Яир Лапид: Двойная ловушка

Йоаву, с любовью

Yair Lapid

THE DOUBLE HEAD

Ha-Rosh Ha-Kaful

Copyright © Yair Lapid

Published by arrangement with The Institute for the Translation of Hebrew Literature

Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2023

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»

© Издание на русском языке, перевод на русский язык. Издательство «Синдбад», 2023

1

Около двух часов ночи я выключил телевизор посреди какого-то идиотского боевика и решил заглянуть в холодильник, проверить, не осталось ли там чего пожевать. В такие минуты я себя ненавижу. Несколько лишних килограммов уже пару лет украшают мою талию и уходить категорически отказываются. Где-то я прочел, что если не избавишься от них до сорока лет, то не избавишься уже никогда. А я ведь довольно близко подошел к этому возрасту. Продолжая стоять у открытой дверцы холодильника, уплел два толстых ломтя белого хлеба с колбасой и соленым огурчиком, а потом уставился в окно. Значительную его часть занимало мое собственное отражение, в белой футболке и черных тренировочных штанах. За спиной у отражения шел дождь, а по лицу словно струились мелкие ручейки. Зима 1987 года выдалась холодная и унылая. Почти всю ее я провел в одиночестве. Иногда в моем доме появлялась какая-нибудь женщина и спустя неделю-другую исчезала. Я достал из холодильника пиво, раздумывая, досмотреть кино или пойти спать. Так я и стоял, прихлебывая из банки и решая эту не бог весть какую сложную дилемму, когда зазвонил телефон. Не слишком торопясь, я направился в спальню и взял трубку.

– Алло!

– Господин Ширман?

Голос был женский, вроде бы знакомый, но смутно. Будь иначе, она обратилась бы ко мне «Джош». Так зовет меня мама. И сестра. Вообще-то все знакомые зовут меня Джош. Я даже не помню, когда это началось, но теперь это так.

– Слушаю.

– Здравствуйте. Это госпожа Таль. Я была у вас вчера.

– Я помню.

– Вы сказали, чтобы я позвонила, как только он уйдет.

– Да.

– Он ушел. То есть он еще здесь, но уже одевается. Я не могу долго говорить, он услышит. Вы помните адрес?

– У меня записано.

– Спасибо. До свидания.

Она повесила трубку, не дожидаясь ответа.

Моя квартира служит мне офисом. Может, это и не очень удобно, зато очень выгодно. Она объявилась здесь накануне в три часа дня. Без предупреждения. Совершенно случайно я был в то время не занят. Впрочем, как и в течение всего дня. И нескольких дней до этого. Я открыл ей дверь, одновременно натягивая свитер. При виде безголовой фигуры, глухо бормочущей: «Здравствуйте, одну минуточку», она громко фыркнула. Я не люблю женщин, которые при виде меня фыркают. Они меня раздражают. Но эта не раздражала ничуточки. Ее возраст я оценил в тридцать два – тридцать четыре года, а рост примерно в метр шестьдесят пять. Кто-то немало потрудился над ее волосами, чтобы придать им медовый оттенок. Маленький нос. Шея длинная и стройная. Чуть ниже располагалась грудь, размеры и форму которой нельзя было объяснить ничем кроме дивной щедрости матери-природы. Она опустила в кресло попку, которая обещала лет через пять-шесть стать чуть более пышной, чем нужно, но в данный момент была безукоризненна, и окинула меня долгим внимательным взглядом. Ее карие с зеленоватым оттенком глаза как-то не вписывались в общую картину. Я два года проработал в отделе нравов. Там быстро учишься узнавать эту усталую безнадежность. Как раз такую, с которой она смотрела на меня сейчас. Передо мной сидела крайне несчастная женщина. Понятия не имею, что она подумала о том, кто сидит перед ней, но она отвела глаза и окинула критическим взором мою квартиру. Я живу в Тель-Авиве, на улице Мапу. Это маленькая улочка со старыми трехэтажными домами, которая тянется от улицы Дов Хоз до самого моря. Летом я иногда сижу на ограде возле своего дома с полотенцем на плече и улыбаюсь девушкам, шагающим с пляжа. За шесть лет, которые прошли с тех пор, как я здесь поселился, со мной жили, по очереди разумеется, две подруги и одна законная жена. Каждой из них почему-то хотелось обставить гостиную на свой вкус, а у меня никогда не хватало сил свести нанесенный ими ущерб к минимуму. За последние месяцы, в течение которых я жил здесь один, к интерьеру добавились разбросанные по полу книги и валяющиеся на полках пустые пачки из-под сигарет «Нельсон».

– Вы здесь живете?

Это был не вопрос, а упрек. Я откинулся назад и достал из коробки чистый лист бумаги.

– Да. Чем могу служить?

– Мой муж мне изменяет.

Слегка сбитый с толку, я моргнул. Те, кому изменяют, обычно начинают не так. Что-то вроде: «Возможно, я ошибаюсь, но…» или «Это, конечно, полная чушь, но мама посоветовала обратиться к вам… на всякий случай…» Она в упор смотрела на меня, проверяя мою реакцию. Я нарисовал на белом листе бумаги большой круглый нос и густые усы.

– Давно?

– Не знаю. Думаю, несколько месяцев.

– Вы знаете с кем?

– Нет. Откуда мне знать?

– А почему вы решили, что он вам изменяет?

– Он уходит по ночам. В два или три часа. Когда думает, что я сплю.

Я пририсовал под усами большие мясистые губы, скривившиеся в издевательской усмешке.

– Вы пытались поговорить с ним об этом?

– За последние две недели несколько раз. Ничего, кроме ссор, из этого не вышло.

– Но хоть что-то он ответил?

– Да. Велел мне заткнуться. Или что-то в этом роде.

– Он пытался вас толкнуть? Или ударить? Угрожал насилием?

– Нет. Ничего такого не было. Да и зачем ему? Вы бы его видели. Он здоровый, как…

– Как я?

– Ну, вас я еще не успела разглядеть.

Я удивленно взглянул на нее. Она с трудом сдерживала улыбку, и я расхохотался. Эта женщина была совсем не проста. Теперь мы смеялись оба.

– Прошу прощения. Просто вы сидели с таким надутым видом, что из вас просто необходимо было выпустить немножко воздуха.

– Вам это удалось. Как вас зовут?

– Рина. Рина Таль.

– Я – Егошуа Ширман. Но все зовут меня Джош.

– Очень приятно… – Она на миг заколебалась. – Господин Ширман.

Я понял намек. С флиртом покончено.

– Чем я могу вам помочь?

Теперь она выглядела смущенной. Я вернулся к своему рисунку и добавил к улыбке энергичную челюсть.

– Сама не знаю. Выясните, кто это.

Я вздохнул:

– Послушайте. Есть несколько видов слежки. Если вы хотите получить развод так, чтобы квартира и дети достались вам…

– У нас нет детей.

– Хорошо. Тогда чтобы вам достались квартира и телевизор. Для меня это одно и то же.

– Заметно.

Я оставил эту шпильку без внимания.

– Нам понадобятся фотографии, адреса, номера телефонов. Я должен буду заплатить специально нанятому свидетелю, который согласится поехать со мной и подглядывать в окно. Нужно будет найти соседку, которая видела его в подъезде.

– Ого, сколько работы!

– Да и денег немало.

– А какие еще есть варианты?

– Если вы просто хотите выяснить, что происходит, то я по вашему сигналу установлю за ним наблюдение, а когда у меня появится информация, передам ее вам.

– Сколько это будет стоить?

Я задумался на секунду:

– Двести пятьдесят долларов. И сорок сверху за работу по ночам.

Она вытащила большой кошелек из темно-коричневой кожи и протянула мне пятнадцать двадцатидолларовых купюр. Потом встала, взяла мою визитную карточку и пообещала, что позвонит.

– А кто вас ко мне направил?

– Ну, скажем, у нас есть общий приятель в полиции.

Больше вопросов я не задавал. С тех пор как меня выставили из отдела, большинство знакомых полицейских старательно делали вид, что со мной не знакомы. Но парочке моих друзей удалось пропустить мимо ушей слова капитана о том, что того, кто хоть глянет в мою сторону, он вышвырнет из полиции к чертям собачьим, и они изредка отправляли ко мне клиентов.

Мы расстались, обменявшись улыбками, и, шагая к двери, она слегка вильнула бедрами. Персонально для меня. Я улыбнулся, скомкал лист бумаги и выбросил его в корзину для мусора.

Через несколько минут я уже был на улице. Лило по-прежнему, и весь город был размазан по асфальту огромной иссиня-черной кляксой. Фонарь напротив моего дома светил тускло, явно на последнем издыхании. Его мерцание только усиливало сюрреалистическое ощущение, что все это происходит в каком-то фильме сороковых годов. В подвальном этаже дома номер 19 ссорилась супружеская пара, и их голоса доносились до меня приглушенным шелестом. Я остановился, прислушиваясь. Иногда «частный детектив» – это не более чем вежливое обозначение любопытной Варвары. Что-то со звоном разбилось. Голоса мгновенно умолкли. Это меня почему-то рассмешило. В воздухе стоял влажный запах пыли. Я вытащил ключи и побежал к машине.

Пока прогревался двигатель, я достал термос, который успел прихватить с собой, и плеснул кофе в пластиковую кружку. Пить кофе из пластика – отвратительно, но хоть согревает. С годами учишься доставлять себе маленькие удовольствия, которые превращают слежку из невыносимого ожидания, изматывающего нервы, в нечто более-менее терпимое.

Я езжу на «Форде-Капри» 1971 года выпуска. Внешне он выглядит полной развалюхой, но на деньги, которые я вложил в его двигатель за те пять лет, что им владею, несколько механиков уже купили себе по новой квартире. Иногда я говорю сам себе, что эти траты оправданны, поскольку человеку моей профессии позарез необходим быстрый автомобиль. Но даже я понимаю, что это чушь. Просто я люблю машины. Особенно свои. Каждая женщина, которую мне довелось повстречать на жизненном пути, считала своим долгом, увидев в этом лишнее доказательство моей инфантильности, довести это до моего сведения. С одной стороны, они, конечно, были правы. Но с другой, моя «Капри» может за какие-нибудь двенадцать секунд разогнаться до ста километров в час. А это не шутка.

Через восемь минут я уже припарковался возле дома семейства Таль – уродливого сооружения из желтоватого бетона, расположенного в квартале Рамат-Авив Гимель, – и ждал. Меньше чем через пять минут из подъезда выбежал крупный мужчина в джинсах и серой летной куртке и запрыгнул в «Рено-9» с теми же номерами, что были аккуратным женским почерком записаны на бумажке, которую я держал в руке. Я дал ему фору метров в двести и двинулся следом. Еще пять минут спустя я вычеркнул любовницу из списка потенциальных действующих лиц предстоящей ночи. «Рено» въехал в промзону Рамат-Гана, миновал «Алмазную биржу» и запетлял по улицам. Я катил за ним с выключенными фарами. Когда он остановился, я проехал чуть дальше и встал за углом. В правом зеркале заднего вида появился человек. Он вышел из двухэтажного здания и принялся размахивать руками, явно подавая знак. Судя по всему, мужчина. Женщины двигаются иначе.