Заглянув в одно из них, Настя рассчитывала увидеть сад или двор, но по ту сторону мутного стекла ей открылась просторная застекленная терраса. С какой стороны дома она находится, Настя представляла смутно. Она еще не весь дом изнутри-то обследовала, а снаружи вообще видела его только с фасадной уличной части.

Все еще только предстояло…

На террасу, похоже, давно никто не заходил. Там ворохом лежали осенние еще листья. Их нанесло через разбитые оконные секции. Солнце отражалось в лужице на полу – крыша террасы, видимо, протекала. Ютились чуть поодаль засыпанные листьями деревянные скамейки и стол. И кресло-качалка из ротанга, застеленная выцветшим пледом из тканевых кусочков.

Несмотря на обветшалость и запустение, терраса выглядела вполне уютно. «Интересно, как туда попасть? Через улицу? – размышляла Настя, представляя себя в этом кресле с чашечкой кофе и круассаном в руке. – А вот и метла…»

Метла валялась возле кресла, лохматая, с необычным метловищем, на конце которого была искусно вырезана лошадиная голова. Очень захотелось рассмотреть странную метлу поближе, да и в хозяйстве бы она пригодилась. Настя решила, что после небольшой уборки в доме она обязательно отправится исследовать сад и отыщет вход на террасу.

Где-то справа монотонно капала вода.

Настя огляделась. В стене, почти незаметная из-за мозаики, пряталась дверь. За ней находилось маленькое помещение, пристроенное, видимо, чуть позже самой котельной. И понятно почему – помещение служило прачечной и одновременно кладовкой. В центре стояла, покосившись, относительно новая стиральная машина-автомат. По неясной причине ее шланг слива выпал из выводной гофротрубы. Часть воды выливалась на пол. Он не был укрыт изразцами – обычные доски – поэтому прогнил и провалился в центре комнаты.

Настя осторожно прошла по краю дыры. Солнечный луч, пробившийся сквозь крошечное окошко, выхватил засыпанное песком подполье, обломок отвалившейся половицы, покрытый бирюзовой плесенью, и какой-то мусор. Она разочарованно покачала головой – пока все в таком состоянии, о том, чтобы воспользоваться стиралкой, речи не идет.

Справа от дыры в полу балансировала над «бездной» криво сбитая стойка с вещами. На верхней секции нашлись шампуни, мыло, туалетная бумага, тряпки и всякие помывочные штуки. На второй хранились тазы и щетки. В самом низу ютилась пара пластиковых ведер. Тут же рядом стояли швабра, веник и совок.

Все это караулили две толстые важные жабы. Заметив новую хозяйку дома, они недовольно сползли с нижней полки и с громким плюханьем спрыгнули в подполье через дыру.

– Сколько же вас здесь? – сказала Настя себе под нос и осторожно, чтобы не обрушить остатки пола, потянула к себе веник и совок. Стойка скрипнула, накренилась еще сильнее. Настала очередь ветоши. Пришлось задержать дыхание и двигаться крайне осторожно. К счастью, все получилось, пол не провалился.

– Вот так! – Настя прижала добычу к груди и, пятясь спиной, вышла из прачечной. – Нужно будет что-то придумать со всем этим…

Она еще раз полюбовалась террасой, после чего покинула котельную и взялась за запланированную уборку: подмела полы на кухне. В прихожей и гостиной тоже. Протерла тряпочкой деревянного медведя. Он сразу обрадовался – заблестел золотистым лаком. Черные глазки из гладких камушков глядели весело и озорно.

Попытка протереть окна в комнате с часами не принесла особых результатов – основная грязь прилипла с внешней стороны, а для того, чтобы отмыть стекла с улицы, требовалась как минимум надежная стремянка.

Пожалуй, нужно будет заглянуть в строительный магазин. В конце концов, с прогнившим полом надо что-то решать и со стиральной машинкой тоже. Да и вообще, получив в распоряжение свой личный дом, нужно поскорее изучить хотя бы азы его ремонта.

В последнюю очередь Настя протерла пыль в комнате с платьями. Пол подмела. Кисточка все это время мешала и баловалась. То веник за кончики прутьев сцапает, то разметает по сторонам заботливо собранную кучку мусора.

– Кыш! Брысь! – не выдержала Настя.

Дурашливо взбрыкнув, кошечка юркнула под кровать, полминуты посидела тихо, а потом самозабвенно зазвенела чем-то металлическим. Вскоре появилась с налипшей на мордочку паутиной, вытолкала перед собой связку с ключами и принялась таскать ее по полу.

– Дай-ка сюда. – Настя протянула руку, но ключи, ловко запущенные мягкой лапкой в дальний угол, скользнули в большую щель между половицей и плинтусом и застряли там. – Ну вот…

Попытка вытащить связку закончилась провалом во всех смыслах этого слова. Настя схватилась за верхний ключ, дернула, не рассчитав силу. Старое колечко не выдержало и разогнулось. Ключи посыпались в подполье. В Настиной руке остался только тот, единственный, за который она тянула.

Она с тоской заглянула в щель. Успокоила себя: «В подпол все равно придется лезть. Мало ли какие там еще трубы прорвались и полы подгнили? Хочешь не хочешь, а нужно проверять. А ключи эти разнесчастные пусть лишним поводом для вылазки станут. Тем более что непонятно, какие двери они отпирают… А еще нужно срочно приобрести фонарь».

Настя сунула спасенный ключ в карман толстовки, домела пол, отнесла сор в пакет для мусора. Вернувшись в гостиную, замерла нерешительно перед дверью в кабинет. Идти туда было как-то боязно. С другой стороны, не дело это – жить в доме и комнаты бояться. Нужно преодолеть свой страх.

Вооружившись тряпкой, Настя позвала с собой Кисточку и шагнула за массивную дверь.

В кабинете все осталось неизменным. Висели на стенах запыленные картины, недоверчиво хмурился чугунный лев. Земля в горшке с пальмой совсем высохла, Насте даже немного стыдно стало перед несчастным растением. Она поспешила на кухню, набрала кружку воды и полила пальму.

Комната сразу перестала казаться опасной и негостеприимной.

Настя подошла к ближайшей картине, аккуратно смахнула тряпкой пыль с рамки. Блеснули золотистые завитушки старинного багета. Стоило аккуратно подуть на холст – поднялось к потолку облако белесой призрачной пыли. Под ней обнаружились густые мазки слегка потемневшего масла. «Надо будет купить бесщелочное мыло и губку помягче», – решила Настя.

Выросшая в семье художницы, она прекрасно знала, какими капризными бывают масляные картины. Мама всегда говорила, что первый год они, как дети, жаждут свежего воздуха и солнечного света, а потом, «повзрослев», начинают побаиваться ультрафиолета и сквозняков.

Из-под остатков прилипшей пыли проступили силуэты трех стройных берез, растущих на зеленом холме. За березами поднимался освещенный солнцем лес.

Полюбовавшись картиной, Настя принесла веник и совок. Пол оказался относительно чистым, лишь под столом лежали кучкой высохшие листья.

Пальмовые и березовые.

***

Настя закончила уборку и отправилась на кухню, чайку попить.

Вода в самоваре остыла, пришлось слить ее в стеклянный графин, вынутый из буфета. Настя внимательно изучила самовар: покрутила кран, сняла колпачок и венец, на который, как помнится по картинам с русской живописью, ставится заварник. Понюхала угли внутри…

Как правильно обращаться с архаичным предметом быта она представляла с трудом, поэтому решила не рисковать и воспользоваться обычным чайником. Благо он тут же на плите своего часа и ожидал.

Перед тем, как поджечь конфорку, Настя внимательно изучила газовый шланг, уходящий куда-то за стену. Спички лежали на вытяжке. Автоподжига у плиты не имелось.

Вскоре на ближайшей конфорке заплясал синеватый огонек. Чайник вскипел на удивление быстро – засвистел переливчато, пустил к потолку клубы пара.

Кисточка потерлась об ноги, громко мяукнула, напоминая о себе.

– Сейчас покормлю. – Настя насыпала ей мисочку корма, налила свежей воды. – Вот так. – Пожаловалась: – Вроде ничего не сделала, а устала…

Заварив себе чай, она отправилась в гостиную и включила телевизор. Телеканал «Эретрейя-Плюс», ставший за столь недолгое время почти родным, вещал о каком-то горном курорте с лыжными трассами под сияющими лазурью небесами. «Где это в Африке такие горы снежные?» – удивилась Настя, но потом вспомнила недавно виденную рекламу турецкой горнолыжки и решила, что подобные курорты уже везде. Искусственный снег и все подобное…

Горы были такими заманчивыми, что захотелось немедленно подышать свежим воздухом. Вдохнуть полной грудью!

Настя отставила чашку и подошла к окнам гостиной, выходящим на дорогу. Попробовала открыть одно из них. Старинный шпингалет – не медный, как она сперва ошибочно подумала, а латунный, – крепко влип во множественные слои белой краски и с места не сдвинулся. «Это окно приклеилось накрепко», – сделала вывод Настя. Со вторым все получилось удачнее. Правая створа подалась под напором и раскрылась, расплескав по сторонам куски засохшей краски и деревянную труху. Но здесь тоже стоило действовать осторожно, дабы не поломать.

Оказалось, что день как-то незаметно сменился вечером.

Окна гостиной смотрели на восток. Под ними лежала длинная вечерняя тень от дома. Она уже закрыла собой половину проезжей части и теперь тянулась к новомодному коттеджу напротив.

А со стороны кухни за стеклами тлел закат. Золотистая подсветка красиво очерчивала контуры деревьев.

«В саду, наверное, хорошо», – подумала Настя. Вспомнив о своем желании во что бы то ни стало отыскать выход на террасу, она отправилась в сени. Дверь в сад должна быть где-то там.

Но в сенях ее не оказалось. Был выход на крыльцо, дверь в туалет и те массивные створы слева, запертые огромным засовом. Быть может, сад начинается за ними?

Настя прошла мимо шкафов с давно просроченной крупой прямо к этим неприветливым дверям. Они выглядели очень старыми, но были по-своему красивы. Потемневшее от времени дерево покрывала нехитрая резьба. Две чугунные скобы, через которые проходил засов, скрепляла еще и цепь с замком. Выглядело все это серьезно и даже сурово.

«Эти врата точно не в сад ведут», – разочарованно предположила Настя.

Кисточка, как всегда незаметно возникшая рядом, возбужденно колотила себя по бокам хвостом и внимательно заглядывала под шкафы. Видимо, там притаились мыши, привлеченные старой крупой.

Вспомнив про ключ, лежащий в кармане толстовки, Настя примерила его к замку, но он не подошел. Она еще раз внимательно огляделась по сторонам. Вокруг царил полумрак. Тусклая лампочка не справлялась с ним, в углах и под висящей одеждой нарастали густые тени.

И одна из них прятала дверь, которую Настя не приметила сразу. Сбитая из досок, дверь частично скрывалась под ворохом старых телогреек и линялых шуб.

Настя дернула ручку, открывая новое помещение. То, что обнаруженный ход тоже не ведет в сад, стало ясно почти сразу. Это была совершенно темная, без единой лампочки, кладовка. Слабый свет из сеней вырвал у жадного мрака какие-то сундуки, мешки, полки…

Кисточка восторженно нырнула во тьму и принялась шуршать бумагой.

– Кс-кс-кс, иди сюда, – позвала Настя, но кошечка и не собиралась возвращаться.

Пришлось отправится на кухню, взять с полки свечу в медном подсвечнике, зажечь ее и пройти внутрь кладовки. Взгляду открылся целый склад. На полу перед парой сундуков – свернутые ковры, какие-то вазы, лыжи, чемоданы, табуреты, прялка. Перевернутый журнальный стол в глубине у стены. Рядом бархатное кресло, на котором горой сложены пожелтевшие и обтрепанные рулоны обоев. По стенам – полки. На одних – посуда: фаянсовые тарелки, чашки, сахарницы, масленки, горшки. На других – стопки журналов, пластинки, книги и даже огромный граммофон…

От оглушительного Настиного чиха в воздух поднялось облако пыли.

– Кисточка, пойдем! – последовал новый, полный надежды призыв.

Непослушная кошка весело муркнула откуда-то из-за кресла, но к хозяйке не пошла. Настя полезла ее доставать – чуть шею себе не сломала, споткнувшись о десятикилограммовую черную гирю. Чудо, что не уронила в этот хлам свечу – пожара было бы не избежать.