На его столе наконец появились кружка с серым элем и тарелка с мясом, которое могло быть цыплячьим, если бы цыплята выглядели в основном как кошки, вокруг были беспорядочно навалены какие-то овощи… Вихтих приложился к кружке и скривился.

«Как, черт возьми, что-то может быть серым и на вкус?»

Отпихнув овощи на край тарелки – они выглядели так, как будто один раз их уже кто-то съел, – Вихтих вгрызся в цыпленка, на ходу выплевывая перья и когти.

«О прошлом сожалеют поверженные им бездари».

Ближе, но не совсем то. И слишком умно для Бедекта.

«Те, кто выдумывает себе прошлое…»

Хм. Над этим стоит еще покумекать.

Да где Бедект шляется?

Что, если он заявится вместе со Штелен, а та приволочет с собой Лебендих, огромную мечницу? Лебендих – кто она теперь для Штелен? Подруга?

Штелен зарезала мечницу еще в Найдрихе, когда они все были еще живы. Здесь, в Послесмертии, Лебендих была вынуждена служить той, что отправила ее сюда.

«Нет, ты только представь, что должен служить такой кровожадной суке, как Штелен».

Притворялась ли Лебендих, что Штелен ей нравится, в попытке устроиться наилучшим образом в той дерьмовой ситуации, в которой оказалась, – или же она действительно нашла в клептике что-то, что искренне оценила? Они выглядели счастливыми. Ну, Штелен такой счастливой раньше по крайней мере никогда не выглядела.

Он пожалел бы мечницу, но жалость, как и любое другое чувство, касающееся благополучия других людей, была лишена всякого смысла.

Размышляя о Лебендих, о том, что ей приходится служить Штелен, Вихтих осознал, что не так уж плохо устроился. Он всего лишь сидит в этом скучном городе, поджидая старика. По крайней мере, он был свободен, Кредо Воина не связывало его. Почему Морген освободил его, Вихтих даже предположить не мог. Не то чтобы это имело значение. Ни в коем случае он не собирался благодарить за это маленького поганца, который его прикончил.

Благодарность. Еще одно бесполезное чувство.

Если подумать, полезных чувств было не так много – если только их не испытывали к нему другие люди.

Служанка принесла еще пинту эля. Без единого слова она поставила кружку на стол перед Вихтихом и развернулась, чтобы уйти.

– Подожди, – сказал он. – Ты умерла в этой таверне.

Она замерла на месте, и лишь по тому, что она чуть ссутулилась, можно было понять, насколько неприятна ей эта тема. Девушка указала на барную стойку:

– Прямо здесь. Она перерезала мне горло, назвала шлюхой, – служанка покачала головой. – Я даже не увидела ее, ту, которая это сделала. Она бросила меня там истекать кровью. Я залила чуть не весь пол, – девушка уставилась на свои руки. – Я пыталась зажать рану, остановить кровь.

Это было похоже на Штелен, но обзывать «шлюхой»?.. Неужели она так сильно приревновала его тогда? Вихтих сделал мысленную пометку – позже подколоть Штелен насчет этого.

– Тогда почему ты все еще здесь? Я был бы где угодно, только не здесь.

Она почти незаметным движением пожала плечами:

– Здесь есть работа. Мне по-прежнему нужны деньги.

Служанка ушла. Вихтих снова проводил взглядом ее покачивающиеся бедра и снова не смог вызвать в себе ни тени вожделения. По-прежнему нужны деньги. Девушка, конечно, была права. Иначе для чего бы Кредо Воина всегда советовало захватить с собой в Послесмертие драгоценности и оружие? Вихтих усмехнулся без всякой радости. Он умер нищим, Штелен обчистила его до нитки. Она должна заплатить за это.

«Да! Я должен устроить ей день расплаты, вот что».

Он столь многое ей дал за все эти годы, проведенные вместе. Одаривал ее своей дружбой и проницательными советами. А уж сколько раз он покупал ей выпивку! Вихтих даже не мог припомнить. Да. Он заставит ее заплатить за то, что она сделала. Но подходить к такому важному делу стоит без глупой суеты. Клептик, несмотря на все свои недостатки и слабости, была опасна. Просто убить ее? Скучная месть, вот Штелен с ее невеликим умишком только такое и смогла бы придумать. Вихтих знал, что он – совсем не скучный и не тупой. На этот раз он выждет подходящий момент.

«Никто не ворует у меня». Штелен произносила это таким тоном, словно это было наихудшее преступление, какое только можно вообразить. Забавно, учитывая, сколько времени она провела, обкрадывая своих самых близких друзей. Что он может такое у нее украсть, потеря чего причинит ей самую сильную боль?

Вихтих ухмыльнулся и допил эль.

Лебендих.

Он громко рассмеялся и махнул служанке, чтобы она принесла еще эля. Ни одна женщина не могла устоять перед его обаянием гефаргайста.

«Я уложу в постель большую мечницу, украду ее у суки-воровки».

Дверь постоялого двора распахнулась. Вошел молодой человек, в белом одеянии, как все эти придурки, жрецы Геборене. Светлые волосы ниспадали ему на плечи. Хорошее настроение Вихтиха мигом испарилось. Морген. Хотя он теперь почему-то выглядел лет на десять старше, Вихтих его узнал.

Юный бог подошел прямо к столу Вихтиха и сел напротив фехтовальщика. Входило ли это в замысел Бедекта?

– Вихтих, – сказал Морген.

– Свиноеб, – ответил Вихтих.

– Нам нужно поговорить.

– Больше тебе, чем мне, – произнес Вихтих.

«Осторожнее», – напомнил он себе. «Этот маленький поганец – бог».

– О Бедекте, – сказал Морген.

Вихтих отмахнулся с таким видом, словно тут что-то мерзко завоняло. Разумеется, ему было очень любопытно, но проявить интерес было бы слабостью. Вихтих разбирался в манипулировании людьми как никто.

– Я смотрю, ты постарел. Быть богом непросто, а? – сказал он.

Морген наклонил голову набок, внимательно изучая Вихтиха. Тот, в свою очередь, сделал вид, что не замечает это пристального внимания.

– Все дело в ожиданиях, не так ли, – ответил бог.

И безумие, которое, без сомнения, бушевало в нем, на краткий миг вспыхнуло в его глазах.

«А Вознесение ни на йоту не прояснило твои мозги».

Перед смертью мальчика подверг ужасным пыткам гефаргайст-поработитель. Притом нельзя сказать, чтобы Морген был образцом здравомыслия и до этого.

– Геборене не горят желанием поклоняться ребенку?

Морген пожал плечами:

– Я – их бог. Они создали меня. Я становлюсь таким, в какого меня они верят.

– Ловко расставленная маленькая ловушка, – заметил Вихтих. – Бог – но все равно раб.

Он взглянул на Моргена с таким видом, словно ему что-то только что бросилось в глаза.

– У тебя испачкано вот тут.

Моргена передернуло, лицо исказилось от отвращения, и он осмотрел себя в поисках кощунственного пятнышка. Ничего не обнаружил, увидел счастливую улыбку Вихтиха и нахмурился.

– Раб во многих смыслах, – произнес фехтовальщик.

Морген глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Оглядел Вихтиха своими невероятно голубыми глазами. Впервые после смерти Вихтих видел нечто, что действительно имело цвет. Взгляд мальчика перескочил на что-то, невидимое Вихтиху. Морген ни на чем не сосредотачивал свое внимание больше чем на пару мгновений.

– Уловка, – сказал Морген. – Всего лишь.

– Зачем ты выглядишь старше, чем на самом деле? Ты хочешь, чтобы твои священники тебя уважали. Выглядеть старше – это уловка, чтобы добиться этого уважения. Но нехватка уважения также является уловкой с их стороны. Только начни соответствовать ожиданиям других – и навсегда станешь пешкой в чужих руках, – Вихтих обнажил идеальные зубы в усмешке. – Именно поэтому я свободен.

В ответ Морген с жалостью взглянул на него, но Вихтих проигнорировал этот взгляд.

«Мной ты манипулировать не сможешь».

– Прости, что убил тебя, – произнес бог Геборене.

Вихтих даже бровью не повел, однако ощутил яростный позыв к убийству.

«Умрет ли он, если я зарежу его прямо здесь?»

– Полагаю, это открыло нам всем глаза на твою истинную суть.

Морген ссутулился, уставился на столешницу и подковырнул ухоженными ногтями какой-то видимый только ему сучок.

– Они лгали мне, – прошептал он.

– Ну, раз это не твоя вина, я думаю, все в порядке.

«Паршивец».

– Бедекта больше нет, – сказал Морген, все еще зачарованный столом. Он обнаружил в древесине еще какой-то дефект, о котором надо было позаботиться.

Вихтих наблюдал за ним. Потребность бога в совершенстве была его же слабостью. И в умелых руках, как у Вихтиха, эти недостатки вполне можно было использовать как оружие, чтобы пронзить их же владельца. Это было слишком просто.

Затем он, наконец, услышал, что сказал Морген.

– «Больше нет»? – что «больше нет» могло означать в Послесмертии?

Морген покачал головой. Волосы у него были светлые, чистые и прямые; и хоть бы один волосок выбился у него из прически при этом движении. Вихтиху страстно захотелось наполнить жизнь маленького поганца болью и кровью. Просто закопать его в них!

– Он жив, – ответил Морген.

Вихтих сморгнул.

– Жив?

«Какого черта?..»

– Его здесь больше нет. Он не в Послесмертии. Он жив.

«Старый трахатель коз оставил меня здесь. Бросил».

И тут Вихтих понял, зачем Бедект отослал его в Зельбстхас. Чтобы не путался под ногами.

– Я… – он не мог подобрать слов.

«Как мог Бедект бросить меня после всего, что я для него сделал? Убью мерзавца».

– Он бросил тебя, – сказал Морген. – Как тогда, в Найдрихе, когда на нас напали териантропы. Он убежал, бросил тебя здесь. Но и это еще не все.

– Не все?

– Он прихватил с собой много драгоценностей. Ограбил Геборене.

Кулаки Вихтиха крепко сжались.

«Он жив и богат, а я мертв и беден».

– Как ему это удалось?

– Он же убил меня, – ответил Морген. – Я не могу его ослушаться.

Мальчик яростно оскалился, блеснув идеальными зубами.

– Я доверял ему, и он меня предал.

– Идиот.

Губы Моргена сложились в жесткую линию, но спорить он не стал.

– Я хочу, чтобы ты отправился за ним.

У Вихтиха перехватило дыхание, но ему удалось сохранить спокойный, скучающий вид.

– Зачем мне тебе помогать?

– Ты еще не все успел.

– Не все успел?

– Мертвец не может быть величайшим фехтовальщиком в мире.

– Я величайший фехтовальщик в Послесмертии, – ответил Вихтих, но слова звучали глухо.

– Это совсем не то же самое, не так ли, – возразил Морген. – Хочешь отплатить Бедекту за то, что он тебя бросил?

Вихтих пренебрежительно отмахнулся:

– Я уверен, что у него были свои причины.

«И мне насрать какие».

Морген наклонился вперед, глядя Вихтиху прямо в глаза, приведя того в полное замешательство. Люди обычно избегали зрительного контакта с гефаргайстами.

– Все еще хочешь стать величайшим фехтовальщиком в мире? – спросил бог.

– Я подумывал поэзией заняться, – ответил Вихтих.

– Я объединю города-государства. Одна священная империя. Хочешь стать Первым Мечом Геборене Дамонен? Хочешь, чтобы тебя любил и уважал весь мир?

Морген поймал взгляд фехтовальщика и не давал ему отвести глаза.

– Хочешь всеобщего поклонения? Встань рядом со мной – и ты Вознесешься и станешь Богом мечников.

«Бог мечников».

Вихтих глубоко вдохнул и с шипением выпустил воздух сквозь зубы. Конечно, он хотел всего этого. И он знал, что Морген знал, что он хочет всего этого.

– Ты очень сильно хочешь смерти Бедекта, не так ли?

– Ты даже представить себе не можешь как, – ответил Морген.

– У меня есть два условия.

Морген приподнял бровь:

– Да?

– Богатство.

– Как Первому Мечу Геборене, тебе не придется ни за что платить. Никогда. И тебе заплатят больше, чем ты сможешь потратить за всю жизнь.

– И я больше никогда не умру. Я больше никогда не хочу этого видеть, – он сделал широкий жест, словно бы обводя все Послесмертие. – Никогда.

Он выпрямился на стуле, поправил рубашку.

– Я – творческая натура, поэт. Серый цвет угнетает.

– Согласен, – ответил Морген.

– Мне нужна одежда получше, – сказал Вихтих.

Морген сотворил из пустоты мешочек с монетами и бросил его на стол.