Я мнусь. Смущаюсь. Но в сумке блокнот. А в блокноте список мест, которые я должна посетить за две недели. Достаю из сумки гостинцы. Закатки, варенье. Владимир морщится. Я съеживаюсь. Но куда деваться? Улыбаюсь.

– Вкусно, вам обязательно понравится. Вы не переживайте. Я постараюсь быть тихой и незаметной.

– Что уж там, – махнул он и скрылся из виду.

Целыми днями я гуляла, расставляя галочки в своем блокноте.

В домашнее, так сказать, время, я пыталась быть полезной и хоть как-то отплатить Владимиру за гостеприимство. Готовила еду, убирала, стирала. Но деликатно, чтобы своими действиями не смущать хозяина.

Нет, правда, может, он и неплохой мужик. Но бирюк какой-то. Слишком занятой. Все эмоции на лице. Я наварю холодец, а он сидит со своими пластиковыми контейнерами с салатами. И точно не мужик, а финик. Будто не холодец в тарелке красуется, а лужа болотная воняет. Фу. И у самой кусок в горло не лезет. А есть-то охота. Весь день на ногах.

Вот сегодня нарубила мяса, сделала жаркое. А он мне: «Спасибо, Маша, я не голоден». И ушел.

Я поковыряла в тарелке и спать пошла.

Лежу, в голове перебираю воспоминания. Сегодня удалось в Третьяковке побывать. Ноги гудят, но и впечатлений масса.

Слышу крики соседские. Ненавижу ссоры. Аж в пот бросает. Вроде чужие люди, у себя в квартире, а так мне неуютно. Орут, посуду кидают.

Я пытаюсь заснуть. И тут крик:

– Ты его убил, убил! Пожалуйста, только не при детях.

Истошный вопль и плач. Детский.

Йопа мать! Подскакиваю.

Джинсы на сорочку. Выбегаю в коридор. Там уже стоит Владимир. В трусах и майке. Герой.

– Вы что здесь делаете? – шипит мне.

– А вы?

– Стойте тут. Я схожу. Там мой знакомый за стенкой. Нормальный мужик.

– Если не ошибаюсь, этот нормальный мужик кого-то убил.

– Не мог. Я его хорошо знаю. Блин, где мои штаны?

За стенкой опять послышался вопль и плач. Я выбежала на лестницу и забарабанила в дверь.

– Вернись, – шипел Володя.

– Да иди ты…

Я стучала в дверь руками и ногами. И звонила.

– Откройте, или я вызову полицию.

Выбежал Владимир в штанах.

– Сань, открой быстро. А то она вызовет полицию.

А мне шепчет:

– Нельзя полицию. Надо разобраться. Он военный, уволят его без разбору. И дети без денег останутся.

Он стучит в дверь сильнее. И как ни странно, дверь открывается.

Картина маслом: поле битвы, какой-то мужик нетрезвый, еще один с побитым лицом, больше похожим на отбивную. Женщина в слезах и дети. Двое детей.

У меня пелена перед глазами. Шиплю с улыбкой, чтоб не напугать малышню:

– Совсем ку-ку? Офонарели? Быстро детей сюда!

Они что-то там лепечут. Женщина плачет. Володя врывается в квартиру ураганом. Я не отстаю. Хватаю в охапку детей и вывожу их с поля боя. Девочки. Одной на вид три, другой и того меньше. Не плачут. Спят на ходу.

Я что-то лепечу и сюсюкаю. Они идут за мной. Завожу в квартиру. Укладываю на кровать. И глажу, глажу, глажу. А самой хочется убивать, орать, рыдать. Буря внутри. А эти большие, огромные глаза смотрят на меня.

– Не бойся, милая, это сон. Тебе все это снится. Сон, малышка моя.

Глажу девочку постарше. Вторая сосет палец и засыпает.

Через час в квартире появляется мать с чемоданом. Владимир в ванной шьет рану. Оказывается, ему это не впервой. Надо будет узнать, врач, что ли?

Не спрашиваю. Все и так понятно. Алкоголь, ревность, драка. Мать плачет, извиняется. Я помогаю одеть детей. Она к маме собралась. Я молчу. Молчу.

Внутри меня пожар. Но дело не мое.

Благодарит. Киваю. Глажу девочку с большущими глазами на прощание и надеюсь, что это все не отпечатается у них. Не запомнится. Пройдет бесследно. Молюсь. Хоть бы так. Без последствий.

Они уходят. Я помогаю убрать бинты и мусор. Сажусь в ванной на пол и сижу. Сил нет. Есть печаль.

– Все, Маш, вставай. Пошли на кухню.

Сели. Владимир достал кастрюлю с борщом, жаркое. Поставил тарелки, приборы, сметану. Навалил под завязку и начал поглощать. Просто как пылесос всасывать.

Я смотрю на него не моргая.

– Всю вечность мечтал. Вкуснятина какая. Ты чего не ешь?

На ты? Ну ладно.

– Не хочу. Поздно уже. Да и так, кусок в горло не лезет.

– Зря, – произнес и налил еще борща.

Он стучал ложкой и поглядывал на меня с интересом, уже без отвращения.

До моего отъезда оставалось десять дней.

Утро началось со стука в дверь. Смотрю в глазок – сосед. Тот, что вчера кулаками махал. Ага, очень нужно мне с ним общаться. Открываю дверь, он смотрит в пол и извиняется. Киваю. Жалко его. Хотя детей еще больше.

Голова гудит. И состояние такое разбитое. Вчера Владимир полночи ел борщ и рассказывал мне про соседей. Какой Саша хороший мужик. Герой боевых действий. И как его любят, потому что он всем помогает. Не мужик, а Тимур и его команда, ей-богу. Вот только ревнивый. Да и жена-красотка повод дает периодически. Вот, не выдерживает парень.

В общении с Владимиром будто рухнула стена. Теперь он не похож на финик. Скорее – на пылесос. Всасывает мой борщ только так. Приятно. А еще, оказалось, что он хирург в прошлом. Сейчас в управлении какой-то клиники. Не поняла толком, но уважением прониклась.

Он вчера сказал, что я уже пятая соседка за этот год. Пятая. Бедняга. Я зауважала тетю Веру еще сильнее. Ведь как и за что надо держать мужика, чтобы вытворять с ним такое? И вроде тот не вафля, а хирург. А ведь терпит. Принимает гостей. Хоть и с кислым лицом.

Я тоже выдала свой секрет, что я вовсе не невеста. А турист-халявщик. Он посмеялся и расслабился.

Короче, мы достигли перемирия и даже прониклись друг к другу симпатией. Обещал устроить экскурсию по ночному городу. А это мечта. Увидеть башни Сити, Краснопресненскую набережную как с картинки. Этих впечатлений мне на всю зиму хватит.

Сегодня я решила гулять на Речном вокзале. Чудесные места, огромный парк. Недалеко от дома, что тоже в плюс.

Прогуливаюсь по тропинке и вижу… Нет, только не это! Естественно, пьяного соседа-тимуровца. В состоянии, близком к смерти. А рядом мужики какие-то вьются. И нет бы, мимо пройти. Не могу. В голове слова Володи о том, какой чудесный человек живет по соседству. А этого человека уже окружают коршуны.

Матерюсь про себя и иду к Саше. Беру его под руку:

– Пошли, тимуровец.

Он смотрит на меня не моргая, а потом начинает заваливаться.

Ладно, он не первый пьяный муд… мужик в моей практике. Поэтому подхватываю его и тащу к лавке. В уме считаю деньги и вызываю такси. Даже не знаю, почему я такая дура? Первое место среди дур мое по праву.

Прошу таксиста помочь. Видно, что в его жизни это тоже далеко не первый муд… мужик. Делает все ловко. Укладывает Сашу на заднее сидение и открывает мне дверь.

– Муж?– с сочувствием спрашивает он.

– Нет, но, возможно, я его усыновлю. Ошибка моего разума. Третий раз вижу человека.

Таксист начинает ржать.

– Сергей. Я Сергей. Сейчас доедем быстренько. Помогу вам, сердобольная барышня.

– Спасибо большое. Мария. Маша.

Я рассказываю, что это сосед моего друга. Хороший человек. Герой боевых действий. Ну и по списку. Все, что знаю.

Сергей с сомнением смотрит на Сашу и ухмыляется.

– Прям не человек, а боевое знамя, которое мы с гордостью носим.

– Жена от него ушла. С детьми, – говорю я, а он смягчает выражение лица.

Доехали быстро и без неприятных приключений. Сергей помог мне доставить Александра на второй этаж. Я постучала, хотя понимала всю тупость затеи. Но нет!

Дверь открыла его жена.

Сергей посмотрел на меня с сомнением. А я на нее с недоумением. Ну, она, в свою очередь, на мужа – с жалостью. Втащила его в квартиру, поблагодарила и закрыла дверь.

– Высокие отношения, – сказал Сергей.

– Любовь, наверное, – ответила я.

Денег он с меня не взял. Сказал, что сам любит творить добро по четвергам. Сегодня, кстати, среда. Ну да ладно.

«Сплошные тимуровцы на моем пути», – подумалось мне. А тем временем истекал пятый день моего пребывания в Москве.

Вечером на телефон пришла смс.

«Привет. Это Сергей. Как насчет экскурсии по Москве от того, кто ее знает?»

«Привет. Меня в машинах укачивает», – вру я.

«Заметано. Идем пешком. Встречаемся на Таганской в центре зала в 11:00. Пойдет?»

Думаю. Думаю… А почему нет? Да!

«Пойдет»

Улыбаюсь.

Вечером возвращается Владимир. И дома его ждет вкуснейший ужин. За стенкой на удивление тихо. А на душе радостно. Впереди еще девять дней.

***

Он меня уже ждал. Хотя я пришла вовремя. Стоял, поглядывал на часы и переминался с левой на правую. Явно нервничал.

– Привет, – улыбаюсь я.

– Привет. Времени нет объяснять. Побежали! – он хватает меня за руку и тащит к выходу. Я ничего не понимаю, но почему-то мне так легко и весело, как в детстве.

– На яблоко. Такое же красивое, как ты.

– Да я смотрю, ты мастер комплиментов.

Беру яблоко. Оно пузатое и красное. А я вроде не такая. Но настроение не портится.

– Что-что, а ухаживать я умею, – смеется он, и мы заскакиваем в автобус.

– Далеко ехать?

– Нет, не очень. Но яблоко съесть успеешь.

Мы болтаем. Смеемся без остановки. Яблоко давно превратилось в огрызок и покоилось в моей руке. Сергей заметил это.

– Давай сюда.

Взял огрызок. Стоял, вертел его. А потом засунул в карман рядом стоящему мужчине.

– На выход, – схватил меня за руку, и мы выскочили из автобуса.

Честно, я потеряла дар речи. Смятение, стыд. И какая-то невероятная радость. Мне так же весело, как было в четыре года, когда мы с подружками играясь подожгли подвал. Веселье кончилось, когда забегали наши родители с ведрами. Чем кончится это знакомство для меня? Тремя часами ковыряния стенки в углу комнаты?

Не хочу думать. Не хочу. До конца отпуска – неделя. И я планирую провести ее по максимуму.

Мы гуляли. Сергей водил меня по каким-то улочкам в центре. Показывал великолепные виды. И рассказывал смешные истории. От него я узнала, что он никогда не был женат. Работа в такси – то, что по-настоящему ему нравится. Жизнь на колесах. Странник. Странный.

Но с ним так легко и весело, как не было никогда. Глоток воздуха.

***

Вечером меня ждал дома Владимир. У него появилось время на экскурсию. И я не стала отказывать, хоть ноги гудели, а щеки болели от смеха.

Красота ночного города меня покорила. Тишина дорог и огни. Бесконечные огни. Светло как днем. И… монументально.

Володя оказался прекрасным собеседником. Очень умным и интересным. И совсем не противным, как мне казалось в первые дни. Просто обстоятельным. Серьезным.

– Володя, а почему ты не отказал тете Вере? Почему она превратила твою квартиру в приют невест?

– Это долгая история.

– Но я очень хочу ее узнать.

– Моя мама и тетя Вера были лучшими подругами. С детства. И когда мама заболела, тетя Вера примчалась. И ухаживала за ней. Помогала мне. Знаешь, как тяжело мужчине ухаживать за больной матерью? Нет, не так. Знаешь, как тяжело быть одному, когда твоя мама болеет?

Я киваю. Хотя, слава Богу, не знаю. Только могу представить.

– Ну вот. Мама умерла. А тетя Вера пообещала меня не оставлять. Вот и не оставляет.

Он улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

– Но ты же можешь сказать ей, что невесты тебе ни к чему?

– Ага, она же вас не как невест представляет. Дочка моей знакомой. Я сразу реально купился, что так и есть. Пока одна из «дочек» не начала слишком форсировать события. Я еле дождался, пока она уедет. Даже тете звонил, просил. Потому что было невыносимо чувствовать себя дичью. И тут ты со своими борщами благодарности. Думал, тоже в атаку пошла.

Я смутилась.

– Просто меня так воспитывали, что надо быть благодарной.

– Угу.

Он кивнул.

– Хорошо воспитали. Я уже пару килограмм набрал. Скоро брюки лопнут.

– То ли еще будет, – рассмеялась я.