Женские истории. Просто о сложном (страница 27)
Отпраздновать окончание автошколы захотелось с размахом. Тут же подоспело и получение загранпаспорта. Ни Сергея, ни Глеба Наталья Афанасьевна брать с собой не хотела. Кто же ездит в Тулу со своим самоваром? Да и в глубине души Наталья Афанасьевна уже прочувствовала неискренность молодых любовников, а хотелось настоящей любви. В душе нарастало снежным комом опустошение.
Встал вопрос, куда отправиться незамужней женщине? Задала его туроператору, даме её лет с копной рыжих волос и чертовщинкой во взгляде. Обрисовала задачу про Тулу и самовар. Та открыла каталог и почесала подбородок:
– Чтобы вам посоветовать… Турция – банально. Египет – история больше для любителей купания. На Мальдивы надо лететь с самоваром. Тьфу. Со своим мужчиной. Тайланд! Вот где экзотика. Могу подсказать занятные места.
Из занятных мест Наталья Афанасьевна вернулась, исполненная ужасом. О таких извращениях она и не слыхала. Сама себе она показалась мерзкой и ничтожной.
Дома за Наталью Афанасьевну снова взялись Глеб и Сергей. У неё даже сложилось впечатление, что мужчины договорились. Теперь они просто доили её кошелёк в своё удовольствие.
Однажды, гуляя по Арбату, Наталья Афанасьевна встретила Светлану, коллегу из хосписа. Та приехала с детьми и мужем в Москву на выходные.
– А как там Василий Петрович? – жадно выспрашивала Наталья про некогда опекаемых ею пациентов.
– Умер. Ты же знаешь, там требовалось дорогостоящее лечение, – вздыхала Светлана. – Он всё спрашивал про тебя, когда ты уехала. Стихи тебе написал. Только я не знала, где тебя искать.
– А Мария Кирилловна?
– Тоже нет в живых уже. Хорошая женщина была.
– Ты-то сама как? – расспросив про всех пациентов, Наталья Афанасьевна сникла совсем.
– Что я? Муж здоров, детки подрастают, работа любимая есть. Что ещё надо?
– Твоя правда.
В тот день Наталья Афанасьевна вернулась домой грустная. Глеб оторвался от игры в компьютер.
– Где ты так долго гуляла, звезда моя?
– Знаешь, мне придётся продать и квартиру, и машину. Попала я на деньги серьёзно.
– Может ещё всё уладится? – холодно спросил Глеб.
Наталья Афанасьевна покачала головой.
– Я подписала сегодня договор о продаже. Ты ляг сегодня, пожалуйста, на диване. Я плохо чувствую себя.
– Да, дорогая. Ложись отдохни.
Наталья Афанасьевна долго не могла уснуть. В своей роскошной спальне она была одинока. Она слышала, как Глеб собирает вещи, как хлопнула дверь. Встала, заперлась на засов. Позвонила Сергею.
– Что случилось? – сонно пробормотал он.
– Серёжа, я умираю! Доктор сказал мне осталось жить полгода.
Сергей тут же проснулся.
– Не бойся, Наташа! Я не брошу тебя.
Наталья воспряла духом, но следующие слова Сергея насторожили её.
– Мы поженимся. Буду с тобой до конца.
– Спасибо, Серёженька. Мне предложили операцию. Чтобы потянуть её, мне придётся всё продать. Даже квартиру. Но ведь мы сможем жить в твоей студии? Может ещё и выкарабкаюсь.
– Да, конечно, – пробормотал Сергей.
– Завтра продаю машину. Поможешь правильно составить объявление.
– Угу.
На следующий день Наталья Афанасьевна не дозвонилась до Сергея. Но она не удивилась этому. Даже как-то легче стало. Её по-прежнему окружала пустота, но казалось, что стал чище воздух в ней. Наталья Афанасьевна ходила из угла в угол, как зверь по клетке. Брала с полок безделушки и швыряла их на пол.
Вышла в коридор. Начала всё крушить там. В ящике гардероба наткнулась на письмо Ивана Петровича, оставившего ей наследство. Достала тетрадный листок и пробежалась по круглым аккуратным буквам затуманенным слезами взглядом:
«Уважаемая Наталья Афанасьевна! Спасибо вам, что вы своим нечаянным звонком открыли мне глаза на мою семью. Я не нашёл применения этим деньгам. Быть может, я тоже не очень хороший человек. Уверен, вы найдёте, как наилучшим образом распорядиться моим наследством. Любви и долгих лет жизни.
Иван Петрович Смирнов».
Наталья Афанасьевна сползла по стене и разрыдалась. Утром следующего дня достала чемодан с антресолей и открыла шкаф. Барахла накопилось будь здоров. Отобрав несколько полюбившихся вещей, она застегнула молнию и выкатила чемодан в коридор. До родного города было несколько часов езды.
Наталья Афанасьевна напрямую отправилась в хоспис. Её узнали там не сразу. Она ходила по обшарпанным палатам, и старые знакомые встречали её как родную. Сердце кровоточило, а душа оттаивала. После хосписа Наталья Афанасьевна поехала на кладбище и с трудом отыскала могилу Ивана Петровича, заросшую травой. С остервенением принялась рвать её, выдохнувшись взглянула на покосившийся крест.
– Я всё исправлю, – прошептала она.
Наталья Афанасьевна продала квартиру в Москве и вернулась в родной город. Вскоре хоспис преобразился. В нём появилось современное оборудование, а палаты стали уютнее.
На могиле Ивана Петровича установили гранитный памятник и зацвели в вазонах живые цветы.
Наталья Афанасьевна навещала могилу и подолгу сидела на скамейке возле неё. Рассказывала Ивану Петровичу про то, как идут дела в хосписе. В один из таких визитов, она услышала за спиной мужской голос.
– С отцом разговариваете?
Наталья Афанасьевна повернулась и увидела мужчину, чуть постарше неё.
– Почти, – улыбнулась она.
– А я вот жену три года назад схоронил, – грустно обронил мужчина. – Хожу потерянный. Словно вину свою чувствую, что не смог уберечь её. Пустота кругом.
– Присаживайтесь, – подвинулась Наталья Афанасьевна.
Мужчина представился Алексеем. Разговорились. Наталья Афанасьевна рассказала ему про хоспис. Пригласила Алексея попробовать себя в роли волонтёра. Стали помогать людям, работая бок о бок. Через год свадьбу справили.
Успеть к алтарю
Саня
Дышу часто, будто только пробежал с полной выкладкой марш-бросок. Рубашка мокрая от пота. Привожу себя наспех в порядок. Застёгиваю верхние пуговицы и затягиваю узел галстука.
– Как думаешь, гости ещё не разошлись? – Марина отпивает шампанское из зелёного горлышка. В глазах безумие и отвага. Шёлковый лоскут разорванного рукава чёрной рубашки полощется по ветру, обнажая синяки на смуглой коже. Фата на растрёпанных волосах съехала набок.
– Думаю, ещё ждут. – смотрю на подол чёрной мини-юбки Марины. – Эти ублюдки точно не тронули тебя?
– Нет. Уроды, конечно. Тридцать кусков! Цена моей жизни – пятнадцать твоих зарплат, – Марина достаёт из-за широкого пояса смятую красную пачку сигарет.
– Ты как, вообще, к ним попала? – Достаю зажигалку и щёлкаю колёсиком. – До свадьбы невеста дома сидеть должна. Не показываться никому.
– Ты в Ветхом завете это вычитал? – Марина пускает дым кольцами. – С девичника возвращалась. Скрутили и затолкали в «девятку» красную, с чёрным крылом…
– Что же со страной сделали, пока я в песочке по горам бегал?
***
Цыган
Замираю в дверном проёме прокуренного полутёмного зала. Отжал под себя недавно ресторанчик. Денег вложить в ремонт, казино на втором этаже наладить и нормально будет качать.
– Здорово, босс! – подваливает ко мне Рыжий, самый расторопный из моих бригадиров.
– Злой, как демон сегодня. Хочу мяса и крови. Девственной. Но так устал, что согласен просто развалиться в кресле и слить негатив в рот хорошенькой тёлочке.
– Девок полный зал.
Оглядываю придирчиво разношёрстную публику. Народ толпится у бара, а на танцполе зажигает стайка разгорячённых девиц под луноликого Маликова. Мой взгляд жадно выхватывает стройную фигурку в чёрном платье и туфлях на умопомрачительных каблуках. Фата на голове малышки возвращает меня к мыслям о девственнице. «Ты моей никогда не будешь» – заливается певец, и я берусь доказать обратное.
– Что за табор в моей харчевне? – хватаю за шкирку пробегающего мимо халдея и киваю в сторону сцены.
– Девичник, – в блёклых, как у рыбы, глазах плещутся страх и подобрастие. – У той, что в фате, свадьба завтра.
– Дивно, – стрелка барометра настроения ползёт вверх. – Что за тёлка, кто жених. Слышал что?
– А как же? Я стол их обслуживаю, – халдей облизывает губы. – Жених нищеброд, только из армии вернулся. Девки, как захмелели, давай отговаривать… Марину, если не путаю имя…
– А ты не путай, – напоминаю халдею с кем дело имеет.
– Точно, Марина! Победительница конкурса красоты. Вся такая из себя фотомодель, а отказалась от западного контракта, чтобы замуж выйти за своего утырка.
– По залёту может?
– Так в том-то и дело, что целка до сих пор.
– А чего не поехала тогда бабла подзаработать?
– Жених больно идейный.
«Ты моей никогда не станешь!» – упивается своей немощью певец, а у меня аж в яйцах звенит от желания.
Музыка стихает, и девицы из компании невесты облепляют барную стойку. Хлопаю халдея по плечу.
– Передай бармену, пусть фирменный коктейль забацает невесте. Двойной. Выпьет – выпивка подругам за счёт заведения.
– Слушаюсь, – халдей рысцой ретируется в сторону бара.
Рыжий кивает в сторону тёлок:
– Хороши чертовки.
– Да, особенно невеста, – цокаю языком и достаю сигарету. – Пойду посмотрю, чем дышит. Такую и украсть не грех.
– Только скажи, – Рыжий щёлкает бензиновой зажигалкой и помогает прикурить. – Доставим в лучшем виде.
– Мне нравится ход твоих мыслей. Пойду пощупаю товар, – подмигиваю ему и двигаю в сторону барной стойки.
Народу полно, но меня хорошо знают местные завсегдатаи и расступаются в страхе.
– Вот это не «Амаретто Дисаронно», – понтуется перед барменом Марина, потягивая из бокала коричневую смесь. – В нём будто водки влито литр. Я пила настоящий, знаю.
«Тоже мне барный аналитик выискался – ухмыляюсь про себя. – Конечно, в нём водка. И её много».
– Вы большая дока, – белобрысый бармен ловит мой взгляд и замешивает термоядерную смесь в шейкере. – За счёт заведения вам наш фирменный коктейль.
– Вау! – хором вопят две тощие брюнетки-близняшки в кожанках и джинсовых шортах.
– Круто! – закатывает глаза конопатая дылда.
Бармен подаёт стакан Марине:
– Если залпом приговорите, то за выпивку до конца вечера можете не платить! И подруги тоже.
– Нет, – смех у Марины мелодичный. – У меня свадьба завтра. Должна быть бодрячком.
Я встаю за её спиной и касаюсь, будто невзначай шелковистого локона. Так и намотал бы сейчас её волосы на руку да в отдельный кабинет затащил.
– Ну, Марина, – канючит рыжая толстуха. – Сэкономим на выпивке. И так гуляем на последние.
– Когда ещё соберёмся так? – обнимает Марину блондинка с жуткими стрелками и фиолетовыми тенями. – Муженёк тебе быстро мальца заделает с армейской голодухи.
– Уговорили, – Марина вытаскивает трубочку и, запрокинув голову, медленно опустошает бокал. Грохает толстым дном о стойку, хватает воздух ртом и хрипит: – Он сколько градусов?
Я кладу руку Марине на плечо. Мне не терпится забрать подарок судьбы на эту ночь.
– Пойдём потанцуем!
– А я не танцую, – Марина разворачивается на высоком табурете.
Мерит меня презрительным взглядом, облокотившись на стойку. Поплыла девка.
– А я не спрашиваю, – сдёргиваю её со стула и, придерживая, чтобы не упала, тащу к сцене.
– Люблю дерзких мужчин! Заскочу в туалет на минутку и покажу тебе небо в алмазах, – перестаёт она сопротивляться, и я ослабляю хватку.
Алкоголь в голову ударил или блефует? В серых глазах Марины бесенята пляшут зажигательную «Ламбаду». Похоже, готова девка! Хватаю её за руку, сворачиваю в коридор к туалету:
– Только если на минутку.
– Ты даже не успеешь соскучиться! – Марина, икнув, тыкается губами в мою щёку и скрывается за дверью.
Моего терпения хватает ненадолго. Толкаю плечом дверь. Ветер гуляет по распахнутым дверцам обшарпанных кабинок. Твою ж мать! Окно в женском туалете для меня неприятный сюрприз. Хлопаю рассохшейся рамой с такой силой, что стекло вылетает и с треском обрушивается на пол.
Выпрыгиваю через окно во двор-колодец, выбегаю на улицу. Кинула стерва!
Возвращаюсь в ресторан, подзываю Рыжего и встряхиваю за грудки:
– Марину эту мне из-под земли достань!