– Будешь мороженое? – предлагаю и тут же вспоминаю, что малышка совсем недавно болела и не стоит нагружать ее горло. – А давай лучше по пирожному? Какое ты будешь?

– Никакое, – с той же грустью в голосе отвечает Лея. – Покажи мне лучше фото своего дома.

Я открываю галерею. Сначала показываю квартиру в Москве, где только недавно закончила ремонт. Было очень сложно его доделывать, ведь всю душу я уже вложила в наш дом с Егором, с такой любовью вила семейное гнездышко. Теперь все предстоит менять. Чтобы мне и ребенку было максимально комфортно. И то, наверное, не в этой квартире, а в родительском доме.

Удивительно, я летела в Грецию, твердо зная, какой вижу свою дальнейшую жизнь и чего от нее хочу, было столько планов. Но когда пожила тут, все перевернулось с ног на голову.

– А это еще один мой дом. Он там, где есть море, как и здесь. В этом доме когда-то жили мои родители.

– Как красиво! – восхищается Лея. – А где они сейчас?

– Их не стало.

– А давай мы попросим Леона разрешить мне поехать с тобой? И вместе там будем жить.

Ох, это было бы замечательно, но никто на такое не пойдет.

– Боюсь, это невозможно. По документам я тебе никто.

– Это неправда! Ты моя лучшая подруга. Или даже как сестра.

Прячу телефон в карман джинсов и обнимаю Маугли. Какая же она славная девочка.

Мы еще час гуляем по парку, я перевожу через приложение все, что она тараторит. С трудом получается понимать отдельные предложения, но наслаждаюсь каждой минутой, проведенной вместе. Если материнство – это вот так, то вскоре я стану самой счастливой на свете. А пока, конечно, об этом нет и речи.

Кажется, если бы я сейчас увидела Зена перед собой, то выцарапала бы ему глаза. И так едва сдерживаюсь, чтобы не высказать Леону в лицо все, что думаю о его брате. Может, и не нужно молчать? Но трезвый подход к ситуации не позволяет мне это сделать. Я привыкла просчитывать шаги наперед, а лишние откровения ничего хорошего в будущем не сулят. Уехать и обрести спокойствие – это то, что мне сейчас необходимо.

– Ну что, малыш, давай прощаться? Через несколько часов я сяду в самолет и улечу. Если бы у меня была дочка, я бы очень хотела, чтобы она была похожа на тебя. – Целую Маугли в макушку.

Девочка всхлипывает, обнимает меня за ноги. Мы обе пропускаем момент, когда рядом оказывается Леон.

– Идем, ребенок, – доносится из-за спины его голос.

Я выпрямляюсь и смотрю на брата Зена. Он выглядит мрачным и недовольным. Не нравится, что Лея плачет? А может, его мучают угрызения совести? Сейчас еще больше будут.

– Леон, – зову его, когда он берет девочку за руку и хочет увести. Достаю из сумочки заключение врача.

Ника согласилась под моим именем сходить в клинику, контакты которой дал Зен. У нее взяли необходимые анализы. Она даже якобы приняла контрацептив, выписанный врачом, когда та убедилась, что пациентка совершенно здорова.

Сегодня я отрезаю последние пути к отступлению. Если до недавнего времени терзалась сомнениями, что надо было рассказать Дамианису о беременности, то теперь понимаю: судьба сама подталкивала меня к необходимому и правильному решению молчать. Ну и в конечном итоге все, что ни делается, – к лучшему.

– Это для твоего брата.

Леон принимает листок, бегло просматривает его. И становится еще мрачнее.

– Как появится возможность, передам Зену. – Он задерживает на мне взгляд, от которого я начинаю жутко волноваться, но изо всех сил пытаюсь не показать вида.

– Берегите девочку, Леон. Она чудесная…

– Моя визитка осталась на ресепшене, – обрывает он, не дав сказать слова прощания. – На всякий случай возьми. Будет желание увидеть Лею, я всегда на связи. – Леон разворачивается и уходит вместе с плачущей Маугли.

Мне ничего не остается, как тоже развернуться и идти к такси, которое ждет возле входа в парк. Не хочу запоминать эту сцену, но она словно на повторе стоит перед глазами.

Плачу навзрыд всю дорогу до офиса. Мое сердце разбилось вдребезги в этой проклятой Греции. Даже после расставания с Егором не было так плохо, как сейчас. Но придется все забыть и жить дальше. Вот только как, если я ненавижу Зена? Никогда не прощу его за ту острую, адскую боль, которую он заставляет меня испытывать.

32 глава

Собираюсь с силами, чтобы переступить порог кабинета Михайловой. Две недели я только и делаю, что езжу из одного медицинского центра в другой, сдавая кучу анализов. Поначалу на своей машине колесила по городу, а потом оставила ее на подземной парковке и пересела на такси. Почему не сделала так изначально, не знаю. Столько бы времени и сил сэкономила.

– Добрый день, Даша. Как самочувствие? – интересуется Марина Борисовна, когда я все же решаюсь зайти.

– Конечности немеют. Особенно ноги. Да и в целом как-то непонятно… Вроде отдыхаю много, высыпаюсь, а сил нет. Постоянно хочется прилечь.

Уверенность, что с результатами анализов все будет в порядке, поблекла на фоне ухудшившегося самочувствия. Ну а что я хотела, стрессы не проходят бесследно. Со стороны кажется, что ничего особенного не происходит и я живу обычной размеренной жизнью, но в действительности – будто на пепелище оказалась. Не представляю, что делать дальше. К тому же последние силы я отдала на то, чтобы полностью обследоваться.

– Живот больше не тянет?

– Иногда.

– А с отцом ребенка что? Так и не уговорила его пройти назначенное мной обследование?

Отрицательно качаю головой.

Всякий раз, когда кто-то напоминает о Зене, за грудиной начинает ныть. Умом все понимаю, а сердцем – отказываюсь. Я даже номер Дамианиса удалила, а что толку? Память на цифры хорошая.

– Анализы неплохие, – замечает Марина Борисовна, листая заключения. – Но ты теперь до конца беременности в зоне повышенного риска.

– Да, мне уже сказали, – шумно вздыхаю. Я почти в каждом кабинете это слышала.

Сейчас никаких пороков в сердце ребенка не обнаружили, но нет гарантий, что на более поздних сроках они не проявятся.

– Ты же на юг собралась? – вспоминает Михайлова. – Напишу, какие лекарства нужно взять с собой и когда в следующий раз прийти на прием. Территориально где будешь находиться? Может, есть там знакомые коллеги. Отдохнуть в любом случае надо, а не туда-сюда мыкаться.

– Я буду в Геленджике. Планировала через месяц вернуться и вам показаться. Со мной подруга поедет. – Протягиваю визитку Аси. – Возьмите на всякий случай, для связи.

Марина Борисовна берет карточку и вчитывается в текст.

– Это, случаем, не та Дунаева, у которой муж недавно воскрес?

Нашумевшая история. Если бы не охранник, который ходит за Асей повсюду, то ее бы журналисты извели. Отбоя от них нет, так и норовят растерзать ее вопросами.

– Да, это она.

В глазах Михайловой вспыхивает интерес.

– Надо же. Я на днях об этом прочитала в каком-то новостном паблике и удивилась. Чего только не бывает.

На собственном опыте теперь знаю, что быть может все.

Марина Борисовна расписывает новые назначения и график приемов на два месяца вперед, затем звонит какой-то знакомой. Уточняет у нее, сможет ли та принимать меня в Геленджике, пока буду на отдыхе.

– Вот и замечательно. Поезжай и ни о чем плохом не думай. Вера Сергеевна Богатова нас подстрахует.

– Спасибо. Вы очень помогаете. – Забота и участие Михайловой трогают до глубины души.

– Все будет хорошо, Даша, – тепло улыбается Марина Борисовна. – Тут, знаешь ли, у каждого второго такая наследственность… – машет рукой. – Не нужно переживать раньше времени. К тому же медицина не стоит на месте. Будем наблюдать за сердечком твоего малыша.

Еще раз благодарю ее и выхожу из кабинета. Настрой у моего гинеколога что надо. В отличие от меня. Одна с младенцем на руках, плюс быт, еще и как-то зарабатывать предстоит, потому что деньги имеют свойство заканчиваться. Не знаю, как со всем справлюсь.

Спускаюсь на парковку и иду к машине Ники. Сегодня она вызвалась побыть моим водителем, пока Вик и Вит на тренировке. Сейчас по-быстрому перекусим где-нибудь, обсудим планы на выходные, и отправлюсь дальше вещи собирать. Я затеяла генеральную уборку. Уже четыре огромных пакета приготовила, чтобы вынести к мусорным бакам. И чувствую, это не предел.

Мы быстро завтракаем с Никой, и она отвозит меня домой. С Асей договариваемся встретиться ближе к вечеру и поболтать за чашкой чая, прогуляться по центру. Погода стоит замечательная – грех сидеть в четырех стенах. Нам с малышом нужно как можно чаще бывать на свежем воздухе.

Пока набиваю новый пакет старыми вещами, думаю о том, что сегодня, наверное, первый день, когда я не вспоминала о Лее сразу после пробуждения. На мгновение даже показалось, будто и не было ничего. И ночей с Дамианисом тоже. Если бы не его ребенок внутри меня, и впрямь бы решила, что мне все приснилось.

К шести приезжает Ася. Мы вместе относим пакеты на мусорку и идем к машине, где подругу ждет с водитель.

– Ты заметила, что мы практически синхронно переживаем не самые лучшие события в жизни? У тебя развод, у меня якобы гибель мужа. Я ведь выходила за Мишу с мыслью, что это раз и навсегда, понимаешь?.. – тихо говорит Ася.

– Вряд ли кто-то идет в загс с мыслью, что через пару годиков разбежится, – хмыкаю я.

– Если бы я сейчас еще и беременна, не дай бог, оказалась, я бы не вывезла. Как ты справляешься, не представляю…

Долго смотрим с Асей друг на друга, а потом садимся в машину.

В процессе обсуждения решаем вместо кафешки и прогулки ехать в кинотеатр. Выбираем смешную комедию, покупаем попкорн и занимаем места в зале.

Фильм действительно веселый. Время пролетает незаметно. Даже настроение поднимается и уходит напряжение. А то я на самом деле загрузилась из-за анализов и сумбурных размышлений о будущем. Никто не знает, что ждет впереди, – нужно жить настоящим.

Прогулку все же решаем не отменять. Почти два часа бродим по улице. Охранник и по совместительству водитель Аси не отступает ни на шаг и чем-то похож на нашу огромную тень.

Когда мы подъезжаем к моему дому и я замечаю на парковке машину, так похожую на внедорожник Дамианиса, вновь захлестывает воспоминаниями и пережитыми эмоциями, которые денно и нощно пытаюсь забыть. Я одновременно хочу и боюсь того, что Зен сорвется в Россию для личного разговора. Но, похоже, тешу себя напрасными надеждами. Никто ко мне не приедет.

– Всё в порядке, Даш? – спрашивает Ася, заметив мое состояние.

Пульс долбит в висках, дрожь в пальцах не прекращается, а когда я выхожу на улицу, добавляется еще и слабость в коленях.

– Не особо, – отзываюсь шепотом.

– Давай провожу.

Кое-как добредаю до подъезда, и и мы с Асей поднимаемся на лифте в квартиру, я сажусь на пуф возле двери. Пытаюсь понять, где и когда свернула не в ту сторону. В какой момент? Скоро уже отпустят мысли о Зене? Словно дырку в сердце просверлили и, когда она начинает хоть немного зарастать, по новой засыпают огромную щепотку соли.

– На вот, водички попей. – Вернувшись из кухни, Ася протягивает стакан воды. – И как с тобой куда-то ехать?.. – Сама же сказала, что с охранником поедем.

– Да, это немного обнадеживает. В случае чего Дима в обиду нас никому не даст и помощь мигом организует. Но я о другом. У нас когда все наладится, а?

Поднимаю голову и смотрю на Асю. Выглядит потерянной и разбитой. Я сейчас, похоже, не лучше. Может, любовь – это и хорошо, но явно не когда она с такими муками, какие мы обе испытываем.

– Без понятия, – неопределенно пожимаю плечами.

– Ладно, Дашуль, – вздыхает подруга. – Завтра заеду. Пока.

Ася уходит, и я остаюсь одна. Через несколько минут окончательно прихожу в себя и плетусь в гостиную, чтобы принять горизонтальное положение, но раздается стук в дверь.