– Времени нет. Вчерашней одежды достаточно.

Он встал с кровати, и я засмотрелась на его неприкрытую наготу: на мускулы, напрягшиеся на руках, когда он потянулся, на гладкую бронзовую кожу. Я бы предпочла, чтобы он не переодеваться пошел, а вернулся ко мне, в кровать, и мы бы занялись любовью. Он порылся в своем чемодане и достал свежую белую футболку.

– Вот, – он протянул ее мне. – Можешь надеть ее на платье, согреет от утренней прохлады.

Я кое-как вытащила себя из кровати и оделась. Он вывел меня из отеля, держа за руку. С ресепшена забрал какой-то пакет, на мой вопрос, что это, сказал, что это «на потом».

Он привел меня туда, где мы разговаривали прошлой ночью, – к камням у моря. Там он сказал мне, что постоянно думал обо мне и счастлив, что судьба вновь свела нас вместе.

Сейчас у моря было лишь несколько человек, что неудивительно в столь ранний час. Кто-то рыбачил, кто-то негромко переговаривался на других языках и держал в руках кружку, от которой шел пар. Пейзаж заливал утренний свет и слабое свечение фонарей на набережной.

Он крепче сжал мою руку, когда я переступила через ограждение, и потянул за собой, приглашая сесть на камни. На ноги попадали морские брызги.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Нет, все нормально.

Мое тело по-прежнему горело огнем после секса, и я надеялась, что это пламя никогда не потухнет.

Он обнял меня, и я положила голову ему на плечо.

– Сейчас появится. Видишь? – он указал на точку вдалеке. – Маяк горит ночью, чтобы лодки могли приплыть к порту. Смотри.

Я прищурилась, и в то же мгновение свет потух, а на горизонте разгорелось оранжевое зарево. Море шло рябью, волны, в которых отражалось волшебное свечение, разбивались о камни. У меня перехватило дыхание, и он еще ближе прижал меня к себе.

– Не хочу, чтобы это заканчивалось. – Я не видела его лица, но почувствовала его улыбку. – Хотя от кофе я бы не отказалась.

Я подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась. На набережной уже стали открываться ларьки с едой, и люди потянулись к ним, чтобы купить что-нибудь на завтрак.

– Твое желание для меня закон.

Он расцепил наши объятия и достал из рюкзака упаковку, которую ему ранее передал консьерж. В ней оказался термос и поднос с выпечкой. Живот заурчал, словно по сигналу.

– Ты божественен, – я улыбнулась, обхватила кружку обеими руками, и он налил мне кофе. Черный и крепкий, к какому я не привыкла, но сейчас он подошел идеально, да и послевкусие оставлял после себя приятное. В уютной тишине мы пили кофе и ели выпечку.

– И что мы скажем другим, когда они за тобой приедут? – спросила я через какое-то время. – Как мы все это объясним? Я ведь тоже с вами поеду.

– А надо ли вообще что-то объяснять?

Я прожевала большой кусок круассана и покачала головой.

– Пусть пока останется нашим секретом, – сказал он. – Скажем, встретились на завтраке, и я убедил тебя поехать с нами. А, пока не забыл, – он опустил руки в карман шорт и выудил телефон. Включил камеру и навел на нас. Солнце мягко подсвечивало наши лица, улыбки были искренние и радостные. – Хочу отправить тебе, чтобы у тебя остался мой номер. Я больше не хочу надолго расставаться.

Я ввела свой номер телефона и нажала «отправить».

Когда мы закончили с завтраком, он взял мою руку в свою.

– Эбби, – прошептал он, подаваясь ко мне. – Это – сказка наяву. Я впервые чувствую себя таким живым.

Он не отрывал от меня взгляда, и я вновь оказалась под его чарами. Он накрыл мои губы своими, еще теплыми от кофе. Ощущение его языка было безумно и непривычно, совсем как этот город контрастов, что бурлит день и ночь. И я хотела вернуться сюда в будущем, и обязательно с ним.

Поцелуи, сначала нежные, становились все жарче и требовательнее. Он прижал меня к себе еще крепче, и я глухо застонала.

Он слышит, как мое сердце колотится под его футболкой? Он знает, как сильно я его хочу? Мысли растворились, оставив лишь одну: теперь мы – одна душа, и я хочу провести вечность с ним, и только с ним.

Глава третья

Сейчас. Декабрь

– Эбби?

– М‑м‑м.

– Эбби, вставай, – сказала Лиз.

– Сколько времени? – пробормотала я. В голове стоял туман, изображение подруги перед глазами никак не приобретало четкие очертания.

– Полшестого утра.

– Что? – я тут же вскочила, заметив и пустой бокал из-под вина на столе, и дневной свет, просачивающийся сквозь занавески. Одеяло сползло на колени, живот громко урчал. – Что произошло?

– По-моему, у тебя был оргазм во сне.

Я непонятливо на нее посмотрела.

– Ты стонала и ворочалась. Приснилось что-то, наверное.

– В смысле, утро? Почему ты меня ночью не разбудила?

– Я пыталась, честно! Но ты спала как убитая. Я тебя трясла, и ничего. Я забрала Мэдди наверх и пошла спать. Прости.

Я распустила пучок и пропустила пальцы сквозь волосы, пытаясь избавиться от колтунов.

– Я даже не помню, как уснула. Я налила себе бокал вина, приняла парацетамол, который нашла на кухонной стойке и села здесь, чтобы дождаться тебя.

– Ты про таблетки, что лежат у хлебницы? – она покачала головой, словно мать, что собирается отчитать свое дитя. – Это кодеин Мэри, у нее больное колено. Боже, Эбс! Я и не думала, что уже пора прятать вещи от детей.

– О нет, Чарли! – Я взяла телефон со стола и увидела два пропущенных и три сообщения от него.

– Все нормально, он позвонил мне, и я объяснила, что ты осталась у меня.

– И он нормально отреагировал? Чувствую себя виноватой за то, что отменила ужин и сказала, что буду через пару часов, а в итоге так и не приехала.

– О чем ты? Все нормально. Чарли – очень понимающий парень.

Я наклонила голову направо и налево, чтобы немного размять шею, потерла переносицу.

– Эбс, ты как? – спросила Лиз, держа в руках радионяню и кружку чая. – У вас все нормально в отношениях?

– Да-да, просто я не сплю толком, вот и нервы себе потрепала.

А теперь я потеряла целый вечер, который могла или провести в поисках аргумента для своего дела, или подготовиться к конференции. Если бы мама знала, сколько я работаю, точно устроила бы мне пятичасовую лекцию. Она-то любит напоминать, что произошло в прошлый раз, когда я взяла на себя слишком много. Я потянула свой кулон, стала возить его по цепочке туда-сюда.

– Мне пора, – сказала я. – Надо собирать вещи в Париж.

– Уже? Не останешься на чашечку чая? – она провела чашкой перед моим носом, и я вдохнула запах заварки.

– Ладно, только на одну чашечку, не больше, – я улыбнулась и сделала глоток. Пальцы согревались о кружку.

Лиз села рядом.

– Я тут вспомнила, как тебя постоянно вырубало на диване. Помнишь, как ты училась на юрфаке в Гилфорде и снимала квартиру с Надой? Я приходила к тебе по вечерам, а потом оставалась до утра, потому что не успевала на последний поезд до Лондона.

Я улыбнулась воспоминаниям. Нада – студентка по обмену из Ливана, что обучалась в университете Суррея. Жить с ней – это приключение за приключением. Правда, через год она вернулась в Бейрут; мы не перестали общаться, но я все равно по ней скучала.

– Вернуться бы в те времена, – сказала Лиз. – Я бы все сделала по-другому. Во‑первых, ни за что бы не потратила столько лет, живя с мамой на каких-то дерьмовых подработках. И я ведь считала, что PR мне правда подходит! Надо было больше путешествовать – отправиться на волонтерство в Африку или еще что.

– Но ты же в итоге получила должность мечты!

– Ага, на десять долбаных лет позже нужного.

Последние четыре года Лиз работает в управлении общественными связями в благотворительной организации, занимающейся исследованием детских заболеваний и проблем беременности. Никогда не видела, чтобы Лиз была так довольна своей работой. Она с удовольствием рассказывает, как они помогают семьям. Правда, более печальные истории всегда оставляют в моем сердце неизгладимый отпечаток…

– Если бы не эти ужасные должности, – сказала я. – Ты бы не стала той, кем являешься теперь в профессиональном плане.

– Наверное, – ответила Лиз, поглаживая радионяню, и та вдруг разразилась криками. Плечи девушки сразу напряглись, дыхание стало рваным, и она оказалась в хватке такого же приступа, какой настиг ее вчера.

– Все нормально, пусть поплачет немного, – сказала я, делая няню потише. – Может, сама успокоится. Посмотри на меня. Дыши.

Я стала размеренно потирать ее предплечья, чтобы она сконцентрировалась на том, как я дышу, и повторяла.

Через пару минут Лиз стало лучше, да и всхлипы Мэдди прекратились. Подруга схватила меня за руки:

– Эбс, что происходит? Пожалуйста, останься, – ее нижняя губа задрожала. – Не бросай меня.

Желудок завязался тугим узлом. Я уже дважды перенесла свидание с Чарли, и надо мной навис груз конференции и дела по работе. Но сейчас это неважно: время раннее, а попасть на Кингс-Кросс, чтобы успеть на поезд, мне нужно только к десяти.

– Я схожу проведаю Мэдди и заварю тебе чай, – сказала я. – Но пообещай мне кое-что.

Она не ответила. На лице отобразилась тревога вперемешку со страхом.

– Я задержусь ненадолго, но тогда ты позвонишь своей маме.

В этот раз возражений не последовало, только короткий кивок. Я утерла слезу, что сбегала по ее щеке, и заправила кудряшки за уши.

Лиз взяла телефон, пролистала до нужного номера и приложила трубку к уху.

– Привет, мам. Извини, что звоню в такую рань. Нет-нет, с ней все в порядке. Но… – тут слезы уже полились градом.

Я ободряюще сжала ее руку и вышла из комнаты.

Я не стала рассказывать Лиз, что прекрасно помню, о чем был сон. Все равно это было кучу лет назад. В тот день я приняла решения, которые сильно повлияли на курс моей жизни. Я просматривала фотоальбомы, вот на меня и нахлынули воспоминания. Но что хорошего в том, чтобы думать о прошлом и обсуждать с Лиз, что стоило поступить иначе? Надо просто сосредоточиться на том, чтобы помочь подруге, а потом скорей бежать домой.

Чайная ложечка три раза ударилась о бок чашки, а потом с дребезгом опустилась на блюдце. Следом зашелестела газета. Чарли сидел за столом на кухне нашей квартиры. Точнее будет сказать, что квартира не наша, а его родителей, которую они ему отдали, когда Чарли выпустился из Оксфорда и поступил в коллегию адвокатов в Лондоне. Он платит им символическую сумму за аренду, а год назад, когда сюда переехала и я, я тоже стала вносить свою долю.

– Привет, – сказала я.

Чарли вздрогнул и обернулся.

– Боже, ты меня напугала! Я не слышал, как ты зашла.

Он поднялся и чмокнул меня в губы.

– Идем ко мне, садись, – он усадил меня на коленки.

Я обвила его шею руками и отдалась объятиям, чувствуя тепло его тела на своих ладонях.

– Прости меня. И за ужин, и за то, что домой не приехала, – пробурчала я в его шею, оставив поцелуй рядом с кадыком. Я почуяла знакомый запах его геля для душа, по-своему меня успокаивающий.

Чарли чуть отодвинулся и погладил меня по щеке.

– Все хорошо. Просто я очень волновался за тебя. Когда я получил твое сообщение, я поехал домой и ждал тебя. Пытался дозвониться, но безуспешно. Слава богу, хоть Лиз взяла трубку.

Его зеленые глаза расширились под окулярами очков. Мне всегда нравилось, как его светлые песочные пряди спадают на черную оправу очков, как он массирует виски, размышляя.

– Я совершила глупейшую ошибку, – сказала я. – Я случайно приняла кодеин Мэри, а потом выпила вина. Буквально вырубила саму себя, даже Лиз не могла меня разбудить. Ты получил мое сообщение?

– О том, что ты останешься с Лиз, пока ее мама не приедет?

– Да. Ей было очень трудно позвонить маме, у них по-прежнему натянутые отношения. Да и без поддержки Мэри ей не очень.

– Может, отправить Лиз цветов, чтобы подбодрить ее?