ее и привести к какому-то подобию Порядка. В этом смысле Жизнь становится хранилищем Хаоса. Вы следуете за моей мыслью?

– Я слышу ваши слова, – сказал Орн.

– Ах… – Эмолирдо прочистил горло. – Говоря иначе, Жизнь кормится Хаосом, но должна существовать в рамках Порядка. Хаос представляет собой фон, на котором Жизнь познает себя. Это приводит нас к еще одному фоновому состоянию, называемому Стазисом. Его можно сравнить с магнитом. Стазис притягивает свободную энергию до тех пор, пока давление бездвижности и неадаптации не усиливается настолько, что приводит к взрыву. Взорвавшись, формы, пребывавшие в Стазисе, возвращаются обратно к Хаосу, к не-Порядку. Из этого мы делаем неизбежный вывод, что Стазис всегда оканчивается Хаосом.

– Отличненько, – сказал Орн.

Эмолирдо нахмурился, потом продолжил:

– Это правило верно как на химически-неодушевленном, так и на химически-одушевленном уровнях. Лед, стазис воды, взрывается, вступая в контакт с крайне высокой температурой. Застывшее общество взрывается, когда сталкивается с жаром войны или обжигающей новизной контакта с незнакомым обществом. Природа не приемлет стазис.

– Так же, как она не приемлет вакуум, – сказал Орн с единственной целью прервать поток слов Эмолирдо. Что тот пытался донести? – К чему все эти разговоры о Хаосе, Порядке и Стазисе?

– Мы мыслим категориями энергетических систем, – сказал Эмолирдо. – Таков пси-подход. У вас есть еще вопросы?

– Вы ничего не объяснили, только наговорили слов. Как все это связано с Амелем или с вашим подозрением, что я… пси-центр?

– Амель кажется нам примером стазиса, который не взрывается.

– Значит, возможно, он не статичен.

– Весьма проницательное замечание, – согласился Эмолирдо. – Что же до пси-центра, тут мы подходим к вопросу чудес. Вас призвали на Амель, потому что мы считаем вас чудотворцем.

Орн попытался повернуть голову и ощутил укол боли в забинтованной шее.

– Чудотворцем? – прохрипел он.

– Понимание пси – это понимание чудес, – произнес Эмолирдо своим поучающим тоном. – Дьявол прячется во всем, чего мы не понимаем. Поэтому чудеса пугают нас и наполняют ощущением неуверенности.

– Как тот парень, который, как мне сказали, умеет прыгать с планеты на планету без корабля, – вставил Орн.

– Вам сказали правду, – кивнул Эмолирдо. – Или вот другой пример чуда: один человек пожелал, чтобы некое устройство исчезло из его тела и при этом не принесло ему никакого вреда.

– А что случится, если я пожелаю, чтобы вы исчезли из моего поля зрения? – спросил Орн.

На губах Эмолирдо мелькнула странная полуулыбка. Словно он поборол внезапный порыв вскрикнуть или рассмеяться, решив не делать ни того, ни другого.

– Может получиться интересно, особенно если я парирую собственным желанием.

Орн запутался.

– Я что-то не улавливаю.

Эмолирдо пожал плечами.

– Я лишь хочу сказать, что изучение пси – это изучение чудес. Мы исследуем то, что происходит вне известных каналов и вопреки общепринятым правилам. Религиозные люди называют такие явления чудесами. Мы же говорим, что столкнулись с пси-феноменом или работой пси-центра.