– Почему это в белом пальто? В брезентухе, на «козлике» с прицепом и с мешками для мусора! Какой толк критиковать, если ничего не делаешь?

– И что вы предлагаете?

– Убрать мусор вместе со мной и спрашивать всё, что захотите!

Зоя Югова ошарашенно смотрела на меня.

– Но я…

– Пресс-тур часов до двух, потом обед в одном из городских заведений, потом полно времени. Вы ведь без водителя?

– Да, я поездом обратно…

– Поезд в двадцать три ноль девять, Гомель-Калинковичи-Минск. После трудового подвига обещаю отвезти вас в городскую баню помыться и в ресторан – покушать.

– Вот так сразу – в ресторан? – попыталась пококетничать она, явно всё ещё пребывая в состоянии шока.

– Ну почему же – сразу? Мусор уберём, отвезём его на свалку или на пункт вторсырья… Рабочую одежду я вам предоставлю. Не в этом вот же вы пойдёте…

Вельветовые брючки в обтяжку, легкомысленная блузка и полуботинки на каблуках явно для уборки мусора не годились. На мой взгляд – и для пресс-тура тоже, но у каждого свои тараканы. Кто-то любит пирожки, а кто-то – ходить по говнищу на каблуках.

– Я согласна! – вдруг выдала Югова. – Но есть одно условие.

– М-м-м-м-да? – я, если честно, надеялся, что журналистка назовёт меня кретином и поедет со всем пулом корреспондентов в Гомель, чтобы отчалить в свои столицы оттуда на прямом поезде, ан нет!

– Мы будем на «ты».

Вот так вот, значит? Ну ладно, дополнительные рабочие руки мне не помешают. Если уж откровенничать до конца – сегодня мне больше хотелось залезть в баньку и вытравить алкогольные токсины, а свалкой я планировал заняться завтра, но давши слово – держись! Банька подождёт, будем бороться с похмельем тяжким физическим трудом.

* * *

С пресс-туром мы успели посмотреть много всякого интересного, но и из-за буровой ЗУБРа, и на выставке кернов и образцов нефти, которую устроили геологи – везде торчали уши Исакова, и журналисты по два, три, пять раз наматывали себе на ус: без Владимира Александровича тут до сих пор бы на хромых кобылах катались и рукавом вытирались. А нынче – вон бытовые условия какие! А техника вся сверкает, покрашена, обслужена – фантастика! Сплошные достижения и галочки, много галочек в сфере охраны труда, роста культуры труда и быта, и здоровой обстановки в коллективе. Не начальник – ангел небесный!

Но ангелов небесных в СССР по определению водиться не должно было. На них сразу же натравили бы пропагандистов научного атеизма. И плевать, что у них нимб и крылья. Не положено!

Ангел или не ангел – но обедом нас накормили. Накрыли отличный стол в ресторане «Полесье», правда – без спиртного, поблагодарили за пресс-тур, и Исаков лично пожал каждому руку и выразил надежду, что скоро увидит отличные материалы в газетах и на телевидении. И усвистал в закат.

Столичные коллеги товарища Юговой не сразу поняли её финт ушами с задержкой в Дубровице, но Зоя сослалась на визит к родственнице и заверила, что поедет в Минск на ночном поезде. Они подозрительно косились на неё, а персонал «Полесья» – на меня. Мне было стыдно за вчерашнее, и я прятал глаза, пока ко мне не подошла пожилая официантка и не шепнула на ухо:

– Машину Пашка к Третьему магазину отогнал. Вот ключи.

У меня как камень с души свалился! «Козёл» был жив!

* * *

«Козла» мне сбагрил Стельмах, когда мы с ним ездили пристреливать мою новенькую вертикалку ИЖ–12. Он-то теперь ездил на свеженькой «Ниве». Конечно, не своей, а БООРа!

– Оформляй покупку через комиссионку, справка-счёт есть, как положено. Всё нормально, – заверил меня Ян Генрикович, – я договорился. Считай это братской помощью от советских охотников советским же журналистам.

Я в этих местных схемах вообще не шурупил. К кому надо подойти, от кого привет передать, какую шоколадку занести и как кого назвать – это было дикой дичью, и оставалось только положиться на людей прожжённых и ушлых. А Стельмах точно был одним из наиболее преисполнившихся житейской мудрости персонажей. Он умудрился списать машину и сделать так, чтобы я оказался первым и единственным желающим в автокомиссионке. Стыдно? Та не очень, если честно.

Ну да, обычный пролетарий стоял в очереди на то, чтобы получить право стать в автоочередь лет пять, а потом покупал за несколько тысяч рублей «москвич» или «копейку» – того цвета и той комплектации, что имелись в наличии, без права выбора. «Волга» как у Таси доставалась далеко не всем и не всегда, это машина для избранных. Одни равны, другие – ровнее, всё классически…

Мне машина была нужна для дела. Даже – для ДЕЛ! Во-первых, работа. Во-вторых – космические корабли, которые бороздят просторы Вселенной. То есть – попаданец, который собрался менять историю, пусть и в локальном масштабе. Эдакое построение развитого социализма с человеческой физиономией в отдельно взятой провинции… А без верного коня свершать подвиги несподручно.

Ну ладно, не коня – козла. Козёл он и есть козёл – бодливый, прыгучий, вонючий и строптивый. Но пока я справлялся, даже на дерюге под днищем валялся всего два раза… Деньги из тех самых 25% от клада у меня были – много ушло на перестройку дома, но и оставалось ещё прилично: на машину хватало и в Большой Советской Энциклопедии на букву «Д», там, где Деньги – тоже лежала довольно пухлая пачечка.

В отличие от привычных мне инфляционных скачков, в этом времени всё было стабильно: цены не росли, деньги не обесценивались. Кажется – так будет ещё три-четыре года, потом какая-то то ли реформа, то ли подорожание… В общем – пока я мог за это не переживать. А за что переживать было нужно?

За товарища Югову, конечно. Она чуть ли не двумя пальчиками пыталась открыть дверь моего «козла» – и, конечно, ничего у неё не получалось. Пришлось проявить галантность:

– Присаживай… ся! – я с хрустом открыл дверцу и пропустил даму внутрь.

Внутри в салоне всё было прилично. Новая обивка, аккуратные коврики, чистота и порядок. Усевшись на переднее сиденье, рыжеволосая красотка стала с интересом оглядываться. Вот бывают же такие барышни: забралась в машину к незнакомому провинциальному чудиле под два метра ростом и ничего – в ус не дует. Нет потому что у неё усов! Вертит себе прехорошенькой башкой, ресничками хлопает…

Нам, мужчинам, такая храбрость даже и не снилась. Как там у классика? Безумие нашего бесстрашия… Или проще: слабоумие и отвага. Хотя, тупицей она явно не была. Отучилась же как-то, в «Комсомолку» попала… Авантюристка, наверное.

* * *

От «Полесья» до Дома Культуры – километра полтора по Советской. Проехали их не спеша, я рассказывал Юговой про знаковые места нашего города и исторические здания – благо, немного их. Она слушала, что-то даже помечала в блокнотике.

Я еле сдержался, чтобы грязно не выругаться, когда увидел на крыльце ДК знакомую стройную фигуру. Да она что, круглые сутки тут курит? Что у неё вообще с лёгкими, если я, кажется, без сигареты с мундштуком видел её только голую в душе? Какого хрена эта стерлядь должна тут стоять в этот самый момент?

С другой стороны, глаза Машеньки Май, которыми она провожала «козлик», меня и Зою на переднем сиденье, того стоили. Мне казалось, что она сейчас или лопнет от негодования, или ущипнёт себя, чтобы убедиться, что это не сон! Я бы тоже охренел, пожалуй: с утра был в её постели, потом исчез внезапно, а в обед уже рассекает по городу с какой-то рыжей неизвестной!

– Это кто был? – спросила рыжая неизвестная.

– Одна вздорная особа, – откликнулся я.

– Красивая.

– Вздорная, говорю же.

– У вас что-то было? – подняла тонкую бровь Зоя.

– Что, прости? – сказать хотелось совсем другое, типа «А не охренела ли ты, подруга, спрашивать такие вещи?», но я сдержался.

– Ой…

Не знаю, на что она рассчитывала, когда я пригласил её в дом, со всех сторон окружённый строительными лесами, но, кажется, рабочий брезентовый комбинезон, панамка и перчатки стали для неё всё-таки неожиданностью.

* * *

– … исходим из того, что советский человек почему-то обязан читать то, что мы написали. Но скажи, Зоя, ты сама читаешь те полотна на целую полосу о трудовых победах и достижениях? С одним-двумя маленькими чёрно-белыми фото, написанные вязким официальным языком, мелким шрифтом?

Пахло тиной, мутные речные воды плескались о поросшие водорослями опоры полуразрушенного моста, тянуло сыростью и прохладой.

– Ну… Пробегаюсь по диагонали, – Югова уже часа полтора проявляла стойкий нордический характер и сейчас придерживала края мешка, пока я укладывал туда бесконечные стеклянные бутылки.

Где те бичи, когда они так нужны? Тут, под старым мостом, целые же залежи стеклотары – народ бухал здесь с завидной регулярностью. Вот и собирали бы, и денежки зарабатывали…

– А ты хочешь, чтобы твои статьи читали или пробегались по диагонали? – продолжил саботировать её интервью я.

– Ну, чтоб читали…

– И что ты для этого делаешь?

– А что я должна делать? Мне дают задание – я еду и пишу! Как будто ты делаешь что-то особенное?

Я сунул в мешок ещё штук пять бутылок, удерживая их между пальцами, и испытующе глянул на неё.

– Погоди… Ты сам создаёшь себе поводы? Напишешь про то, как журналистка из Минска вместе с тобой разгребала Дубровицкий мусор? Стой-стой, Белозор, ты ведь не скажешь, что и с кладбищем, и с массовой дракой на пляже, и с браконьерами, и лесными пожарами… – она даже ротик приоткрыла от открывшейся ей якобы истины.

– Ну, ты уж из меня сатану не делай! Я ж не совсем рехнулся – пожары для статьи устраивать, – усмехнулся я. – Но мыслишь в правильном направлении… Вот сейчас ещё и фоточки сделаю в стиле было/стало. Гляди, какая после нас красота. И грабельками пройдусь – вообще чудесно будет. Не иллюстрация, а сказка!

– Так ты честолюбец и эгоист! – воскликнула она, и мешок с бутылками в её руках звякнул.

В «Козлике» лежали ещё пять таких: два со стеклом, один с жестянками и ещё два со всякой дрянью, которая точно отправится на мусорку. Зоя не унималась:

– И ты, и ваш Исаков – оба одинаковые! Самовлюблённые павлины, ужас!

– М-да? А какая разница?

– Как это – какая разница? Да ты…

– Да что угодно. Смотри – берег чистый. А у сейсморазведчиков – отличная кухня и удобные кровати. Так кто молодец?

– Белозор, ты просто… Просто… – она вдохнула так глубоко, что её небольшая аккуратная грудь уже норовила вырваться из-под гнёта хлопчатой футболки. Отследив мой взгляд, она медленно выдохнула: – Мо-ло-дец!

– Ага, – сказал я, – поехали стеклотару сдавать. Авось, на ужин в ресторане как раз хватит.

Глава 3, в которой шеф хихикает

Телефон задребезжал внезапно, я дёрнулся и с испугу ляпнул по клавишам печатной машинки, рычаги с буквочками хором ринулись атаковать лист бумаги. Вот же чёрт!

– Алло! Отдел городской жизни, газета «Маяк». Да, Белозор. Да, слушаю вас внимательно! – я плечом прижал к уху трубку, тщетно пытаясь расцепить рычаги, которые сплелись покрепче пары змей.

Такие читатели есть у каждой газеты… Для начала он перечислил все свои регалии, начиная от медали за трудовые заслуги и заканчивая грамотой за первенство в лыжных гонках в третьем классе. Потом рассказал сколько лет читает «Маяк» – по всему выходило, что родился он году эдак в тысяча восемьсот двенадцатом, до нашей эры. Поведал о чувстве глубокого родства и солидарности с нашей редакцией и о безмерном уважении ко мне лично. И только после этого перешёл к делу.