– Здравствуйте, Павел Михайлович! – улыбнулся тот. – А отзыв «про тумбочку» позабыли?

Чекист в кустах занервничал и схватил рацию:

– Есть контакт. Приготовились!

Снайпер вскинул винтовку и попытался поймать в перекрестие оптического прицела Олейникова, но тот, мягко переступая с места на место, почему-то все время оказывался перекрыт генералом.

– Мне говорили, что вы человек веселый, – придя в себя, ответил Плужников. – Давно хотел с вами повидаться.

– Извините, – сказал Олейников, поглядывая на отблеск винтовочного прицела на крыше и прячась за Плужникова, – раньше не мог. Дела, знаете. Сидел некоторое время, потом бегал – разминался. Не до свиданий было…

Олейников рассмеялся и опустил руку в карман. Сидящий в кустах чекист нервно нажал кнопку рации:

– Внимание! Огонь на поражение…

Палец снайпера опустился на спусковой крючок.

– А вот теперь в самый раз повидаться, – сказал Олейников, извлек из кармана кассету с фотопленкой и протянул ее Плужникову.

Генерал повернулся в сторону снайпера и отрицательно покачал головой. Снайпер опустил винтовку.

– Что здесь? – спросил Плужников, забирая фотопленку.

– Фотографии Брижит Бардо, – заговорщицки прошептал Олейников.

– Кого?

– Павел Михайлович, здесь фотокопия оперативного дела из архива генерала Кубина. Берите-берите, она не отравлена. Потерять не бойтесь – копия у меня есть. Там, кстати, все мои донесения из Америки, которых почему-то, как мне сказал, приведя меня на расстрел, товарищ Зорин, в ваших архивах не осталось…

– Расстрел? – искренне удивился Плужников, убирая кассету с фотопленкой в карман.

– Ух ты! – хохотнул Олейников. – Так ваш майор еще и в самодеятельности участвует? Талантище!

– Какой еще расстрел? – продолжал недоумевать генерал. – Ему было приказано лишь отконвоировать вас в Москву…

– То есть вы ничего не знаете о наших развлечениях по дороге? О спектакле с приставленным к затылку пистолетом?

– Первый раз слышу, слово офицера…

– Молодец майор, решил меня на испуг взять – вдруг я все-таки сознаюсь, что я американский шпион.

– Где он?! – с негодованием рыкнул Плужников.

Олейников покрутил головой по сторонам.

– Где-то здесь… предков кормит.

– Что?..

Олейников махнул в сторону вольера с обезьянами, и генерал разглядел Зорина, который, держась рукой за клетку и пошатываясь, кормил пломбиром шимпанзе.

Майор был пьян в стельку, его лицо неожиданно принимало самые разные выражения: от глубокой сосредоточенности до детского умиления. Закончив скармливать мороженое, Зорин стал корчить обезьяне рожицы, высовывая язык и надувая щеки. Позади него раздался настойчивый кашель. Майор обернулся – перед ним стояли Плужников и Олейников.

– Товарищ генерал… – икнул оторопевший Зорин, – ваше задание выполнено… Только вот он чуть не воткнул мне в ухо мою любимую….

Зорин вновь икнул и показал генералу трофейную ручку.

– Смирно! – стараясь не привлекать внимания окружающих, злобно прошипел Плужников. – Бегом марш в управление! Сдать удостоверение и оружие!

– Товарищ генерал, – перебил его Олейников, – оружие у майора Зорина я уже изъял, потому и пил он под дулом пистолета, привязанный к батарее. Не было у меня другого способа получить у него информацию про вас. Пока насильно пол-литра в него не влил, молчал как кремень…

– Как кремень… – еле ворочая языком, подтвердил Зорин.

– Простите его милосердно, – улыбнулся Олейников.

– По справедливости – под трибунал надо, – сверкнул глазами Плужников.

– Не надо… – жалобно попросил Зорин.

– Да уж… – вздохнул генерал. – Ладно. Сказано же нам: милосердие паче справедливости.

– Кем сказано? – заглянул в глаза Плужникову Олейников.

– Не важно, – отмахнулся тот и повернулся к Зорину: – Чтоб ни капли в рот больше!

– Он больше не будет, – улыбнулся Петр и предложил: – А вот мы с вами, товарищ генерал, вполне могли бы по рюмашке. Где-нибудь в менее людном месте. А то вон на крыше ваши подчиненные очень нервничают, не дай бог шмальнут…

* * *

– Ну рассмешил старика! – хохотал Хрущев, хлопая Сидорова по плечу. – Ну рассмешил! «Хрен прикажешь», говоришь… Хороший анекдот! Ха-ха-ха!

– Молодой он еще, Романский этот… – обиженно заворчал Сидоров, надеявшийся совсем на другую реакцию Хрущева на свой рассказ о совещании.

– А у нас, как это в песне поется, – не унимался Хрущев, – молодым везде дорога, а нам старикам – что?

– Почет… – вздохнул Сидоров.

– Правильно, почет!

Хрущев перестал смеяться, обошел стол, сел в кресло и внимательно посмотрел на Сидорова.

– Не бойся, – сказал Хрущев, и в его глазах мелькнула хитрая искорка, – я тебя больше люблю. Вот уйду на пенсию, тебя у руля оставлю. Ты ведь старика не подведешь?

– Никита Сергеевич… – взволнованно выдохнул Сидоров. – Я… да я… да спасибо…

– Знаю, – решительно прервал поток благодарности Хрущев. – Ладно. Чего там еще на совещании-то было? Утрем мы нос американцам в космосе?

Сидоров напрягся, изобразив на лице озабоченное раздумье.

– Я вот что подумал, Никита Сергеевич… – изрек он. – Правильно вы подметили про молодых, про дорогу… Давайте товарищу Романскому и поручим курировать подготовку полета человека в космическое пространство. Молодой, энергичный – проложит, так сказать, дорогу в космос. Завтра как раз первый запуск по программе «Восток» – вот пусть и летит на Байконур! На месте, так сказать, разберется…

* * *

Сидевший в кабинете Плужникова на краешке стула Зорин потихоньку трезвел, наблюдая, как расхаживающий из стороны в сторону генерал выдает Олейникову непозволительную, с точки зрения майора, информацию:

– Пару недель назад нам стало известно, что ЦРУ собирается активировать спецагента с оперативным псевдонимом Томас. Идентифицировать Томаса нам не удалось. Он настолько засекречен, что даже сотрудники американской резидентуры в Москве не знают про него ничего, кроме псевдонима. Скорее всего, он был заброшен в нашу страну несколько лет назад, легализовался и «дремал», ожидая задания. Единственное, что нам известно о Томасе, – это то…

Плужников сделал многозначительную паузу, и в этот момент за спиной Олейникова неожиданно выросла фигура Зорина.

– Это то, гражданин Олейников, – еще слегка заплетающимся языком сказал Зорин, – что Томас прошел полный курс обучения в разведцентре ЦРУ «Дабл ЭФ»!

– Сядьте, майор! – одернул его Плужников.

Зорин покорно опустился на стул.

Генерал продолжил:

– Действительно, оперативными мероприятиями нам удалось лишь установить, что в конце 40-х годов Томас обучался в «Дабл ЭФ». Мы запросили в наших архивах всю информацию по этой школе, и майор Зорин наткнулся на ваше уголовное дело…

– И вы посчитали, что Томас – это я? – прищурился Зорин.

– Такая версия была у майора. Я же, Петр Алексеевич, считаю так: вы, как человек, бывавший в свое время в «Дабл ЭФ», могли бы оказать нам неоценимую услугу в поисках Томаса…

– Думаете, я могу знать его в лицо?

– Ну да… Вы же посещали «Дабл ЭФ» достаточно регулярно, читали лекции, видели курсантов в лицо…

– Читал, это правда… – задумчиво произнес Олейников. – Дело в том, Павел Михайлович, что я не только читал там лекции о ракетостроении, я прошел в «Дабл ЭФ» полный курс обучения шпионско-диверсионной деятельности…

– Я же говорил! – вскричал Зорин, бросаясь к Олейникову с кулаками.

Олейников легко увернулся, подставил ногу, и Зорин растянулся на ковре. Из кармана майора выскочила его любимая авторучка и покатилась по полу.

– Сядьте, майор, я сказал! – приказал Плужников, поднимая с пола ручку.

– Это было одним из заданий генерала Кубина, – пояснил Олейников. – Если б я сказал об этом тогда, в пятидесятом, мне бы все равно не поверили.

– А я ведь никогда и не сомневался, что вы обучались в «Дабл ЭФ», – произнес генерал, рассматривая авторучку. – Это вас там научили этим в уши тыкать?

– Джиу-джитсу, – кивнул Олейников. – Фирменный прием выпускников «Дабл ЭФ» – удар «карандашом в ухо».

Олейников взял из рук генерала ручку и продемонстрировал в замедленном темпе прием на застывшем на стуле Зорине.

– Через барабанную перепонку, – объяснил Олейников, – острие безболезненно проникает в головной мозг…

Зорин поежился.

– Там много чему еще учили… – похлопал Олейников Зорина по плечу, вкладывая ручку ему в карман. – Все это подробно было изложено в моих донесениях, фотокопия которых теперь у вас имеется. Кстати, вы не выяснили: кому все-таки понадобилось уничтожать мое дело в вашем архиве?

* * *

К железным воротам в высоком зеленом заборе подъехала черная «Волга». Два охранника одновременно подошли к водителю и пассажиру, проверили документы и, козырнув, распахнули ворота. Машина змейкой зашуршала по петляющей по лесу асфальтовой дорожке. Преодолев еще один контрольно-пропускной пункт, «Волга» подъехала к утопающему в зелени старинному, шикарно отреставрированному особняку. Выскочивший из-за руля шофер натренированным движением распахнул пассажирскую дверцу – из машины появился облаченный в элегантный темно-синий костюм мужчина лет пятидесяти. Он был лысоват, а потому коротко стрижен, тонкие нервные губы скрывались под густыми усами, а левую бровь рассекал давно зарубцевавшийся шрам. Мужчина что-то буркнул своему водителю и, суетливо взбежав по мраморной лестнице, вошел в дом.

В просторном вестибюле, богато обставленном дорогой мебелью и старинными скульптурами, его встретила горничная, в которой, несмотря на белоснежный передник и накрахмаленный кокошник, угадывался по выправке офицер охраны.

– Товарищ Гудасов! – козырнула горничная, приложив руку к кокошнику. – Товарищ Сидоров вас ждет. Прошу следовать за мной.

Через длинный, увешанный картинами коридор она провела Гудасова во внушительных размеров гостиную и оставила одного. Бóльшую часть залы занимал длинный, персон на тридцать, обеденный стол, вокруг него были расставлены деревянные резные стулья с высокими спинками. На белоснежной, натянутой без единой морщинки скатерти сверкали позолоченные подсвечники. Во главе стола возвышалось массивное кресло и было накрыто на одного: три тарелки разного размера, поставленные одна на другую, высокие хрустальные бокалы, десяток разных вилочек и ножичков.

Гудасов в нерешительности огляделся, потом, стараясь не шуметь, отодвинул ближайший к нему стул и присел на краешек.

В этот момент в противоположном конце залы распахнулась дверь, и в проеме появился одетый в спортивный костюм Сидоров. Гудасов вскочил. Сидоров, изобразив на лице радушную улыбку, размашистым шагом подошел к нему и протянул руку:

– Ну здравствуй, здравствуй, Олег Владимирович! Давненько не виделись.

– Здравствуйте, Егор Петрович! – затряс сановную руку Гудасов. – Спасибо, что вспомнили про меня.

– Садись, не стесняйся, – сказал Сидоров, присаживаясь на соседний стул. – Как время летит! Десять лет прошло как один день… Но Егор Петрович добро помнит. Помог ты мне тогда с этим выскочкой… как его?.. Ну, с твоим бывшим начальником?..

– Кубиным? – услужливо подсказал не решающийся сесть Гудасов.

– Ну да, с Кубиным… – закивал Сидоров. – Очень ты мне помог тогда…

– Да я всегда, Егор Петрович…

– Это хорошо, что «всегда», – перебил его Сидоров. – Ты сейчас за что в КГБ отвечаешь-то?

– За работу с иностранцами – разработка, вербовка там всяких враждебных элементов…

– А что же, – с напускной заинтересованностью спросил Сидоров, – генерала-то так и не дали?

– Ну… – замялся Гудасов.

– Понимаю… Завистники, интриги… – покачал головой Сидоров. – Ну ничего. Я уж тут переговорил. Короче, представление уже готовится – быть тебе генералом!