Букет незабудок (страница 12)
Время шло, а число жертв лишь возрастало. Ведьмам все чаще приходилось создавать видимость деятельности, распуская в деревне слухи о неведомом сильном духе, что не то чтобы не подвластен могуществу колдуний – так можно было и на себя накликать беду, – но скорее обладает безупречными навыками скрываться, контратакуя призывы и заклинания. Старейшина неохотно верил байкам и начал внимательнее присматриваться к ведьмам, подозревая, что они сами крали селян. Собрав добровольцев, деревенские принялись следить не только за каждым шагом пришлых ведьм, но и за кланом. Недалекие, несведущие в магии люди приносили в дом вести, интерпретируя события по-разному. Кто преувеличивал страшное, желая подчеркнуть собственную бесстрашность, а кто во всем искал злой умысел и дьявольскую руку – даже в том, как колдуньи грели воду для мытья.
И если подобные вести лишь поражали слушателей, а россказни и слухи служили лишь на потеху местным жителям, то почти интимное описание того, как бледнокожая женщина заостренным концом ногтя вспорола кожу на теле ведьмы и принялась с наслаждением пить из раны кровь, на глазах приобретая живой румянец, по-настоящему встревожило жителей деревни. Староста, услышав о произошедшем, не торопился что-то предпринять: уж больно опасным казался сосед, чтобы враждовать с ним, а потому отправился для начала увидеть все это собственными глазами, убедиться, что это правда.
К несчастью для ведьм, староста пробрался сквозь лесную чащу и засел в зарослях в неподходящее время и неподходящем месте. Он стал свидетелем большой кормежки вампиров младшими послушниками, которые решили втайне от главных спасти жителей деревни, предложив вампирам кровь раньше положенного срока.
Благими намерениями юные ведьмы и колдуны выложили себе дорогу в ад. Кормление перешло в настоящий бунт. Вампиры принялись убивать бывших сестер и братьев, топя в крови землю и обнажая свою истинную сущность. Увидев безобразную картину, староста пришел в ужас и отправился собрать всех мужиков, что были в деревне.
Василиса билась на стороне сестер-чародеек, но оказалась не в силах справиться с порождениями собственной крови. Она давно не кормилась и была единственной вампиршей на стороне ведьм. Противостояние превратилось в настоящую бойню, не оставляя чародейкам шанса. Стоило им хотя бы немного преуспеть, как регенерация сытых вампиров тотчас лишала ведьм преимущества.
Их осталось чуть больше десяти, когда с вилами подоспели деревенские мужики. Шипя, вампиры захватили оставшихся в живых колдуний в узкое кольцо, упиваясь азартом охоты. Лучших и сильнейших ведьм в иерархии они, казалось, оставили на десерт и вот-вот собирались занести ложку, чтобы зачерпнуть самое сладостное угощение.
Отважные и глупые, мужики кинулись в гущу событий с криками, не разбирая своих и чужих. Они сцепились с вампирами, а те, заливисто хохоча, забавлялись, не торопясь покончить с селянами, не насладившись моментом вдоволь. Обезумевшие кровопийцы были убеждены в собственном превосходстве и не заметили, как, воспользовавшись случаем, все ведьмы взялись за руки, а Василиса принялась громко нараспев читать проклятие. Сама лишенная способностей к ведьмовству, первородная позволила чужой силе струиться сквозь нее, как через проводника. Колдуньи вторили песне Василисы, и группу медленно охватывало бледно-голубое свечение. Казалось, оно исходило прямо из-под кожи колдуний, становясь с каждой произнесенной фразой все ярче. Мгновение, и все женщины, как одна, вскинули головы к небу и закричали. Земля затряслась под их ногами, а к стройной симфонии боли присоединился хор из мужских голосов. Полная луна вышла из-за облаков и осветила безумную сцену, холодно смотря на происходящее с высоты небесного свода. Стоило ее серебристому свету коснуться деревенских мужиков, как тела их начали менять форму, теряя все человеческое. Длинный мех пробился из-под кожи, а ноги и руки истончались на глазах, заставляя мужчин опустить на четвереньки. В раскрытых от крика ртах виднелись нечеловеческого размера клыки. Челюсти подались вперед и вытянулись, будто волчьи.
Когда с обращением было покончено, ладони ведьм расцепились, а их обессиленные тела рассыпались мерцающей серебром пылью и исчезли вместе с поднявшимся из ниоткуда потоком ветра.
Так по легенде, что в нашей семье передавали из уст в уста, и появились первые вампиры с оборотнями.
– Выходит, ведьмы тоже существуют? – Я давно перестала жевать, заслушавшись рассказом Кости.
– Не было бы их – не было бы нас. И кровопийц тоже. Впрочем, именно из-за кровопийц ведьм до сих пор очень мало. В Ксертони сейчас живут от силы три. Колдуньи, знаешь ли, стараются держаться подальше от ошибок рода. Ковен, что породил магию обращения и нарушил тем самым равновесие природы, сгинул. Никто не знает текст заклятия, что было произнесено, а значит, и отменить, насколько я понял, никому теперь не под силу. Когда ты только родилась, мы с Марией искали кого-нибудь, кто мог бы уберечь тебя от моей участи. Но сделанного не воротишь…
Говоря это, отец ссутулился. Печать вины застыла на его лице.
Я раз за разом возвращалась к воспоминанию о том разговоре с отцом в больнице в последние дни, размышляя, сколько первородных живы до сих пор и скрываются среди людей, как члены моей семьи. Сколько из них ведут двойную жизнь, притворяясь простыми смертными и вливаясь во всеобщий круговорот вещей, становясь предпринимателями, юристами и кем угодно еще. Как опознать мифическое существо при встрече, да и есть ли в этом какой-то смысл, когда ты сам один из них?
– Продолжаешь считать изъяны на потолке? – отец подал голос с кухни, и я поняла, что пора бы выйти из комнаты.
Пройдя в зал, я опустилась на диван напротив выключенного телевизора. Костя продолжал суетиться на кухне, делая себе бутерброды. Судя по доносящемуся аромату, с салями, моцареллой и смесью прованских трав.
– Тебе сделать парочку?
– Нет, спасибо. Салями пахнет не так, как я помню. Слишком ярко и будто с каким-то душком.
– Да уж, с мясом в ближайшее время твоя дружба сойдет на нет. Оно все будет пахнуть немного подтухшей мертвечиной, особенно копченое.
– Это я уже поняла.
Костя подошел и сел сбоку от меня. Тарелка с тремя бутербродами расположилась прямо у меня под носом. Очередной раз вдохнув, я почувствовала, как в нос ударил едкий запах мяса, и непроизвольно поморщилась. Тотчас натянула на ладонь рукав кофты, насколько позволяла длина, и попыталась прикрыть одновременно ноздри и рот, чтобы хоть как-то перебить аромат Костиного ужина.
Отец как ни в чем не бывало потянулся за пультом и включил телевизор. Я укоризненно посмотрела на Костю, но он даже не обернулся, а наоборот – подцепил ближайший бутерброд и с удовольствием откусил треть.
– Пап, – начала я, морщась от неприятных ощущений. – Отсядь. И бутерброды прихвати.
Глава 4. Снова в школу
На следующее утро я проснулась раньше будильника. В комнате не было и намека на рассвет. День постепенно укорачивался, уступая больше времени ночи. Я взяла телефон и разблокировала экран. Полседьмого. Засыпать вновь не было никакого смысла.
Нехотя я поднялась и направилась в ванну, чтобы принять душ, прогоняя остатки сна горячей водой. Сегодня мне предстояло вернуться к обычной рутине, но все мои мысли занимало предстоящее обращение. Я подставила руки под струи воды и смотрела, как ручейки образуют на коже прозрачные линии. Некоторые капли разлетались в разные стороны, сталкиваясь с поверхностью. Они сопротивлялись судьбе, будто не желали примкнуть к импровизированному руслу, боясь слиться с другими и потерять собственный голос. Временная бессмысленная мера. Рано или поздно, так или иначе, и эти капли утекали в сток вместе с остальными.
Наспех я высушила волосы, а затем вернулась в комнату за свежей одеждой, выбрав изумрудного цвета водолазку с высоким воротом и черные узкие джинсы. Несколько минут мне потребовалось на то, чтобы вспомнить, где лежит распечатка с новым расписанием, которую Даша принесла в больницу. Первым уроком стояла биология, а следом за ней – литература. Сегодня класс должен был обсуждать небольшой роман Евгения Замятина «Мы», который считался первым в жанре антиутопии. Родоначальником, пусть и не без изъянов.
Я наспех собрала рюкзак в школу и на всякий случай взяла экземпляр романа с собой. Читая его на летних каникулах, многие страницы я отметила разноцветными закладками, чтобы легче было потом обсуждать в классе. Розовыми стикерами выделила интересные цитаты, оранжевыми отметила ключевые сюжетные события, чтобы, если забуду хронологию, быстро восстановить ее, освежить в памяти. Синие стикеры – на страницах с ответами на вопросы по программе. Во всяком случае, на те, что выдает интернет. Что дополнительно может спросить учитель, приходилось только гадать и надеяться на лучшее.
В коридоре хлопнула дверь в ванную. Должно быть, Костя уже проснулся и отправился в душ. Удивительно, но даже с моим обостренным обонянием и слухом перемещения отца оставались для меня загадкой. Возможно, это было как-то связано с нашей общей природой.
Не то чтобы Костя не имел запаха. Папа пах обработанной телячьей кожей – потому что почти постоянно носил кожаную куртку, одеколоном с перечными и табачными нотами, средством для очистки служебного пистолета и зубной пастой с ментолом. Иногда улавливались и мимолетные, приобретенные ароматы, в зависимости от того, где недавно Костя бывал. Но как же тихо он передвигался!
Размышляя об этом, я перенесла рюкзак в коридор и бросила на пуф рядом с курткой, после чего отправилась на кухню в поисках завтрака. Открыв холодильник, я бегло осмотрела содержимое полок, ища взглядом что-то подходящее или хотя бы не настолько вонючее, как вчерашняя колбаса на Костином бутерброде. Сыр, яйца и творожная масса с курагой не вызывали доверия, в отличие от красного блестящего яблока на нижней полке. Есть особо не хотелось, но я понимала, что нужно съесть хотя бы что-то перед тяжелым днем в школе.
– Доброе утро, – Костя появился на кухне и заглянул через мое плечо в холодильник. – Яичницу будешь?