– Спасибо,– я улыбнулась. – Тебе вряд ли позволят войти.

– Ай, понимаю,– она вздохнула,– до чего люблю на все магическое глазеть! Но на полигоне пустым делать нечего, убьет. Поплету.

Пустым. Вот, значит, как называют не-магов.

– Не унижай себя этим словом,– я серьезно посмотрела на служанку,– в тебе есть и доброе сердце, и честность, и верность, и храбрость. Разве ты пуста? Одной магии мало, чтобы быть достойным человеком.

Шайла шмыгнула носом и улыбнулась:

– И правда. Во мне еще и органов тьма, я в учебники анатомии смотрела, дивилась. Ни единого пустого места!

– Верно,– улыбнулась я и вышла вслед за служанкой в обычный коридор.

Чуть прищурившись от яркого света, я прошла сквозь распахнутые двустворчатые двери.

– Жду вас,– только и успела пискнуть Шайла, когда проход резко закрылся.

– Тригастрис Эльсиной,– Ферхард серьезно посмотрел на меня,– перед вами тригаст Альрани. Вне пределов этого полигона, он будет обращаться к вам каддири.

– Для меня истинная честь наставлять цветочницу,– с поклоном произнес высокий, темноволосый мужчина.

В его ярких карих глазах светился искренний интерес.

– Благодарю, тригаст Ферхард, тригаст Альрани,– я благовоспитанно склонила голову и мысленно досчитала до четырех, затем спокойно подняла подбородок.

– Ваши манеры неплохи,– отметил Альрани,– я был обеспокоен тем, что не смогу внятно объяснить, как благородной тригастрис должно себя держать.

А я просто вспомнила юную, бледную до прозрачности девушку, чья мать распекала ее за подобие земного книксена:

«– Перед тобой что, король с королевой?! Тригастрис склоняет подбородок к груди и опускает взгляд, на четыре секунды! Оставь ужимки жалким бездарям.

– Но вы, маменька, не тригастрис, неужели…

Попытку бунта прервала хлесткая пощечина:

– Закрой рот, если не хочешь отправиться в замок Защищенных! А ты что уставилась?! Вон отсюда!».

Только чудом я тогда не схлопотала проклятье.

– Боюсь, что мне все-таки потребуются наставления, касающиеся этикета,– проговорила я.

Тригаст кивнул, окинул меня взглядом и внезапно ахнул:

– Где ваши перчатки?!

Я посмотрела на свои голые руки, затем на тригаста Ферхрада, который был столь же поражен, а после ровно проговорила:

– Последняя пара погибла сегодня утром.

– Значит, следовало оставаться в своих покоях,– горячо воскликнул тригаст Альрани.

В его карих глазах зажглись золотые магические искры.

– Боюсь, что мне никто не объяснил важность перчаток,– хмуро проговорила я. – Свое детство и юность я провела с голыми руками, а после…

Альрани ахнул и принялся многословно извиняться. И, одновременно, осыпать меня комплиментами. Глаза-то мои ярче сапфиров и загадочней морских глубин, а губы…

– Не стоит,– сурово произнес Ферхард.

Тригаст Альрани осекся, и мне не довелось узнать, что там с моими губами. Как лепестки цветущей вишни или же как бочок спелого персика?

– Жестокосердный тригаст, как мне вымолить прощение у тригастрис? – покачал головой Альрани, а после легко перешел к делу,– пока вы малы, вашу магию сдерживают путы. Вам не нужны перчатки, но как только путы снимают… Сейчас носить перчатки хороший тон для всех, хотя некоторые этим так же пренебрегают.

Тут Альрани выразительно покосился на герцога, а тот, усмехнувшись, скрестил на груди руки, показывая, что да, он пренебрегает.

– Моей репутации уже ничто не повредит,– проронил Ферхард.

– Ткань, из которой шьют перчатки, обугливается при использовании магии,– тригаст Альрани внимательно посмотрел на меня. – Людям очень трудно рядом с магами и они хотят иметь хоть какие-то гарантии безопасности. И вот появились перчатки, которые как бы сигнализируют «Посмотрите, сейчас этот маг не колдует». Будучи явно взрослой девушкой и появляясь на людях с непокрытыми руками, вы как бы говорите, что готовы колдовать исподтишка, тайно.

– Прошу простить мою невежественность,– я склонила голову.

Мне было действительно стыдно. Посчитав перчатки придурью местных, я даже не попыталась ничего выяснить! Решила, что это часть отношений между мужчинами и женщинами, часть приличий, и все, не стала любопытничать.

– Оставим этот неловкий инцидент в прошлом,– великодушно произнес тригаст Альрани. – Но позволю себе заметить, что если вы видите подобные крючки…

Тут он указал на стену, где уже висела одна пара перчаток:

– Значит, в этом заведении вы можете обнажить руки.

А я вдруг подумала, что мне нужно серьезно изменить свои перчатки, чтобы иметь возможность колдовать, не выдавая себя.

«Держу пари, что подавляющее большинство магов носит именно такие перчатки!», подумала я.

– Итак, тригаст Ферхард, прошу дозволения начать занятие.

Герцог посмотрел на него, затем отрывисто кивнул и перевел взгляд на меня:

– Если тебе что-то не понравится, ты можешь в любой момент покинуть полигон. Тригаст Альрани может быть назойлив, но не стоит принимать это на свой счет. В его краю все такие.

Альрани закатил глаза так сильно, что я испугалась:

– Осторожнее, вдруг так и останется?

Тут Ферхард взорвался смехом:

– Что ж, оставляю вас для занятия.

Черный герцог неспешно вышел и, едва лишь за ним закрылась дверь, как тригаст Альрани хлопнул в ладоши и широко улыбнулся:

– Сначала поговорим!

Всего лишь взмахом руки он создал несколько кресел и, устроившись в одном, мне кивнул на другое:

– Что вы знаете о магии?

– Что это сила, пронизывающая мир,– ровно ответила я.

И с превеликой осторожностью села в кресло.

– То есть, вы ничего не знаете о магии. Наш мир пронизан магическими потоками, сравнить которые можно лишь с нашей кровеносной системой. Вы понимаете меня?

Тригаст резко потерял все свое очарование. Но я, смирив гордость, спокойно сказала:

– Понимаю, тригаст.

И тут же задумалась, почему он со мной на «вы»? Разве тригаст и тригастрис не должны говорить друг другу «ты»? Или к наставнику применимы другие правила?

«Мне нужен подробный урок этикета», простонала я мысленно.

– Обладающие даром делятся на две категории,– продолжил Альрани. – На самом деле больше чем на две, но это сейчас не существенно. Вам важно понять, что есть одаренные с внутренним источником силы.

Тут он положил руку себе на грудь и, склонив голову, с гордостью произнес:

– Как я, например. И есть такие как вы, обладатели стихийного дара.

«Интересно, что лучше?», задалась я вопросом.

– Первокурсники на этой лекции обычно задают глупейший вопрос из разряда «Кем лучше быть»,– Альрани едко усмехнулся,– как будто бы у них есть выбор.

– А те, кто чуть поумней, спрашивают кто сильней?

Маг расхохотался:

– Да, что-то вроде того. Стихийник силен ровно настолько, насколько крепка его связь с родной стихией. Вы, тригастрис Эльсиной, проводник. У вас, безусловно, есть собственный запас силы, но основу вы черпаете из своей стихии. Кстати, как вы думаете, кто вы?

«А какие варианты?! Огонь, вода, воздух и земля? Или…»

– Признаюсь, что не могу ответить на этот вопрос,– честно сказала я. – Сила земли? Но я воздействую на семечко, а не на грунт. Вода?

– Потому что вы – природница, в вас слилось две стихии, земля и вода. Цветочники столь редки именно потому, что чаще всего идет перекос в какую-либо сторону, отчего невозможно использовать обе стихии одновременно. У вас есть вопросы?

Поежившись, я постаралась изгнать появившееся чувство раздражения и спросила:

– Значит, разные группы магов используют разные заклинания?

– Стихийникам вовсе не нужна вербальная составляющая. Только самым слабым и неуверенным в себе,– Альрани едко усмехнулся,– маг стихий должен верить в себя, свою стихию и в свое право повелевать ею. Только в этом случае результат будет идеальным.

Тут я резко вспомнила, как порой уговаривала свою силу сделать то, что нужно мне. Одна только сумочка чего стоит…

«Ох, надо вытряхнуть из нее монеты, а то переварит их еще!».

– На начальных этапах стихийникам помогает воображение. Нужно представить все от начала до самого конца.

А ведь это и правда так. Крессер угрожал разными вещами. И я отчетливо помню ночь, в которой представляла тонкие до невидимости корешки, что скользят по моей коже и укореняются в ней же. Просчитывала, что яд должен не только убивать других, но и снимать болевые ощущения от шипов, что проходят сквозь мою кожу. Я мечтала об этом до тех пор, пока не уснула, а утром… Утром все мое тело было покрыто шипами. До побега оставалось меньше недели – я поверила в себя и свою силу.

– А теперь,– он встал и жестом попросил встать меня,– посмотрим, насколько вы чувствуете свою стихию. Прошу сюда.

В стороне, у стены, стоял стол. Издали я заметила несколько десятков блюдечек с… Семенами?

– Прошу вас назвать мне все известные вам растения.

– Я не смогу, тригаст. Цветы, которые я выращиваю, живут лишь за счет моей магии и без нее существовать не могут. Я знаю, что цветочник должен чувствовать, кто дремлет внутри семян. Но…

– Прошу вас все-таки попробовать,– настоял тригаст. – Берите по одному и проращивайте их, прислушиваясь к шепоту силы.

В общем, из первого семечка у меня получилась какая-то пахучая трава. Удивленный тригаст прикрыл лицо платком и прогнусавил:

– Безобидный ковыль с запахом рифата, как это возможно?!

– Что такое рифат?

– Это болотное растение. Из его клубней получают очень полезный порошок, но запах… Он разъедает легкие, а потому его сборщики и переработчики либо получают огромные суммы, либо отбывают наказание за тяжкие преступления. Убирайте.

Но я не спешила. Как мое растение могло обладать свойствами, о которых я не знала? Подавшись вперед, я чуть принюхалась и горько усмехнулась – для меня ковыль пах смесью двух ароматов. Одеколон моего бывшего супруга и духи столь же бывшей подруги.

– Он пахнет для каждого своим запахом,– проговорила я.

– Вы сможете создать его вновь?

– Да,– уверенно кивнула я.

– Тогда убирайте, я не могу уже больше. Первая половина моей жизни прошла на рифатовом болоте, это невыносимо!

Взяв другое семечко, я постаралась ничего не привносить в него. Дать ему самом распуститься и…

– Давайте вы первая это понюхаете? – попросил тригаст.

– Обычный цветочный аромат,– я с улыбкой смотрела на цветик-семицветик, который забавно шевелил лепесточками,– он не опасен.

«И, к сожалению, не волшебен. Не получится оборвать лепесток и получить все на свете».

– Вот это,– он пододвинул ко мне блюдце. – Попробуйте.

Взяв круглый плотный шарик, я едва не вскрикнула. А после, положив семечко на место, возмутилась:

– Шепот стихии?! Вы, тригаст, шепот от крика отличить не можете?! У меня чуть сердце не остановилось!

Альрани с интересом посмотрел на меня и утончил:

– Так вы поняли? Вы услышали свою стихию?

– Мне кажется, она не говорит со мной, а просто… Просто дарит знание. Я резко, почти болезненно поняла, что у меня в руках Золотнянка Летучая. И что сейчас с этим семечком ничего нельзя делать.

– Да,– потрясенно кивнул тригаст,– развитие происходит в три этапа и на втором магию применять недопустимо. Что ж…

Он медленно убрал все семена в подходящие холщовые мешочки, а после, когда на столе осталась лишь стопка пустых блюдец, медленно проронил:

– На сегодня достаточно. Думаю, я знаю что с вами происходит, но… Мне нужно кое в чем убедиться. Честь имею.

Он повернулся ко мне спиной и, чеканя шаг, покинул полигон.

«Отлично, просто отлично», хмыкнула я про себя. «Мистер я-самый-умный-а-вокруг-все-идиоты! Как же я не люблю такой тип людей».

На полигон заглянула Шайла:

– Проголодались?

Прислушавшись к себе, я отрицательно покачала головой: