– Что за шум? – наигранно недовольно задрала бровь, окинув взглядом домработницу и выглядывающую из-за её спины Вику, чьи стрекозиные очки нельзя было перепутать ни с какими другими.

– Слава Богу, – протянула Нина Аркадьевна с извиняющейся улыбкой. – А мы стучим-стучим… Хорошо, хоть брат ваш вернулся, открыл…

– Спали оба без задних ног, да ещё и кино включили, – с готовностью подхватил Матвей, незаметно оттянув меня за руку от двери, чтобы желающие могли войти и убедиться в правдивости его слов.

– Так я же звонила…

– Правда? – наигранно удивилась я. – Вы уж простите, Нина Аркадьевна, я сквозь сон могла на автомате вызов принять и ничегошеньки не услышать. В детстве вообще лунатила постоянно. О, Виктория, и вы здесь! – кивком поприветствовала я незваную гостью.

И если домработница заходить в хозяйскую спальню не спешила и явно смущалась, то эта особа без лишних церемоний вышла вперёд и переступила порог комнаты. Я скривилась, хотя прекрасно понимала: пока она не увидит Вадика сама, не успокоится.

– Здравствуйте, Вадим Владимирович, – проигнорировав меня, поприветствовала она зависшего у кровати босса, на что он и не думал реагировать.

Голос у неё был по-детски сладкий, а бесформенно круглую фигуру-«яблоко» сильно портили неудачные широкие брюки и вельветовый пиджак, делающий плечи квадратными. Её бы переодеть, запретить закупаться на китайском рынке, да сводить в парикмахерскую, чтобы вместо учительского пучка голову украсила нормальная стрижка… Но это Вика. Она составляла отдельный график для похода в барбершоп для Вадима, а сама не брала выходных с нового года.

Заметив её недоумение от отсутствия реакции со стороны хозяина, я резво подключилась к концерту. Подскочив к муженьку, как можно более уверенно приобняла его за на плечи, стараясь не замечать появившегося от трупа сладковатого запашка.

– Виктория, вы не обращайте внимания, он на таких антибиотиках, что голова кругом. Вадим, ложись уже, разбудили тебя, да? Хороший мой, сейчас супчика тебе сделаем…

Повинуясь завуалированному приказу, зомби покряхтел и тяжело опустился на кровать. Я тут же заботливо накрыла его одеялом, чтобы слишком неестественная поза скрылась от чужих глаз, и попутно нечаянно смахнула с тумбочки блистер с таблетками.

– «Амоксициллин»? – фыркнула Вика, подняв его и вчитавшись в название. – Серьёзно? И это – супер-антибиотики?

– Бедный Вадим Владимирович, – где-то у дверей всхлипнула Нина Аркадьевна. – Выздоравливайте, я пойду, бульончик поставлю… Матвей, а вы мне не поможете пакеты стаскать на кухню?

– Эм, конечно, – с лёгкой заминкой отозвался он и покинул комнату, оставив меня разбираться с наглой помощницей одну.

Вот это уже не очень желанный поворот. Потому как Вика скептичным взглядом окинула спальню и подошла к окну.

– Шторы задёрнули, как будто покойник в доме. Вадим Владимирович же тут задохнётся! Проветривать надо. И вообще, гулять выводить. Ангина ангиной, но дышать-то тут как? – на этих словах она раздвинула шторы, впуская солнечный свет.

Яркий луч упал на лицо Вадика, и я чётко увидела у виска ещё один неприятный синяк. В горле встал тошнотворный комок. Казалось, весь фарс происходящего подсветили прожектором.

– Виктория, а вы по какому-то определённому делу приехали или просто так решили, что вам позволено вмешиваться в личную жизнь начальника? – вскинулась я, встав как можно удачнее – чтобы бледность и трупные пятна зомби не стали предметом осмотра.

Она открыла на проветривание второе окно и посмотрела на меня с откровенной неприязнью, смешанной с презрением: как на облезлую дворовую кошку, которая пыталась ластиться к прохожим. И без того тонкие губы сжались в нитку.

– Следить за комфортом и здоровьем начальства – моя прямая служебная обязанность, – процедила она. – Вадим Владимирович, вы совсем не можете говорить?

– Вадим только кивает, у него слишком болит горло, – сложив руки на груди, попробовала я дать новый непрямой приказ, и к счастью, зомби впрямь активно закивал.

Увидев это, Вика грустно вздохнула, но подходить ближе не стала – для этого ей пришлось бы протаранить меня.

– Ужасно. Ещё хуже то, в каких условиях он тут лежит: вы только посмотрите, какая грязь, а пылища! – она многозначительно провела пальцем по комоду. – Антисанитария полная. Сами не в состоянии прибраться в комнате больного, так хоть Нину Аркадьевну впускайте. А то заперлись и с концами, пичкаете его дрянью всякой. Какой врач ему умудрился «Амоксициллин» прописать? У него же аллергия на пенициллины!

Внутри у меня всё сжалось от ужаса: вот этого я не учла, да и не знала в принципе. Скупила все самые традиционные лекарства в аптеке, не особо думая о том, как их прописывают. Весь план задрожал на тончайшей ниточке вместе с моими голосовыми связками.

– Знаю, потому и блистер целый, видите? – кивнула я на таблетки в руке Вики. – Он их не принимал, это мой брат купил по незнанию. Я ему колю из ампул, они в холодильнике хранятся. И вообще, не видите, что Вадюше плохо? Оставьте его в покое! Ему сейчас точно не до работы и не до вас!

Попытка уйти в угрозы особого эффекта не возымела: Вика словно почуяла, на какой грани лжи пошёл разговор. Шагнув ко мне навстречу, она не стесняясь прошипела:

– И что он в тебе нашёл… Эгоистичная дрянь с громкой фамилией. Не знаю, какого чёрта тут творится, но знаю Вадима: если бы он сейчас хоть капельку соображал, уже бы объяснил мне всё даже без голоса, написал, показал жестами. А он лежит бревном, – она вдруг шумно шмыгнула носом и приподняла очки, чтобы стереть проступившую на глазах слезинку. – Я не вызову полицию разбираться с этим только потому что это может навредить ему и его репутации. Но тебя предупреждаю: через четыре дня он должен быть на дне рождения своего отца, а через шесть – выступить председателем жюри на конкурсе поваров. И если он не появится в добром здравии, я переверну тут всё вверх дном, приеду с бригадой лучших врачей и заодно с нарядом полиции.

– А ну, пошла вон, хамка, – в том же стальном тоне ответила я, едва не выдав себя мелкой дрожью. – Завтра же ты будешь уволена. И Вадим сам подпишет твой приказ на увольнение. Совсем забыла, с кем говоришь? Я жена твоего босса…

– Ты – печать в паспорте у моего босса, и ничего больше. И если мне действительно прилетит приказ об увольнении, я засужу всю компанию по полной программе, – не дрогнув ни единой мышцей лица, неожиданно жёстко отсекла Вика. Переведя взгляд на Вадима, печально улыбнулась уголком губ и смягчила голос: – Поправляйся. Если ты правда болен, конечно, а не накачан какой-нибудь гадостью. Я тебя не брошу в лапах этой дешёвой суки.

От её наглости у меня пропал дар речи – пока я раздумывала, не влепить ли ей затрещину, Вика уже шустро удалилась, прикрыв за собой дверь спальни.

Возмущения застряли в горле. Маленькая страшилка оказалась чересчур сообразительна и явно не поверила в представление ни на грамм. Краем глаза взглянув на своё отражение в зеркале на дверце шкафа я тяжело выдохнула: тут бы поверил только слепой. Халат надет на левую сторону, яркая царапина на щеке, пара листьев и мелких веточек в волосах, грязь под ногтями и при всём этом парадный макияж. Да уж, только что проснулась… Можно было не утруждаться с проникновением в дом через окно: обмануть вышло разве что Нину Аркадьевну, и то, потому что та максимально тактичный человек.

Зато Вика, кажется, и впрямь неравнодушна к Вадиму: ну какая личная секретарша устроит подобный беспардонный разнос, грозящий ей увольнением, только потому что болезнь начальника показалась липовой?

– Не думала, что тебя можно и впрямь вот так полюбить, – приглушённо заметила я, развернувшись к Вадиму. – Она ведь готова за тебя глотки рвать. Почему ты тогда женился на мне? Ради отца? А она бы сделала тебя счастливым. Варила борщи и рожала детей, как ты и мечтал. Глупые мужики, подавай вам смазливую мордашку…

Вместе с этим грустным пониманием пришло и другое: оправданий отсутствию Вадима на дне рождения отца не будет. Он должен приехать хотя бы формально, на полчаса. Иначе дело станет в разы хуже.

До самой ночи меня одолела тоска. Уехала Вика, отправилась домой Нина Аркадьевна, а у меня не просыпалось желания хотя бы сварить себе чашку кофе. Пока отмывала отчаянно щиплющее тело и прибиралась в комнате Вадика, думала только об одном: всё кончено. Если уж секретарша легко вычислила попытку обмана, то Владимир Сергеевич раскусит нас в два счёта. А учитывая, что его сынок вопреки всем заверениям бокора всё-таки начал медленно тухнуть – сдаётся, пора доставать всю наличку включая доллары, хватать Женьку и пилить куда подальше. Оставить надежды на «Райстар» и дать бедолаге Вике мирно похоронить Вадима.

Я села разбирать гору свадебных подарков, которые давно мешались под ногами, когда в мою комнату постучался Матвей. За окном уже была кромешная темнота, а стрелки часов подбирались к полуночи.

– Не спишь, актриса сгоревшего театра? – вполне дружелюбно позвал он.

– Уснёшь тут, когда надо разгребать наваленный бардак, – мрачно отозвалась я, подняв голову от очередной яркой упаковки. Фантазии гостей хватало лишь на конверты, чайные сервизы и мультиварки. Какой-то аноним сунул китайский робот-пылесос.

– Не поможешь мне? Это быстро.

Я поднялась с пола, поправила шорты и без лишних разговоров вышла на зов. Меня снова подташнивало, наверное, от голода – а ещё сильнее скрутило живот, когда почувствовала исходящий из открытой спальни Вадима сладковатый смрад.

– Ты всё ещё собираешься проводить полуночный ритуал? – нахмурившись, сообразила я. – Брось, Матвей. Всё кончено. Он уже гниёт, и через четыре дня точно не сможет свеженьким пройтись перед отцом и убедить того…

– Сдаёшься? – удивился Матвей, едва не выронив из рук свою спортивную сумку. – Не верю. Ты проползла по дереву на высоту третьего этажа, обнималась с зомби и рисковала шеей, чтобы так легко признать поражение? Нет, это точно не ты! Где упрямство, где храбрость?

Я подавила улыбку: в его устах всё звучало куда круче, чем было на самом деле. И тёплый поток надежды начинал воскресать в груди от сквозящего в болотных глазах восхищения. Вот уж парадокс: мне удалось его восхитить не откровенным нарядом или умасленным в спа телом, а своим покорением берёзы в саду.

Ненормальный. Но и я тоже уже вряд ли могу считаться образцом адекватности. Обречённо пробормотала:

– С чем тебе надо помочь?

– Я обещал, что он упадёт абсолютно свежим трупом тогда, когда тебе будет нужно. И что он начал… портиться – моя вина и мои излишние эмоции. – Матвей неловко замялся, пряча от меня взгляд, но и без того было ясно, кто причина и настоящая виновница трупных пятен. – Всё ещё можно поправить, правда, будет грязно и в целом довольно опасно. Принеси аптечку, обязательно со жгутом. Чистить зомби от гниения – то ещё занятие.

Скрывая нервную дрожь, я кивнула и бросилась выполнять просьбу. Аптечка нашлась в верхнем шкафу на кухне, там же на плите стояла кастрюля куриного супа, к которому никто не притрагивался. Как-то бесчеловечно заставлять Нину Аркадьевну готовить, а потом выливать всё в унитаз… Может, дать ей неделю отпуска? Неплохая идея.

Вернувшись на третий этаж, я застала Матвея идущим по коридору вслед за плетущимся Вадимом. Бокор завёл его в ванную, стянул с него халат и приказал лечь прямо на пол.

– Что ты будешь делать? Надеюсь, не кромсать его на куски? – глухо прохрипела я, ужаснувшись получающейся картине.

Вадик послушно растянулся на кафеле и уставился невидящим взглядом в потолок. В глазах у него всё ещё были линзы, от чего вид был куда человечнее.

А чувство вины перед ним – острее.

– Кромсать придётся не его, – между дел бросил Матвей, раскрыв сумку и достав из неё чёрные свечи. – Жгут принесла?