Трясущимися пальцами впиваюсь в рукав его пиджака, пытаясь остановить от того, что он собирается сделать. Я по глазам я вижу его намерение, и от этого мне очень страшно. Такой взгляд я видела у хищников в передаче Animal Planet, перед тем, как они насмерть задирали свою добычу.

– Ради своего же блага, Тэйлор, уйди с дороги, – осекает стальной голос, чужой и далекий. В лице Нейта нет ни кровинки, обычно яркие губы серые. Выделяются только его глаза, дымчато-черные, без малейшего намека на тепло.

Рукав выскальзывает из моих пальцев, и я даже не успеваю обернуться, когда слышу звук вонзающегося в плоть кулака, стон и грохот падающего тела. Не знаю, кричала ли я что-нибудь в тот момент. Все, что я помню, когда повернулась, это корчащийся на полу Дарен, и Нейт, нависающий над ним.

– Нейт, – мой голос так слаб, что больше напоминает писк новорожденной мыши, – Не надо…

Все происходит как в тумане. Или как в съемках боевика. Только нет дублеров, стоп кадров и грима. Только жестокая реальность без фальшивой озвучки. Отведенная назад рука, которая с молниеносной скоростью опускается на лицо моего бывшего начальника. Хруст ломающихся костей. Звериное рычание. Крик боли. Звук лопающейся кожи. Удушающий запах крови.

Вжимаю голову в плечи и прижимаю ладони к вискам. Не помогает. Я все еще слышу новые и новые удары. Стоны, вопли, снова удары.

– Я любил ее, урод… я любил ее… – иступлено повторяет незнакомый мне голос.

Почему так закладывает уши? Это я визжу, хотя даже не замечаю этого. Подкатывающая к горлу тошнота грозится сбить меня с ног. Зажимаю ладонями рот, чтобы не закричать снова и поднимаюсь с пола.

– Ублюдок…Ублюдок…Я убью тебя.

Не помня себя, бросаюсь Нейту на спину, тяну его за шею, за руки. Рукава его пиджака разорвались по швам, на растрепанных волосах брызги крови.

– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляю, тычась лбом ему в спину, – Не надо.

Из – за его плеча раздается сдавленное бульканье и сипение, словно Дарен пытается что-то сказать. Его губы, размолотые в бесформенную массу, раздвигаются, на некогда белых зубах пузырится кровь.

– Ей не нужен мальчишка, ей нужен мужчина, идиот, – скалится, – Она просила еще. После тебя она всегда просила у меня еще…

Он пытается говорить и дальше, но обрушившийся на лицо кулак обрывает его ложь. Нейт вдавливает колени ему в грудную клетку и начинает молотить его по голове.

– Закрой свой рот, урод!! Закрой рот!!!Закрой рот!!

Половина ударов летят мимо, ударяясь в пол, сбивая кожу на его кулаках, но он, кажется, этого не замечает.

– Нейт! Нейт! Пожалуйста! – истерично ору, хватая его за ворот рубашки. – Ты убьешь его! Пожалуйста!

Наверное, это ужасно, что все, что беспокоит меня в этот момент, это то, что Нейта посадят в тюрьму за убийство. Наверное, со мной тоже что-то не так. Занесенная вверх рука замирает над кровавым месивом. Лицо Дарена выглядит настолько ужасно, что едва ли можно определить, где находится его нос.

Но не это пугает меня больше всего. Хотя пугает, это неправильное слово слово. Это разбивает мне сердце, пробирает до мозга костей, разрывает меня на части. Этот звук, который исходит от Нейта. Его ни с чем не спутать. Рыдания, которые невозможно замаскировать. Его рука, все еще зажатая в кулак, безвольно покоится на коленях, плечи и голова опущены, тело трясется.

Это невыносимо. Он думает, я ему изменила. Думает, я предала его, как все остальные.

– Нейт, – глажу его по плечу, пытаясь заставить посмотреть на себя. Его глаза устремлены куда-то поверх лежащего на полу тела, по забрызганному кровью лицу стекают слезы. Губы беззвучно шевелятся, но сквозь стоны корчащегося от боли ублюдка, я не могу расслышать, что он говорит. Провожу рукой по его волосам, бормочу бессвязные слова объяснения, чтобы его успокоить, но он никак не реагирует.

Не знаю, сколько прошло времени, пока мы сидели вот так: стонущее тело Дарена, Нейт перед ним на коленях, и я, вцепившаяся в его шею.

– Мой телефон остался в машине. «Нужно вызвать скорую», – пустым голосом говорит Нейт.

Не могу не послушаться, поэтому со вздохом отпускаю его шею, понимаюсь на ноги и начинаю шарить рукой по столу в поисках своего мобильного. Вот он где был. Под папкой Энергетикс. Даже забавно.

Испачканные кровью пальцы ходят ходуном, когда я набираю 9-1-1

– Соут Гранд Авеню, Калифорния Плаза… мужчина, 32 года…травмы лица…Кровотечение…возможно, сломан нос… нет, я не знаю, кто сделал это с ним… приезжайте быстрее…пожалуйста… Мое имя Тэйлор Челси.

Положив телефон на стол, испуганно смотрю на Нейта. Он успел подняться и с отсутствующим выражением лица смотрит на окровавленный пол. Выглядит он дико. Белая рубашка торчит из брюк и залита кровью, пиджак порван, на лице красные подтеки.

С мольбой смотрю на него, делая шаг ему навстречу:

– Нейт, он приставал ко мне…Я хотела отвлечь его, пока искала телефон, чтобы набрать тебе. Я бы никогда…слышишь, никогда…

Обрываю фразу, так и не сумев ее договорить. Это смешно, что я говорю чистейшую правду, но даже для меня самой эти слова звучат фальшиво и неправдоподобно. Может быть, потому что мой голос так дрожит. Может быть, потому что это дурацкое клише. Может быть, потому что я знаю прошлый опыт Нейта и чувствую, что он не поверит мне.

Я ожидаю насмешек, сомнения, я даже жду, что он разозлится на меня. Но когда мы встречаемся взглядами, вместо этого я вижу пустоту. Ни любви, ни боли, ни страдания, лишь большую пропасть, которая с каждой секундой увеличивается между нами. Словно землетрясение разверзло материк, и мы стоим на разных его частях, глядя, как нас неминуемо уносит друг от друга.

– Я подожду скорую внизу. Думаю, полиция захочет со мной поговорить, – безучастно говорит Нейт и разворачивается к двери.

И внезапно ко мне приходит осознание того, что он сдался и уходит от меня. Я забываю обо всем: о собственном страхе быть изнасилованной, о том, что на моих глазах едва не убили человека. Я вижу лишь его, идущего к двери, чтобы снова оставить меня одну.

– Нейт, – выкрикиваю, шлепая за ним по полу босыми ногами. – Не уходи! Я не виновата! Клянусь, я ни в чем не виновата! Прошу, поверь мне! Я люблю тебя! Я бы никогда так с тобой не поступила! Я не Мэнди, пожалуйста, Нейт, просто поверь мне!

Вцепляюсь в рукав его пиджака, одной рукой, второй, но он продолжает шагать в двери, словно этого не замечает. Дергаю за полы, тяну на себя, ору, визжу и плачу, но он все равно продолжает неумолимо идти к выходу. Туда, где не будет меня.

Когда дверь за ним захлопывается, пиджак остается в моих руках, и я падаю вместе с ним на колени. Не может все так закончиться. Это бред, страшный сон. Он выслушает меня. Я смогу все ему объяснить. Прижимаю пиджак к груди, как если бы он мог заменить присутствие Нейта. Он все еще теплый и пахнет им: его парфюмом и моим будущим. Качаю его в руках, как хотела бы делать это с ним, глажу мягкую ткань пальцами. Убаюкиваю ее и успокаиваю, обещаю, что никогда не предам и что безумно люблю его. Это не может быть нашим концом, просто не может. Как же ужин с моими родителями и тот подарок ко дню его рождения, что я приготовила.

– Мне…нужен врач… – раздается кряхтение позади меня.

Глядя перед собой, медленно поднимаюсь на ноги, чтобы посмотреть в лицо человеку, который за одно мгновение разрушил мою жизнь. Не знаю, откуда во мне берутся силы, чтобы ответить ему. Аккуратно складываю пиджак Нейта и перекидываю его через плечо. Содержимое карманов валится на пол, но мне не до этого.

– Предъявишь обвинения, я засужу тебя за попытку изнасилования, – не своим голосом сообщаю ему. – Вряд ли Эрнст энд Янг или любая другая фирма захотят после это иметь с тобой дело.

– Ничего же не произошло. Ты ничего не докажешь, – сипит мудак с пола, – ведь даже твой парень тебе не поверил.

– А ты рискни, Дарен, – бросаю на него последний, полный отвращения взгляд. – Мне теперь терять нечего.

Перед тем как покинуть кабинет, опускаюсь на колени, чтобы собрать то, что выпало из пиджака Нейта. Эти предметы наверняка ему понадобятся. Смарт-карта, отпирающая все двери в офисе, ключи от машины, зажигалка… Когда беру в руки последний предмет, земля подо мной начинает вращаться с такой скоростью, что мне кажется, что я упаду в обморок. Нет, Господи, нет.

До хруста в пальцах сжимаю в кулаке синюю бархатную коробочку с серебристыми буквами Графф, и громко вою, потому что знаю, что находится внутри.

30

– С ума сошла? – шипит Фелисити, глядя на меня из-под темной оправы "кошачий глаз", когда мы гуляем по бульвару Олимпик. – Отказываться от такой возможности из-за того, что бывший босс оказался латентным маньяком, а парень настолько ревнив, что до сих пор тебя не выслушал!

– Эту работу предложил мне друг Нейта, – возражаю, разглядывая горки цветного мороженого в уличной витрине. – Вряд ли он сделал бы это, не будь я его девушкой.

– Знаешь, иногда ты меня так бесишь, – кривит отполированные блеском губы, – Сколько человек должны тебе сказать, что ты талантлива? И дело здесь не в Нейте, и не в жалости к тебе, и не в движении планет… Просто, наконец, поверь в себя, и прими тот факт, что люди тебя ценят.

Протягиваю смуглой девочке-продавцу три доллара и забираю свой кислотно-зеленый рожок.

– Просто мне кажется это неправильным после всего, что произошло. Я знаю, что ни в чем не виновата, а Нейт нет. Он видел, как я добровольно целовалась со своим шефом на столе в его кабинете в наполовину расстегнутой рубашке. Для него это повод ненавидеть меня и отменить все договоренности.

– Ради бога, сколько раз ты звонила Нейту, чтобы все объяснить? Раз десять?

– Двенадцать, – поправляю, пробуя мороженое на вкус. Какого черта это вкус называется фисташки? Здесь нет отдаленно ничего напоминающего орех по вкусу. – Его номер недоступен.

– Тем более, – изрекает Лис, с завистью поглядывая на то, как языком я ковыряю замороженную массу из вафли. Похоже, Фелисити снова на диете. – Арррх, так бы и придушила твоего босса голыми руками. Сжала бы его поганую шею и выжала бы из него каждую каплю крови, – и со вздохом добавляет: – Но тогда меня посадят в тюрьму, и какая-нибудь огромная зэчка с наколками сделает меня своей сучкой.

Давлюсь мороженым и тихонько смеюсь, представляя побритую налысо Фелисити в оранжевой робе.

– Ты меня удивляешь, – с подозрением щурится подруга, – когда четыре дня назад я нашла тебя в кровати, ты настолько опухла от слез, что тебя можно было спутать с Микки Рурком, а сейчас ты ешь мороженое и хихикаешь.

– Что могу сказать, антидепрессанты – великая вещь, – пожимаю плечами.

– Антидепрессанты? Не говори, что ограбила аптечную лавку.

Машу в воздухе пластиковой ложечкой и успокаиваю ее.

– Никакого криминала. София дала мне пару таблеток, когда они с Рико заезжали проведать меня в начале недели.

Наши отношения с невесткой потеплели после того ужина у моих родителей. Увидев мою зареванную физиономию, она без лишних разговоров полезла в сумку и отсыпала мне горстку прозака.

– Бегемотиха еще не родила? – интересуется Фелисити, переводя взгляд на парня, фотографирующего вывеску Музея Грэмми, мимо которого мы проходим

– Родит в конце месяца. Я стану тетей, представляешь? Мама, как ненормальная, каждый день носится по магазинам, скупая детские отделы под чистую. Папа сбрил усы, потому что решил, что они могут напугать малыша. Ей-богу, мне даже не хватает этого коврика у него под носом. Он очень смешной без них.

Лис отрывает взгляд от задницы парня и пристально смотрит на меня.

– И все-таки ты изменилась, Тэйлор. Стала более спокойной, что-ли. Я думала, после того, что случилось, ты проваляешься в кровати минимум месяц, оплакивая несчастную судьбу. Не зря говорят, что родная кровь дает силу.