Крупный, темноволосый, с пронзительно голубыми глазами – он выглядел как оплот терпения и благожелательности по сравнению с едким Мирным.

– Ты наконец понял, что с делом Миляева не всё гладко? Я слышал, что ты подал рапорт на повторное рассмотрение.

– Ты пришёл, чтобы удостовериться в этом? Мог бы спросить у того, кто поведал тебе о моём рапорте.

– О! Я случайно увидел его на столе у секретаря в приёмной директора.

– Ну так, может, посмотришь у него на столе, какую визу директор поставил? – с милой улыбкой спросил Николай Иванович.

– Я лучше спрошу у него лично. – Мирный ответил такой же милой улыбочкой.

– Ну а ко мне ты для чего пришёл?

– Узнать, что послужило причиной такого унизительного поступка?

– И что же в нём унизительного? – не выдержал я.

Николай Иванович покачал головой, а Степан Петрович сделал вид, что не слышал вопроса.

– Я поднимаю дело в связи с появлением новых сведений.

– О, спустя два года вы нашли что-то новенькое? И что же это? – Степан Петрович закинул ногу на ногу.

– Тайна следствия, – скучающим тоном ответил Николай Иванович и откинулся на спинку стула.

Мирный около минуты сидел молча и старательно сверлил взглядом Николая Ивановича Просо, но тот расслабленно развалился в кресле, наблюдая за собеседником с выражением вселенской скуки на лице.

– Удачи в расследовании, коллега, – ледяным тоном отчеканил Мирный, встал единым резким движением и вышел из кабинета со скоростью ракеты.

– Спасибо, – коротко ответил Николай Иванович, глядя на захлопнувшуюся за Мирным дверь.

Я встал, прислушался к тишине в кабинете за дверью и включил чайник. Молча дождался, когда тот закипит, и налил кофе в две кружки. Потом одну поставил перед шефом, который сидел всё в той же расслабленной позе и смотрел в потолок.

Мирный настроен отстоять существующую систему законов. При его возможностях – это серьёзно. Такое простое дело Миляева вдруг стало очень важным и сложным. Тёмная лошадка Волковская превратилась в решающую фигуру. Хорошо, что она не знает об этом. Надолго ли?

– Федь, с тобой всё нормально? – выдернул меня из размышлений обеспокоенный голос Витюши.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросил я в ответ.

– Ты уже сорок минут сидишь молча и смотришь в стол, – встрял в разговор Гриша.

– Я думаю, – ответил я и окинул взглядом коллег.

– Ты умеешь? – съехидничала Светлана.

– Как ни странно, но да, – я посмотрел на раскрасневшегося от сдерживаемого смеха Виктора и рассмеялся.

Светлана прыснула, а Григорий похлопал по спине подавившегося Витю.

– Вы будете по мне скучать, – сказал я с нескрываемым удовлетворением в голосе.

– Не будем, – полушёпотом отозвался Виктор.

– В смысле? – одновременно с ним спросил Гришка.

– Куда ты? – опешила Светлана.

– Не обольщайтесь. Я всего лишь в командировку.

– Надолго?

– Не знаю, – честно ответил я.

– Далеко? – спросил Витя. Голос его стал серьёзным.

– На окраину. В Мадан.

Спустя неделю я заехал в маленький город, утонувший в море хвои. Здесь уже ощущалось дыхание гор. Их отроги притаились в лесном одеяле. Большинство домов спрятались за кронами деревьев, в городе – лиственных. «Наверное, саженцы привозили специально для городских улиц», – подумал я и остановился у ближайшего магазина. Достал карту, развернул и хмыкнул. Во всём городе была всего одна гостиница и две «ночёвки» – койко-места для посуточной сдачи. Кафе Миляевых, а ныне Волковской даже сейчас находилось на окраине города. Да, странным типом был Филипп Миляев.

Я сложил карту, сходил в магазин за водой и поехал к гостинице. Большинство номеров, как я и ожидал, пустовали, цены, по сравнению со столицей, вызывали недоумение своей незначительностью, а персонал был приветлив и расхлябан. Портье мне пришлось ждать почти полчаса – как оказалось, дама средних лет была одновременно и портье, и буфетчицей. Мне выделили уютный номер на втором этаже, с окнами, выходящими на площадь «Смены».

Солнце начало клониться к горизонту, когда я наконец подошёл к кафе «Над Фрешерским водохранилищем». Оно расположилось над склоном крутого холма, под которым за узкой полоской леса баюкало свои воды водохранилище. Я окинул взглядом водную гладь, заросшие густым хвойным лесом берега и невольно потянулся мыслями к палатке и гитаре, оставленным в машине. Безумно захотелось обойти вокруг озера с палаткой, задерживаясь по несколько дней на каждой прибрежной стоянке.

Я так размечтался, что чуть не проворонил Дарью Волковскую, из-за которой, собственно, сюда и приехал. Невысокая, среднего роста, со светло-русыми волосами, очень светлой, почти прозрачной кожей, жёлтыми глазами и миниатюрными кистями рук, она вышла из кафе и, накинув капюшон на голову, пошла в сторону озера. Я не задумываясь последовал за ней.

Девушка обогнула кафе, прошла вдоль него и свернула на еле заметную тропинку, уводящую вниз по пологому склону. Я шёл за ней, изо всех сил старался не шуметь и судорожно придумывал, что ей скажу, если она обернётся. Когда проходил мимо кафе, мне почудился чей-то пристальный взгляд и возникло желание поскорее выйти из тени от стен.

Пока я был рядом со зданием, мне казалось, что оно таит в себе какую-то угрозу. Как только я отошёл подальше – чувство исчезло. Мы продолжали спускаться, когда мне показалось, что в кустах мелькнуло что-то блестящее. Впрочем, как я ни приглядывался – ничего не увидел. Девушка уверенно шла вниз, обогнула валун, заросший мхом от подножия и почти до самой верхушки, прошла сквозь узкую полосу леса и возле самой воды уселась на поваленное бревно, которое, судя по его гладкому виду, вынесло из воды.

Я остановился всего лишь на мгновение и, даже не пытаясь обдумать ситуацию или дальнейший план действий, подошёл к бревну и сел рядом с девушкой, вытянув ноги. Дарья посмотрела на меня своими жёлтыми, как у рыси, глазами и, ничего не сказав, повернулась к озеру. Волны застенчиво набегали на берег, а солнце начало клониться к дальнему берегу водохранилища.

6. Дарья

В окно залетела птица. Белая грудь, серые крылья, серая растрёпанная голова, загнутый клюв. Хищник. Она уселась на спинку кровати, впилась когтями в дерево, оставляя царапины. Жёлтые глаза смотрели на меня. Взгляд был спокойный, ясный, расчётливый. В растерянности моя рука сама собой потянулась к птице, но она не далась – всколыхнула крыльями воздух и вылетела в окно, за которым солнце склонилось над озером. Я вздрогнула. Встала, прошлась по комнате, наконец, решившись, надела любимую толстовку с капюшоном и вышла.

На улице я натянула капюшон на голову и отправилась к озеру, на своё место. Место, которое успел показать мне Пашка. Я обогнула здание кафе, нашла тропинку, которая полого спускалась с крутого склона. В кустах появился Марик. Он подмигнул мне правым глазом, а после исчез в зарослях. И хорошо – говорить с ним не хотелось. В тишине я спускалась всё ниже и ниже. Постепенно влажность наполняла воздух, а шум воды становился всё громче – обволакивал, обещал покой. Узкая полоска леса пропустила сквозь себя, приглушила на время плеск волн, но почти сразу же расступилась, обнажила озёрный простор.

Я прошла к бревну, которое когда-то выбросило на берег. Об этом мне рассказал Пашка. Он вытащил бревно из воды и оставил здесь. На нём удобно сидеть – можно даже опереться спиной на вывороченные корни. Хорошо было бы разжечь костёр, но я не догадалась взять ничего горючего из кафе. Если бы я умела, то разожгла бы его с помощью магии. Вот только… Я не была уверена, что хотела учиться обращаться с ней.

Шаги я скорее почувствовала, чем услышала. Некто вышел из леса, обошёл бревно и уселся рядом со мной, вытянув длинные ноги. Красивый – отстранённо отметила я. Высокий брюнет, с чуть смуглой кожей и светлыми зелёными глазами. Я посмотрела на него, но не решилась ничего сказать. Молча отвернулась к озеру, где солнце уже готовилось к своему вечернему представлению. Мужчина сидел также молча. Мы просто смотрели на закат, а солнце тем временем красило небо в малиновый цвет. Глядя со стороны, можно было подумать, что мы давно знакомы и договорились о встрече заранее. Когда небо из малинового превратилось в золотое, потом в бронзовое, а солнце закатилось практически полностью, незнакомец наконец прервал тишину.

– Вы Дарья? Дарья Волковская? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Да, – ответила я, чуть помедлив.

Большого смысла отпираться я не нашла, а врать так и не полюбила. Пока, во всяком случае.

– Меня зовут Фёдор Жрановский.

– Приятно познакомиться. – Я наконец повернулась к нему.

На самом деле никаких приятных ощущений у меня это знакомство не вызывало, разве что любопытство, замешанное на страхе, который меня преследовал последние несколько дней.

Фёдор замялся, посмотрел поверх меня на берег озера, а потом спросил:

– Дарья, а что вы здесь делаете?

– Сижу, – я пожала плечами. – Смотрю на закат. Разговариваю с вами. Это же очевидно.

Брови моего собеседника поползли наверх, но уже через несколько секунд он спохватился и засмеялся.

– Я имею в виду – что вы делаете в Мадане?

– Живу. Работаю. – Я помолчала, а потом всё-таки спросила: – А вы что здесь делаете?

– Вас ищу, – прямо ответил Фёдор.

– Зачем?

– Чтобы разобраться.

– В чём? – я нервно сглотнула.

– В том, что же в действительности произошло два года назад. И что произошло на прошлой неделе.

Мурашки пробежали по моей спине холодными лапками. Я непроизвольно сжала руки в кулаки, потом нащупала пуговицу на рубашке под толстовкой и начала её теребить.

– Кто вы такой? – спросила я охрипшим голосом.

– Инспектор по делам несанкционированного применения магии.

– А бывает санкционированное? Мне казалось, что вся магия под запретом, – спросила я совсем не то, что хотела.

Инспектор, похоже, тоже ожидал совсем другого вопроса, потому что споткнулся на полуслове и подавился. Я, не без удовольствия, похлопала его по загривку.

– Сложный вопрос, – ответил Фёдор, задумавшись.

– Значит, есть волшебники, которым разрешено применение магии?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Разумеется, – не смогла удержаться от ехидства я.

– Дарья, можно к вам на «ты»? – Фёдор заглянул мне в глаза и слегка улыбнулся.

«Знает, как пользоваться своей внешностью, засранец», – подумала я и кивнула.

– Расскажешь, что произошло на прошлой неделе? – спросил он.

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

– А два года назад?

– Тоже не хочу. Я на допросе?

– Нет, но будет лучше, если ты расскажешь, – нахмурился инспектор.

– Кому?

– Что кому?

– Кому лучше будет? – меня, что называется, понесло.

Все дни с момента освобождения я искала, на кого бы слить своё отвратительное настроение, и вот наконец нашла такую замечательную жертву, которая имеет полномочия снова упечь меня в тюрьму.

– Многим. И тебе в том числе, – невозмутимо ответил Фёдор.

Я поднялась с бревна, поёжилась и, не глядя на инспектора Жрановского, пошла к тропинке. Фёдор догнал меня, схватил за предплечье и остановил.

– Расскажи.

– Не буду, – я выдернула руку и пошла дальше.

В кустах снова мелькнула чешуя Марика. Я хотела окликнуть его, но вовремя остановилась. Неизвестно, как инспектор по делам несанкционированного применения магии отреагирует на явно волшебное существо. Инспектор, к счастью, больше попыток меня остановить не предпринимал и Марика явно не заметил. Только шёл за мной, не отставая ни на шаг. Я буквально затылком чувствовала его дыхание. Возле дверей кафе я остановилась и посмотрела на своего преследователя с самым недовольным видом, на который была способна. Мне показалось, что ему неприятно стоять рядом с кафе. Он нервно осматривал окна и косился на дверь.