Когда фигура падала на доску, то Боги сметали её со стола в пропасть безжалостной рукой и обращали взоры к победителям.

Так думать было кощунством, но я знала, что права. Я чувствовала Богов намного лучше тех, кто посвятил им в служении свою короткую жалкую жизнь. Их Сила жила в моей крови, хоть и ослабленная десятикратно, и тем горше мне было осознавать, что ничья жертва для Них не священна, если не влечёт благостные перемены.

Когда моя Леди-мать избавилась от своего короля, Ненасытный Бог вёл её за руку в покои супруга, вложил в её руки кинжал, закалённый кровью, пролитой на Его алтаре, Он знал, к чему приведёт падение титана из дома Ядвинов. Старый ворон, раскрыв крылья, улетит в чертоги Богов, чтобы молодой занял его место и возродил традиции. Они давали Богам Силы.

Без молящихся, без жертв, которых Они так презирали, Боги слабели. Так было у нас, в Лесном королевстве. Должно быть, здесь Небодержатели ведут себя так же. И плохо было то, что я не знала этого наверняка.

– Что встала столбом, Рогенда? – младшая карла остановилась напротив меня и сощурила глаза. Это не предвещало ничего хорошего.

– Простите, госпожа. Я задумалась.

– Давай ступай, – кивнула она, на лице прислужницы Голубого дома подозрительность сменилась выражение беспримерной усталости. – Провожу, чтобы не зашла ненароком ещё куда.

– Можно спросить вас, карла Вильма? – осмелилась задать я вопрос, когда мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас никто не мог подслушать.

Ни фронны, как бы ненароком выскользнувшие в коридор по естественной надобности или с целью побыть наедине, присев на скамью возле больших песочных часов просторного главного зала. Ни карла Ильма, говорящая о некоем небезызвестном мне скальде таким тоном, словно не имела на то права и позволения.

– Что с тобой будет, верно? – вздохнула темноволосая карла. Она единственная из прислужниц не старалась скрыть, что родом издалека. – Кто ж знает, только Боги, но им нет ни до тебя, ни до меня никакого дела.

Я вздрогнула и встала как вкопанная. Карла чуть было не врезалась в меня и пробормотала проклятие на незнакомом наречии.

– Не стой, говорю же!

Я получила тычок в спину, но и совет, произнесённый шёпотом.

– Завтра-послезавтра сюда придут скальды, будут брать вас в компаньонки на неделю-другую. Постарайся понравиться той из них, кто выглядит побогаче да держит себя горделивее. Унижать, конечно, будут, да на представление у конунга у тебя будет больше шансов.

– Шансов на что?

– Иди, пора спать.

Больше черноволосая ничего не сказала. Я вернулась в комнату, разделась, насколько смогла и юркнула в холодную постель.

Сон забыл ко мне дорогу с тех пор, как я оказалась в Гринвиде под сводами Ледяного дома. Как я не старалась, но дремала урывками, пока не поступал сигнал к подъёму, и то это больше напоминало грёзы или видения, чем отдых.

За прошедшие недели я научилась раздеваться и одеваться без помощи слуг, привыкла к новому наряду, который выглядел пусть и полинялой тряпкой по сравнению с прошлыми платьями, но зато я чувствовала себя свободной.

Никто больше не дышал в спину, не пытался выведать мои тайные помыслы. Никто не считал мою судьбу решённой.

И всё же Сила, данная Богами, теми, прежними, не вернулась, а на её место не пришла новая. Если не брать во внимание способность, единожды проявившуюся в храме с раскидистым дубом, то я ничем, почти ничем, не отличалась от других фронн.

Да, ночами я видела, что творится дома, путешествовала по ледяной пустоши, не встречая ни единой живой души, бывало, что днём я проникала в мысли окружающих, но в этом не было ничего полезного, только головная боль тревожила так сильно, что хотелось закрыть глаза и уши, забившись в тёмный угол.

Хотелось больше не быть. Но я поднималась, превозмогая боль, и вела себя так, словно ничего не чувствую. Карлы говорили, что фронны, если они хотят войти в семьи скальдов, не имеют права на слабое здоровье.

– Я слышала, что некоторым выпадет честь вынашивать детей скальдов. Если их наречённые не могут этого сделать, – проговорила Виктория шёпотом.

Она общалась со всеми фроннами, прислуживала карлам, даже со служанками, в прошлом бывшими на нашем месте, но не заинтересовавшими никого из знати и не имевшими способностей стать карлой или иным образом служить дому конунга, Виктория общалась, заискивая и вызывая жалость своим робким голоском и опущенными глазками.

Я раздражалась ещё больше, когда видела её желания. Бывшая фрейлина уже вознеслась в них выше всех, но пока сама не смела верить в удачу.

– Какая же эта честь! – фыркала Эрина, державшаяся со всеми ровно, но не стремившаяся заводить друзей. Она тоже понимала, что мы все здесь соперницы. И старалась держаться поближе ко мне, то ли из страха, то ли по давней привычке. – И что бывает с теми, кто родил ребёнка?

– Говорят, их оставляют кормилицами.

– Так и знала. А потом?– Эрина не унималась. Когда она сердилась, её глаза приобретали неестественный фиолетовый оттенок, впрочем, только украшавший бывшую фрейлину.

Я старалась слушать и, как обычно, помалкивать, делая вид, что меня это всё не коснётся. Впрочем, я на самом деле так думала. Было предчувствие, что у Небодержателей, например, у той Богини с золотистыми волосами в колеснице, запряжённой полосатыми котами, на меня особые планы.

– Что думаете, Рогнеда? – дотошно спрашивала Эрина, а Виктория отводила глаза. Она никак не могла взять в толк, почему моё мнение теперь вообще должно кого-то интересовать.

Но стоило мне обратить взор в её сторону, как она краснела и бормотала извинения за неозвученные мысли. А я видела, с каким рвением Виктория ждёт того часа, когда наш тройственный, вынужденный, разложившийся союз окончательно распадётся.

И вот этот день настал.

Перед рассветом мне приснился яркий сон. Снова Сила бурлила в моей крови, из ладоней вырывались огненные птицы и клевали, тушили широкими взмахами крыльев голубой огонь, но тот, притихнув, словно подманив добычу поближе, разом объял всё вокруг и окружил меня.

– Я вас не обижу, фронна, – смеясь, произнёс знакомый голос. Во сне я никак не могла вспомнить, где я его слышала.

– Вставайте, время утренней молитвы! Сегодня особый день! – ворвался в сон и разбил его, как камень невозмутимую гладь воды, гневный окрик. Я вскочила на дрожащих ногах и выдохнула.

И разом вспомнила обладателя этого манящего мужского голоса.

Глава 7

1

– Не торопитесь приступать к пище, не поблагодарив Богов, – карла Ильма прохаживала по столовой, а её волки лежали у входа, сложив косматые головы на передние лапы и закрыв глаза. – Иначе Они отнимут то, чем поспешили вас одарить.

В это утро еда была совсем скудной. На тарелке лежали ломтик хлеба с тонким слоем сливочного масла и зелёного сыра, и кусочек мяса, такой прозрачный, что через него можно было увидеть сидящую напротив.

Обычно нас кормили хоть и грубой пищей, но хлеба всегда было достаточно, чтобы в животе по ночам не крутило от голода. Увидев такой скромный рацион, я и вовсе расхотела молиться чужим Богам.

Ранее следуя заветам Леди-матери, я пыталась благодарить. Их за счастливое избавление от опасности, за то, что Они позволили нам выжить и подарили крышу над головой. И надежду на новую жизнь. А сейчас вся горечь и разочарование вылились в неприязнь.

Нет места чуждым Богам в моём сердце, которое, не уставая ни на день, нашёптывало: «Вернись. У тебя получится, и ты станешь той, перед кем будут склонять головы короли».

Приходилось напоминать себе, что кланяться-то будут, только потом уйдут на свободу, закрыв меня в каменном склепе. А я даже не посмею взглянуть в зеркало, чтобы посчитать серебристые пряди в волосах. Сгнию заживо под громким титулом Главной Храмовницы.

– Cкорее заканчивайте, около десяти нас ждёт смотр, приберитесь и приведите себя в порядок, –  карла Ильма осмотрела всех и каждую, задержавшись взглядом на мне. – Как я говорила, у вас будет шанс показать себя и подготовиться к главному смотру у конунга.

Ильма отвернулась и вышла с гордо поднятой головой. Волки лениво поднялись и отправились следом, морда к морде на три шага позади хозяйки. Карлы, до этого стоявшие по углам столовой, оживились и принялись нас подгонять.

– Лучше найти покровительницу, чем набить брюхо.

– Докажите делом, что заслуживаете вкусно есть и долго спать.

– Берегите гибкость тела и красоту лица, они вам ещё послужат.

– Второго шанса в Ледяном доме не дают никому.

Насмешки неслись со всех сторон, но совсем не они лишали возможности проглотить хотя бы кусок. Я не могла смотреть на пищу.

– Возьмите моё и разделите между собой, – отодвинула я тарелку, обращаясь к своим бывшим фрейлинам.

– Нет, Рогенда, мы не станем, – твёрдо сказала Эрина, взглянув на Викторию так, что та отдёрнула протянутую было к тарелке руку.

Я лишь пожала плечами и поднялась с места первой из фронньер, показывая, что готова возвратиться. Из-за меня остальных поторопили, и я чувствовала спиной глухое недовольство девушек.

Мне так и не удалось подружиться ни с кем, потому что посторонние считали меня либо высокомерной, либо нелюдимой. Я избегала общества девиц не только потому, что не находила между нами ничего общего. Но и из-за предчувствия, что вскоре всё определится, и наши пути не пересекутся более.

По крайней мере настолько, чтобы стоило заботиться о тех, кого я не знала.

Воспитанная принцессой крови, дочерью Бога, я всегда с трудом общалась с теми, кто был ниже меня по положению. Леди-мать ограждала меня от мира, справедливо полагая, что я рождена для Обители невинных дев. Ни к чему той, кому предназначено быть затворницей, вкушать радости мира смертных.

Регент-соправитель королевы придерживался такого же мнения.

Я не бунтовала, пока не вошла в возраст понимания. Тогда и решилась бежать, вынашивая мысль о том, что главное – избежать участи Главной Храмовницы.

О том, что я буду делать на чужбине, мыслей не было. Я гнала их прочь, решив, что мои Силы помогут там, где бессильно золото, умение убеждать и воля к жизни. К настоящей жизни земной девы, не связанной обетами, которых она не давала.

– Из-за тебя мы остались голодными, – шикнула одна из близняшек, когда стройными рядами мы отправились в свои покои.

– Хотела выслужиться? – поддакнула её сестра.

– Она что-то знает, – прошипела третья, и я понимала, что они попытаются сорвать на мне злость и обиду на то, что никто так и не посвятил нас в особенности грядущих испытаний.

Я молчала и улыбалась. Пусть судачат, не стану снисходить до того, чтобы отвечать им. Отчего-то товарки побаивались меня и старались держаться особняком, бессильно шипя в спину.

Наверное, потому, что однажды та, кто посмела схватить меня за запястье, чтобы призвать к ответу, когда я проходила мимо, потом три дня промаялась задыхом и лихорадкой. Карлы поговаривали, что если она не поправится вскоре, то её отправят в служанки к остальным фронньер.

Но Синьер поправилась и больше не поднимала на меня глаз.

– Возьмите полотенца и ступайте в купальни, – приказали карлы, когда мы добрались до коридора, ведущего в жилое крыло.

– Что-то и впрямь будет, – заметила Эрина со вздохом, но на расспросы Виктории не ответила. – Сказано, в купальни идти. Я знаю не больше твоего.

Ранее мы мылись три раза в неделю и по праздникам, всё время все вместе, только те, кто прибыл в Гринвид в этом году.

Но сегодня к нам присоединились другие фронны. Дочери обедневших дворян, которых отдали в Голубой зал дворца конунга, чтобы им нашли лучшую долю чем та, что ждала девиц без приданного.

Так мне шепнула карла Вильма, когда я заходила в купальню последней.

– Слушай, что они говорят, смотри, как держат себя. Здесь принято знать традиции.

– Нам о них не рассказали в полной мере.

– Значит, не хотят, чтобы вы были лучше.