– Знаешь, – седой схимник улыбнулся, качая головой. – Знаешь, Сашенька. Именно любовь заставила тебя сейчас так действовать. Но ты зачем-то закрываешь это чувство в себе. Мне пришлось выдумать страшные происшествия с близкими людьми, но это позволило открыть тебя.

– Смело, – заметила я. – Вы могли погибнуть от моих рук, и знаете это, но пришли сюда. Чего вы хотите?

Отец Адриан грустно посмотрел на меня.

– Хочу вернуть Александрину. Голос Агаты вопиет ко мне, и твой дед не раз давал знак, ты нужна здесь.

– Вам незачем ее возвращать, – заверила я. – Она никуда не уходит и скоро начнет править обеими сторонами. Так будет до рождения царя. Я буду с вами всегда. Будьте спокойны и возвращайтесь домой.

– Понимаешь, дитя, я не могу отпустить твою душу, мне отвечать за нее. Душа это самое ценное для Бога.

– Самое ценное? – Я приблизилась к старому схимнику и склонилась к его лицу. – Сдается мне, что ваш Бог не очень-то ценит самое ценное. Юный Константин часами выстаивал на коленях, моля Бога о спасении матери. И что он получил? Жертву? Мать в петле? Разбитое детское сердце? Да, именно. Теперь этот парень вырос, построив стену между собой и Богом.

Костя бросил в мою сторону пораженный взгляд и уставился в пол.

– На все есть причины, – сказал отец Адриан. – И ответы. Хочешь, поговорим об этом?

– Ах, оставьте. Смысла нет. Очень давно я наблюдаю за вами, если бы вы знали, как жалки в ваших надеждах и порывах.

– Как давно ты наблюдаешь? – схимник прищурился. – Как твое имя?

– Хитрец, – погрозила я пальцем, – мое имя достаточно известное. А наблюдаю очень давно. Очень. Вы всегда были такими, надежды никакой, даже нас берет отчаяние при взгляде на ваши деяния. Но именно вы делаете наш мир. И это нам на руку. С нами лучше, правда, Костя?

Тоши Кимура нахмурился, оглядев своего ученика, который так и стоял, опустив голову.

Седой клирик достал из внутреннего кармана пузырек с прозрачной жидкостью и небольшое распятие. Шагнув на меня, он махнул пузырьком и окропил содержимым, бормоча что-то понятное только ему.

Сначала никаких ощущений мне это не доставило, но с каждым взмахом старческой руки становилось жарче и теснее.

– Не смеши народ, схимник, – прорычала я, пытаясь не показывать состояния, но очень быстро мне стало просто невыносимо. Либо бежать, либо убить источник – это два варианта, которые были доступны.

– Да воскреснет Бог! И расточатся враги Его! – в голос произнес старец, обходя меня с крестом и окропляя со всех сторон.

– Вон из моего дома, – сквозь зубы процедила я, из последних сил терпя боль и давление извне.

– И да бежат от лица Его ненавидящие Его!

– Остановите это, учитель! – возмутился Костя.

– Не узнаю тебя, мой дорогой ученик, – отозвался Тоши Кимура. – Поверь, так надо.

Что-то мне подсказывало уничтожить седого клирика, ярость поднималась из центра моего тела и распространялась до кончиков пальцев, но почему-то не удавалось переступить эту черту. Нечто другое держало меня, не давая совершить действие, и это нечто находилось тоже внутри меня.

– Прогоняяй бесы силою на тебе распятого… – продолжал отец Адриан.

– Не поможет тебе ваш Бог! – прохрипела я, махнув руками, отчего сбила старого схимника с ног. – Скоро придет наш царь! И наступит наше время! Ненавижу тебя!

Я снова отправила силовую волну на седого старца, который, едва поднявшись, кубарем перелетел через журнальный столик, разбив статуэтку, привезенную отцом с Африки.

Оборвав действия и бормотание старого Адриана, я направилась к выходу со словами:

– Вернусь, когда он покинет мой дом.

***

– Как вы, отче? – спросил Тоши Кимура, поднимая старого схимника с пола. – Дело такое рискованное, даже не думал.

– Это ничего, – улыбнувшись, отозвался отец Адриан. – Все так и должно быть. Я проверил ее на предмет одержимости и должен сказать, у нас есть шанс. Темный только частично поразил ее, полная одержимость впереди, как я понял.

– Должна быть последняя инициация, – пояснил мужчина, – в ходе которой, вероятно, произойдет полное слияние.

– Вот этого мы не должны допустить, – качнул головой клирик, – исправить будет сложно. Сейчас в ней малая часть тьмы, это как подготовка для большего. Судя по ее словам о царе, они готовят серьезное дело. Но она очень сильная, очень. И именно эта сила может противостоять тьме в самой себе.

– Здесь нужен ваш обряд, как считаете?

– Мне кажется, Александрину готовят для древнего зла, и это очень серьезно. – Отец Адриан задумался, словно что-то вспоминал. – Мои глаза видели многое, но этот случай один из сложных. Поэтому подход к обряду должен быть соответствующим. Я сделаю выводы, исходя из того, что ты мне рассказал. Да, и еще, мне нужно взглянуть на книгу, по которой был сделан вызов.

Константин вошел в дом и тряхнул головой, скидывая капли дождя с одежды.

– Поговорим? – предложил Тоши Кимура, опершись плечом о стену и с неким подозрением оглядывая ученика.

– Зачем вы это сделали? – хмуро спросил Костя. – Мы еще ничего сами не попробовали, экзорцист был на крайний случай.

– А сейчас не крайний случай? – учитель развел руками. – Ты видишь, во что она превращается? Она уже разговаривает от их имени, какая-то предподготовка изменила ее так, что страшно представить, как эта девочка изменится после инициации. Где она?

– Отправила меня домой. Сказала, вернется позже. Я разговаривал с ней до этого случая, она вполне адекватна, говорит от себя, но очень сдержанно. Мы могли бы воплотить свои идеи.

– Кстати, о птичках. Что с тобой происходит? Ты поменял идею?

– Нет, – Костя увел взгляд, – идея та же.

– Ты рассказал ей, как вымаливал мать? Серьезно?

– Этого не было. Не понимаю, откуда у Саши информация, сам удивлен.

– Она распознала отца Адриана, хотя он впервые снял схиму и приехал в мирской одежде. После моего рассказа он сделал это. – Тоши Кимура покачал головой. – Известный человек, экзорцист с большим стажем отнесся к нашему случаю настолько серьезно, чего не скажешь о тебе.

– Я уже рассказал вам о моем отношении к Богу. Больше добавить нечего.

– Хорошо, это твой личный случай. Просто не мешай работать другим. Александрина может быть опасна, у нее появляются способности, далее последует сила и инициация. Тогда мы ее потеряем. – Мужчина настороженно оглядел своего ученика и добавил: – Мы работаем в связке, если ты не забыл. Но я вижу, что с тобой что-то происходит, не вчера родился. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, но смотри, не ошибись. Смотри не ошибись.

***

Я бродила по улицам, проходила мимо парков, видела гуляющих мам с детьми, их улыбки и объятия. Наверное, вот здесь есть любовь. Их глаза такие искренние. Чувствуется связь душ. Моя мама тоже любила меня. Должна была. Наверняка любила. Я помню. Я…Что-то очень теплое разлилось в груди в этот момент, разлилось, но тут же принудительно сжалось. Очень больно, до удушья. Я схватилась за ворот и остановилась у заборчика, что огораживал пруд с лебедями и дикими утками.

– Вам плохо? – заглянул мне в лицо пожилой мужчина.

– Нет, – я покачала головой, – все в порядке.

Глядя на удаляющуюся фигуру мужчины, я недоумевала: мы ведь незнакомы, зачем он подошел ко мне, проявил участие? Мы друг другу никто. Что им двигало? И что такое происходит со мной? Странные чувства и ощущения, какие-то далекие мне, но, кажется, знакомые.

Маленький мальчик вдруг споткнулся на тротуаре и упал, разбив колено. Он плакал, а мама целовала его и успокаивала. Я вгляделась в лицо ребенка – по его щекам текли слезы. Слезы… Ему больно, он плачет. Вот что мне хотелось сейчас – плакать. Плакать изо всех сил, потому что, наверное, мне было больно. Просто почему-то это чувство забылось.

Сложилось впечатление, что я долго смотрела на себя в зеркало, не понимая, кто передо мной. Но вдруг что-то изменилось, и я стала себя узнавать. В этот момент ледяные щупальца внутри оживились и растянулись, проникая во все стороны моего тела, замораживая чувство боли и желание плакать. И вот, спустя минуту, мне уже все равно, я иду вдоль дороги и несу в себе холод и силу, и сопротивляться этому тяжело.

– Замерзла? – спросил Константин, встретив меня в коридоре.

– Давно замерзла, – сухо отозвалась я. – И будет еще хуже. Такая жизнь.

– Ты ведь не даешь себя отогреть, – заметил Костя, помогая снять верхнюю одежду.

Я тяжело вздохнула:

– Мне это не нужно. Передо мной важная задача, и исход зависит только от меня.

– Королева всегда права. – Константин учтиво поклонился. – Прими мою помощь в решении задачи, уверен, не подведу.

Оглядев помощника, я задумалась.

– Пожалуй, приму. Мне нужны союзники на обеих сторонах, и верные люди здесь не помешают.

– Королева может мне доверять.

Все еще задумчиво глядя на Константина, я вопросительно качнула головой:

– Скажи, почему ты ведешь себя так? Ты стал со мной другим.

– Хочу помочь.

– Твоя дежурная фраза. Выбери что-нибудь другое.

– Если королева видит склоненного перед ней, знает, что мои слова искренние.

Я обошла парня, пытаясь вобрать как можно больше от него.

– Ты построил сложный ребус внутри и делаешь целенаправленные шаги. Но этот ребус зашифрован, закодирован и непонятен для внедрения. Где ты этому научился? Это очень непросто для уровня человека.

– Учеба в Тибете приносит свои плоды, – ответил Константин.

– Не скромничай. Тибета для этого мало. Твой талант, помноженный на тайные знания – в это еще можно поверить. Самый тяжелый эпизод в твоей жизни – смерть матери, это сконструировало твою дальнейшую жизнь. Много лет ты готовил себя для мести, но вот ты передо мной, предлагаешь себя и склоняешь голову для подчинения, прекрасно зная, кто перед тобой. Изменений не заметит только слепой.

– Я хочу быть на твоей стороне, королева. Выбираю твое превосходство.

– Почему? Ради чего тебе менять планы?

Костя помолчал и снова повторил:

– Я выбрал твою сторону.

– Мне известны случаи таких перемен в мире людей. Они происходят от любви. Это любовь? Ты любишь меня?

Мои слова сконфузили парня, но это было заметно лишь миг. Он растерянно моргнул, глядя в пол, и поднял голову со словами:

– Королеву невозможно не любить, разве это не очевидно.

Я обошла Константина и остановилась перед ним.

– Хм… Хитер. Ну, хорошо. Какие твои планы?

– Налаживаю связь с обратной стороной…

– Стоп. Никогда не включай это слово в разговор, – оборвала я. – Обратная пусть будет заменена на любую другую. Ненавижу обратников! Среди них всегда есть особые, они опасны и могут нам навредить. Ты растерян?

– Моя королева… Просто не думал, что кто-то из людей может навредить.

– Не кто-то, а обратники, – поправила я. – Люди с инверсией. Страшные создания, их не угадаешь, и с ними тяжело бороться.

– Понял. Налаживаю связь по ту сторону, познакомился с Ментором.

– А, Морок! Отличный воин, равных ему нет.

– Какие имена у остальных? – спросил Костя. – Мне ведь нужно подготавливать себя. Знаю Даниила и Саймона.

– Даниил – он Депрессия, дно, на котором успокаивается самая сильная буря, он поглотитель. А Саймон это Смерть, объединяющая в себе Морока и Депрессию, Саймон – сила, наша сила, и все трое мои дети, верные и послушные. Скоро они завершат свою самую главную работу, с которой успешно справляются. Останется примкнуть тебе.

– Так и будет. – Константин выпрямился, как солдат. – Все впереди. Моя королева говорила о царе, можно и меня посвятить в эту часть?

Я неопределенно качнула головой.

– Ты не прошел инициацию. Скажу лишь, очень скоро мы соединимся, и царь примет нас, и когда наступит его время, наш план вступит в действие.

– Понял. Доверия пока нет.

– Ты ведь шифруешь от кого-то свой ребус. – Я обошла парня и похлопала по плечу. – Отвечу твоими словами – все впереди.