Если же хорошенько прислушаться, то можно было даже различить гулкое эхо мелодии, что рождало столкновение раскаленного металла, могучих рук и воли кузнеца. Песня молота и наковальни пронзительным звоном разлеталась вдоль гор.

По-видимому, некий умелец возвел себе кузницу в далеком от людских поселений, но насыщенном магией месте. В том не было ничего удивительного, поскольку хороший мастер со временем всегда становится волшебником, жрецом своего дела и находит место силы для возведения храма.

Приняв человеческий облик, странник отыскал безопасное и удобное для привала место, защищенное со всех сторон от ветра и расположенное неподалеку от ручья. Он напился чистой воды, устроившись среди снегов и камней, завернулся в плащ и прикрыл глаза. Смутное предчувствие тревожило его с самой ночи, и теперь он снова обратил внутренний взор к той, что отозвалась на произнесенное им имя.

Ей было так плохо, словно целый мир разом обрушился на ее плечи всем своим весом, не оставив сил даже для вздоха. Тело сотрясала лихорадка: девушку бросало из холода в жар, а из жара снова в холод. Суставы будто выворачивало, а череп сокрушали удары невидимого молота.

Дженна отчетливо слышала, как далеко во тьме, содрогаясь под могучей силой, гулко стонет наковальня. Где-то в подземных глубинах выло пламя и бурлила лава.

И глубже, намного глубже этого ослепляющей синей змеей извивалась призрачная река. Мертвые воды пели страшную песню на сотни разных голосов. Голоса сплетались в воспоминания. Воспоминания порождали кошмары. Сильнее лихорадки они терзали ум и чувства девушки.

– Ты сама себя ликвидируешь… – шелестел голос.

За ним был слышен шум города: вой двигателей, шорох шин об асфальт. Призраки из старого мира свивались с образами ее новой жизни.

– Это – мой и не мой мир, – говорила Белова. – Я предлагаю тебе просто уйти. – Красные волосы и свет из глаз. – Ты готова раз и навсегда покинуть этот мир, чтобы познать бесконечное множество других миров?

– Феи… меняют своих детей на человеческих? – спросил мракоборец.

– Кровь… Обновление силы… Подменыш… Город… – ответил брауни.

– Ваш мир – мой и не мой, – повторила Белова. – Мы… перемешаны…

Призраки кружились в танце.

Дженну-Василису обменяли на кого-то… на более сильного человеческого ребенка? Или она сама стала тем самым ребенком? Откуда у нее появились способности, сила? Она фея? Она преодолела время и пространство. Как? У нее есть крылья? Она летела. А потом было море. Эльф. И… золотые звезды на синем камзоле.

– Я много путешествовал по разным мирам… – сказал Принц. – Никогда не разговаривай с цветами…

Видения танцевали. Люди в белом окружали ее. Черный лес. Ведьма Айла.

– Этот путь проклят, – сказал Мат. – Назад дороги ты уже никогда не отыщешь…

Перед глазами Дженны мелькали бессвязные картинки. Лица друзей, которых она потеряла, мешались с лицами жрецов и разбойников, которых она убила: пустые глаза, улыбки, гнилые зубы, наполненные мраком глазницы, руки, тянущиеся к ней сквозь ночь… Их голоса, шепот, стоны. Голод…

– …каждая отнятая тобою жизнь меняет нечто и внутри тебя. Безвозвратно, – раздался голос Летодора. – Словно вместе с твоим врагом смерть забирает и частицу тебя. Такова цена за это…

– Безвозвратно… Цена… Смерть… – шептали призрачные голоса.

– Очень-очень давно, – сказала Аука. – Вчера…

– Вчера, – повторил хор голосов. – Вчера. Вчера…

– …Равновесие сильно пострадало, – добавил тролль.

– Равновесие… – прокатилось эхо.

– Безвозвратно… – пела пустота.

– Никогда не отыщешь…

– Ликвидируешь…

– Смерть…

– Равновесие…

«Нет… – мысленно крикнула им Дженна. – Нет!»

Она не нарушала равновесия. Она не могла. Она не такая. Да, она убивала. Убивала, но не из прихоти – у нее попросту не было выбора! Так неужели наступил тот самый предел, о котором предупреждал ведьмак? Она перешла дозволенную границу, и теперь ее душа принадлежит Смерти? Она проваливается в бездну, в ничто… Она умирает?

«Нет! – крикнула наемница, собравшись с остатками сил. – Нет! – крикнула она так громко, словно бы звук ее голоса был способен развеять сгустившийся мрак. – Я буду жить! Я должна… Я хочу жить!»

Жар, терзавший тело, в последний раз опалил девушку яростным дыханием и отхлынул. Но на смену ему явился еще более страшный, удушающий холод; тот самый холод, в котором замирает любое течение жизни. Наемнице показалось, что сама Смерть сейчас ухватила ее за горло жесткими пальцами, не позволяя вздохнуть.

– Дженна, – вдруг прозвучал у нее в голове незнакомый, но живой голос. – Дженна… Дженна…

«Помогите…» – все что смогла ответить она.

Последние сомнения рассеялись, это была она, та, кого он так долго искал! Странник подошел к беглянке достаточно близко, чтобы различить эхо ее мелодии. Привкус витали был сложным, многообразным, словно эхо из другой упорядоченности… И вновь мужчина поймал себя на смутном ощущении, что он уже слышал его.

Странник произнес имя, и Дженна откликнулась на его зов. Но, как он и опасался, это был крик о помощи. Телесно девушка находилась все еще слишком далеко. И потому странник соткал между ними путь – волшебный мост, чтобы дотянуться до нее хотя бы мыслью.

Пройдя по мосту, мужчина увидел тонкое тело девушки – сосуды ее силы. Эти сферы, подобно драгоценным камням, пропускали через себя жизненную энергию и, преломляя ее свет согласно своей неповторимой огранке, образовывали личную витали каждого живого существа.

Сферы Дженны пульсировали и переливались разноцветными всполохами. Что-то неладное творилось с ее силой. Вместо того чтобы следовать единому руслу, она клокотала и рвалась наружу, словно подземный огонь. Девушка не могла, не умела справиться с ней. И страх, овладевший ее чувствами, лишь сильнее раздувал опасное пламя.

С болезненной остротой странник ощутил, как отчаянно была напугана Дженна. И великое желание помочь заставило сердце мужчины забиться чаще.

– Все хорошо, – сказал он, приблизившись. – Все хорошо. Ты в безопасности.

Странник обнял сестру со всем теплом и нежностью, которые только остались в его собственной душе. И на время мелодии их жизненной силы сплелись в единую музыку.

В морозном плену пустоты, полной призрачных образов и голосов, Дженна услышала пульсацию жизни: ровную и уверенную песню, подобную биению сердца.

«Все хорошо, – вдруг поняла она. – Я в безопасности».

Мрак, поглотивший ее, перестал быть враждебным. Он вдруг обрел плотность, стал мягким и уютным. Словно два могучих крыла, он укутал девушку.

Измученная наемница ощутила себя в теплых объятиях. Их сила отпугивала кошмары. Она успокаивала и исцеляла. Боль и озноб отступили.

«Это болит душа. Это процесс исцеления», – вспомнила она собственные слова, прежде чем провалиться в глубокий сон.

* * *

Пламя в горниле горело живо и ярко. Под могучими ударами молота звонко пела наковальня. От раскаленного докрасна металла в стороны разлетались снопы искр.

Мастер Кай Двейг приподнял изделие и придирчиво оглядел со всех сторон. Не легендарный меч, но достойное оружие. Все же не вполне удовлетворенный работой, он запечатал заклятье и опустил лезвие в бочонок с водой. Вода фыркнула паром, зашипела, взбурлила, покорно принимая клинок.

Дав материалу немного отдохнуть, Кай Двейг поднес лезвие к уху и легонько щелкнул по нему молоточком. Звон вышел высоким и чистым, но что-то в его мелодии все равно не понравилось мастеру.

Чернобородый кузнец отложил изделие в сторону и снова взялся за дело. Он аккуратно засыпал в тигли смесь для варки сплава, в печь – каменный уголь. Раздул меха.

Работа спорилась, и время проходило незаметно. День повернул на вечер, а огонь в горниле танцевал и пел без отдыха. Несмотря на то что его силы подчас не выдерживали даже жаропрочные тигли, качество пламени было все еще недостаточным для того, чтобы соединить все составляющие металла в единстве необходимых свойств.

Каменные образы богов, застывшие вдоль стен на постаментах, казалось, с одобрением наблюдали за работой кузнеца. Боги Семи Путей, богини Семи Вод и Безликие, покровительствовавшие всем ищущим – путешественникам, ученым и первооткрывателям, – таинственно улыбались, словно предвкушая некое важное событие.

Великий Зоа́р – воин и кузнец, Отец огня и металла, был серьезен и невозмутим. А сестры-близнецы, одновременно прекрасные и ужасающие Эле́ма и Куолу́ма, как и всегда, смотрели на мастера глазами любящих матерей.

Не раз мастер Двейг взывал к богам за помощью, и ответ не заставлял себя долго ждать. Но сегодня одних лишь молитв, заклятий да двух человеческих рук было маловато. Давно пора было взять себе помощника, тогда, глядишь, от притока молодой силы и огонь в горниле запел бы по-новому. Но Кай Двейг привык работать в одиночестве. Уже многие годы только он да древние боги ступали в священное пространство кузницы.

Среди жителей ближайшей немноголюдной деревни достойного подмастерья не сыскалось. Мужчины Предгорья славились крепким здоровьем и сильными руками, но для того чтобы работать в Доме Стихий, одних лишь только рук было мало. И потому придирчивый Кай Двейг, знавший секреты идеальных сплавов и умевший с ними работать, все еще ожидал идеального ученика, которым когда-то стал он сам для своего мастера.

Давно почивший Э́ски До́груж, ученик векового деда Ва́нга То́тта, который был подмастерьем еще у самого эльфа Алин-Ал-Каби́ра, любил пошутить, что не хранители Путей, Ветров и Вод, а сами подземные боги послали ему мальчишку. Чумазого и исхудавшего Кая мастер обнаружил в одном из мешков с железной рудой, которую торговцы оружием поставляли кузнецу для выполнения их заказов.

Эски Догруж своей находке даже не удивился, ибо во всем полагался на волю богов Стихий, Отцов и Матерей своего края. Железо так железо, мальчишка так мальчишка. Одно другому не помешает, благо лишний рот был ему не в тягость.

Оказалось, что отец Кая, чье имя тот никогда не упоминал, человек, слабый телом и духом, за позорные деяния был сослан со всей семьей на Кодимские рудники. Там и родился у его жены сын, как поговаривали злые языки – вовсе не от отца, а от самих горных демонов, ибо рос мальчик статным и сильным не в пример родителю.

Однажды маленького Кая постигло несчастье: единственный человек, который был ему дорог во всем белом свете – его милая матушка, – заснула и больше не проснулась. В тот же день мальчик и сбежал. А спустя время, после долгого и тяжелого путешествия, оказался в доме кузнеца.

Эски Догруж был рад смышленому подмастерью. Кая же зачаровало новое ремесло. В звоне наковальни и в гудении огня он слышал особенную песнь. Через некоторое время он уже не мог представить жизни без этой музыки и жара.

Выросший на рудниках, Кай слышал легенды о Дымной горе и легендарной кузнице, которую возвел чародей Алин-Ал-Кабир у самого источника Звезд. Одни говорили, что кузнец был эльфийского происхождения, другие – что в венах его текла кровь дракона, хозяина Дымной горы.

В те времена и до сей поры мастерству Алин-Ал-Кабира не было равных даже среди умельцев Бунджуу́га и Серботъйо́га. Гномы и тролли Западного края отлично разбирались в топорах и молотах, а цверги делали прекраснейшие ювелирные украшения, уступавшие изяществом разве что работе древних сидов Востока.

Были среди этих народов и настоящие чар-кузнецы и маги-ювелиры, способные вложить в изделия необычные свойства, раскрывающие для своего носителя силу металла и камня. Но только Алин-Ал-Кабир сумел выковать три знаменитых меча: светозарный О́льтин для И́ндра – хранителя Востока, льдистый Войг для Кизэ́я – защитника Запада и жемчужный Гьюль для его супруги – прекраснейшей Гюзэли́н.